Невинные создания

– Я не в этом смысле. – Он вздохнул. – Ты мне нравишься, как женщина.

Оу. Ну, рано или поздно, он должен был поднять эту тему. Как не вовремя.

– Прости, Дэннис, но это плохая идея. Ты для меня только друг. – Я не вижу Дэнниса в другой роли. Да, он симпатичный, интересный мужчина, но… он не тот, с кем я хотела бы встречаться. Мне вообще никто не нужен. – Иначе, я не воспринимаю тебя.

– Я тебе совсем не нравлюсь?

– Дэннис, – я вздохнула. – Все, что я могу тебе предложить, это дружбу. Прости, еще раз.

Он кивнул и отступил назад. Разочарование прибавило его лицу несколько лет, добавив еще одну морщину между бровей.

– Увидимся. – Дэннис слабо улыбнулся, старательно избегая моего взгляда.

Выехав с парковки, я направила машину вдоль череды офисных застроек. Через три квартала, свернула на улицу, названую в честь фруктового дерева. Черт, ненавижу, когда это происходит. Почему, нельзя просто общаться? Зачем воспринимать меня, как возможность строить свою жизнь? Я не гонюсь за отношениями и… может, я того же хочу от мужчин? Сейчас, у меня сложный период и он тянется уже триста шестьдесят пять дней подряд. Мне потребуется куда больше времени, чтобы начать жизнь заново. Я не знаю, как и при каких обстоятельствах… это может случиться в любой момент, но сейчас я ничего не хочу. Только вернуться домой и лечь спать. Попытаться, по крайней мере. За это время, я порядком подсела на Ксанакс

и Амбиен,

потому что каждая ночь – это ад. Мысли не дают отдыха, а нервные клетки не успевают восстанавливаться.

Еще через десяток ярдов, я въехала на эстакаду, встраиваясь в общий поток машин. В начале десятого вечера – обычное дело. Тем более, в пятницу. Большая часть авто спешит по своим делам, или подвозит клиентов, которых дожидаются дома. Меня никто не ждет. После смерти Элиота, я пыталась вернуть расположение матери, но она наотрез отказалась со мной разговаривать. Да, что там, она не желает смотреть в мою сторону. Я и брат, были разнояйцовыми близнецами, из-за этого, маме больно. После похорон, она сказала, чтобы я ушла и не возвращалась. Можно ли винить природу моего сходства с Элиотом? Можно ли винить мать, которая смотрит на тебя, но видит сына и страдает?

Так что, мы не общаемся уже десять месяцев. Два из них, я потратила на восстановление отношений… тщетно. Как будто только ей больно. А я? Я тоже мучаюсь. Близнецы чувствуют боль друг друга, чувствуют, когда одному плохо… боже, я догадываюсь об истинной причине разворота матери на сто восемьдесят градусов. Я ведь чувствовала, что с братом что-то происходит. На интуитивном уровне или на уровне близнецов, как хотите… и ничего не предприняла. Я ничего не сказала маме о своих ощущениях и дурном предчувствии. Я просто почувствовала, как в груди что-то оборвалось. Это была моя с Элиотом связь.

Притормозив, я потерла лоб. Темя сдавило от тупой боли, а затем прокатилась по вискам и темени. Проклятье. Я истощена морально и эмоционально. Головные боли в последнее время наступают все чаще и чаще. Сильнее…

Боковое зрение уловило что-то справа. Повернув голову в ту сторону, я увидела мужчину, затянутого в черную одежду. Кажется, он забрался на эстакаду по пожарной лестнице, чтобы… от догадки, я похолодела. О, господи боже, он же не собирается прыгать…

– О, нет, – в ужасе, выдохнула я. Прямо на моих глазах, этот человек сорвался вниз. – О, черт. – Чтобы выехать с эстакады, я убью кучу времени, а этого не хватит, чтобы спасти его. Единственное решение, что пришло мне в голову, это бросить свою машину здесь и спуститься вниз по той чертовой лестнице. Что я и сделала, прихватив сотовый и поставив авто на аварийный сигнал. Выскочив из машины, я подбежала к лестничному выступу, выглядывая бедолагу. Внизу. Правая нога и рука неестественно вывернута. Боже, я молилась, чтобы он был жив.

Ухватившись за перила, я начала спускаться вниз. Учитывая высоту, шанс выжить, пятьдесят на пятьдесят. Зачем вообще, он прыгнул? Я знала, что эстакада – любимое место самоубийц, но… неужели, нет другого выхода, чем так обрывать свою жизнь? Поверить не могу, что пятница для меня закончиться смертью человека. Я почти жалею, что не приняла предложение Дэнниса. Дьявол… да, сколько же тут перекладин? Моя нога соскользнула, и я чуть было сама не приземлилась рядышком с бедолагой.

Переведя дыхание, я продолжила спуск. Даже не знаю, что меня так подбило бросаться за незнакомцем. Все-таки работа в центре, оставляет свой отпечаток. Нам всем порой хочется быть героями, и чтобы нас благодарили… но, я хотела только одного, спуститься и быть уверенной, что мужчина жив. Он может остаться инвалидом, но, по крайней мере, будет жить дальше.

Добравшись до низа, я опустилась перед мужчиной на колени. Его лицо было повернуто в мою сторону. Веки смежены. Вокруг головы растекалось черное пятно крови. Достав телефон, я набрала 911, и пока оператор задавал стандартные вопросы, а я объясняла ситуацию, моя рука потянулась к его шее. Слабый. Едва различимый.

– Дерьмо. Ты не можешь умереть. – Проговорила я, сжимая телефон в ладони. – Помощь уже в пути. Слышишь? – интуитивно, я отбросила слипшийся от крови локон волос с его лба. – Не умирай. Оставайся со мной. – Веки мужчины распахнулись, открывая самые поразительные, самые необыкновенно-зеленные глаза в мире. От изумления/шока/недоумения я раззявила рот.

Жив. Господи, он жив. Я улыбнулась.

Когда наши взгляды встретились, мое сердце пустилось вскачь. Грудь наполнилась теплом и чем-то еще, отчего мне захотелось зарыдать во все горло. Подавив порыв заплакать, я удерживала его необыкновенный взгляд на себе.

– Смотри на меня. Не уходи.

ГЛАВА 3

Складывая папки в аккуратную стопку, я уже знал, как закончу этот вечер. В клубе, в баре… у винного склада, но главное там будет алкоголь и долгожданное расслабление. За неделю, мой организм достаточно натерпелся и теперь, ему требовался выходной и желательно в бессознательной коме. Я не против попасть в страну Кротовых нор

лишь бы не чувствовать себя в западне «Дилберта».

Бумажное дерьмо уже поперек горла стоит, а мне нужно что-то покрепче, чем просиживание задницы за столом. КПД

за эту неделю, я спалил до нуля.

Я жажду действий. Жажду адреналина, а не макулатуры на своем столе. Дела, под грифом – висяк, мозолят глаза, и я порядком устал копаться в мусоре, пытаясь найти в них хоть какую-то зацепку.

Убрав барахло в ящик, я поднялся из-за стола. Сдернув куртку со стула, я хотел бы в этот же самый момент исчезнуть. Испариться, не тратя время на дорогу и напрягая свой организм, но придется миновать не только забитое, копами, помещение, но и два этажа, чтобы выйти на улицу, а уже после сесть в машину.

– Хей, Вэл, – напарник появился передо мной. – Ты в норме? – его серо-зеленые глаза подозрительно сузились. Черт, и как его угораздило согласиться, со мной работать?

Кэвин не такой, как я. Он заурядный по всем пунктам – примерный муж, отец и праведный детектив, всегда следующий букве закона. Напарник никогда не пойдет против правил. Не станет вымещать ярость на узколобых ублюдках, не прилипнет к стакану, и уж тем более, не позволит своему члену выпрыгнуть из штанов, чтобы избавиться от напряжения. Семья для него – библия, которую он хранит под стеклом, обложенную вдоль и поперек взрывчаткой. Мы с ним в служебном браке уже четыре года, и что он видел? Агрессию с моей стороны по отношению к подозреваемым, к задержанным, к женщинам, с которыми я проводил время. Не то, чтобы Кэвин был свидетелем моих постельных игр, но он в курсе, каким я бываю, когда зуд в штанах становится высокооктановым.

– В норме. – Ни хрена не в норме. Мне нужно выпить. Много. Еще и выкурить блок сигарет, чтобы дым валил не только изо рта, но и из задницы. – Собираюсь, выпить. Пойдешь со мной? – естественно, он откажется. Сейчас скажет, что его благоверная женушка приготовила вкусный, домашний ужин, который ни при каких обстоятельствах не пропустит. Ну, разве что, причиной отступления от святого, станет вызов на место преступления.

– Может, поедем ко мне и поужинаем?

Я улыбнулся, только представив, какая физиономия будет у его жены. Пегги, с виду ангел, но внутри – Энни Уилкс.

Ксенофобка,

которая при первой же нашей встречи, определила между нами границы. Не то, чтобы я положил на нее глаз, хотя она симпатичная, скорее, в ее действиях и словах было четко указано, что мне, отвратной роже, не быть среди хороших друзей Кэвина. И уж точно, она не желает видеть меня на пороге их дома.

– Спасибо за приглашение, друг, но я лучше пойду выпить. – Я хлопнул его по плечу. – Подкинь меня до ближайшего бара, окей?

Кэвин выдохнул, разочарованный тем, что я отказался от домашней еды, как и от хорошей компании. Безопасной компании. Но, лучше я угроблю несколько часов за виски и созерцанием женских тел, чем буду глотать ненависть его дражайшей женушки.

На улице, я закурил, смешивая в легких никотин и вечерний воздух. Неплохая смесь, когда на каждом этаже полицейского участка, развешаны таблички о запрете курения. Вот, поэтому я не люблю торчать в четырех стенах и вариться в бесконечных звонках и жужжании голосов. Мне нужно движение, а не торможение. А еще мне нужен никотин и в большом количестве, чтобы мозг работал, а не висел в прострации.

По дороге к «Форду», я делал густые затяжки, зная, что Пегги не одобрит вонь курева. Забавно, что тачка не для личного пользования, но его женушка умудрилась и туда сунуть свой нос.

Выбросив окурок, я забрался в салон. Кэвин сел за руль, предусмотрительно натянув ремень безопасности. В отличие от него, я этим дерьмом не страдал и мне было плевать, если моя рожа окажется на той стороне лобового стекла и хуже того, бесплатно ощутит на себе косметическую дермабразию.

– Пристегнись. – Вздохнул напарник, выезжая с парковки. Я выругался, нехотя послушавшись. – Ты уверен, что хочешь в бар, а не домой?

Я бросил на него хмурый взгляд.

– Я ни в чем не уверен, дружище, но домой, точно не хочу. Не сегодня.

Эта пятница должна стать для меня интереснее предыдущих. Может, именно сегодня я выбью не только из других дух, но и вкушу собственной крови, которая урезонить мои долбанные нервы. Или встречу женщину, от которой сойду с ума, предложу ей жить вместе или что самое безумное – захочу от нее детей. Я давно мог кого-нибудь обрюхатить, но веселое будущее так же привлекательно, как и поддиафрагмальный абсцесс.

– Что с тобой происходит?

– Со мной все в порядке. – А, да, на хрен Пегги с ее ОКР.

Я достал сигарету, подкуривая ее и опуская окно.

– К выходным у тебя портиться настрой. И знаешь, что я думаю, – но Кэвин не договорил. Его перебил треск рации. Слава яйцам, а то бы я не вынес монолог мистера-я-все-вижу-и-знаю. Диспетчер сообщил, что на эстакаде образовалась небольшая пробка из-за парня, совершившего самоубийство.

В последнее время появилось слишком много суицидников. Эти слабовольные уродцы, портили статистику Нью-Йорка, отправляя свои бренные душонки в ад или в небытие, но так или иначе, нам изредка приходилось возиться с этим, раскрывая причины их действий.