Невинные создания

бойскаута на месте, чего не могу сказать о своих ощущениях. Я, как будто чувствую себя лучше. Нет слабости, боли в животе и прочего дерьма, от которого хотелось закинуться коллекцией «Уолгрин»

и выдохнуть от облегчения.

Что же со мной не так?

Когда мой взгляд упал на свои руки, я малость прибалдел. Ни одного следа от инъекций. Ни одного. Раньше, мои вены были усеяны черными точками, собственно, как и все тело, но не сейчас. Откинув одеяло, я соскочил с матраса, шагнув к шкафу. Там висело единственное, целое зеркало. Второе, в ванной, но он было в трещинах, из-за чего моя рожа походила на детище Франкенштейна.

– Матерь Божья, – выдохнул я, разглядывая себя в отражение. У меня не ПСР

и я с точностью могу сказать, что мне не потребуется «Липитор»

или «Кумадин».

То, что я вижу, не укладывается в голове, но при этом, я узнаю себя прежнего. До того, как сел на иглу. Сила и мощь – два слова, идущие со мной рука об руку, на протяжении всей жизни. Вот, что я вижу. Если раньше, я походил на учебный, анатомический скелет, то сейчас больше тяну на Райана Бейдера.

Развитая мускулатура, кубики пресса, твердость мышц… все еще не пойму, как это произошло? Может, я умер? Может, это обновление системы или перезагрузка? Боже, я не знаю, каким словом это назвать, но мне нравится результат. Мне нравится, что я не ощущаю тяги к наркоте. Правда. Это дерьмо лежит на стуле, но вызывает только одно желание – избавиться от него. Потерев лицо, я покрутился перед зеркалом. – Дорогая, я вернулся. – Надо только подстричься. Ненавижу длинные волосы, а то, что у меня на голове, можно обозвать гнездом с колтунами.

Гребаная песня, когда-нибудь закончиться? Откуда она доноситься? У меня даже радио нет.

Шагнув к столешнице, я оглядел бардак, оставленный кем-то, но точно не мной. Пустые упаковки из-под бекона, скорлупа от яиц и поджаристые тосты, сложенные горкой. Крошки, заляпанные ножи и вилки. Странно, что еда не подгорает, а продолжает источать съедобные ароматы. Стол накрыт на две персоны, что совсем неразумно. Я никого не жду, так что это…

– … переверни яичницу. – Раздался мужской голос у меня за спиной. Я отреагировал, как в старые и добрые времена. Раньше, не смог бы из-за немощи и торможения, но в данный момент, мое тело двигалось, как машина – четко и быстро, в результате чего, рожа нежданного гостя оказалась прижатой к столу.

– Кто ты, мать твою? – проворчал я, усилив нажим.

– Во-первых, не прижимайся ко мне своими причиндалами, – пропыхтел уродец, – а во-вторых, плохо обижать того, кто тебе приготовил завтрак.

– В последний раз спрашиваю, говнюк. Кто ты и как сюда попал?

– Для начала, отпусти меня, Вик.

Он знает мое имя? Мое настоящее имя? Кто он, мать твою, такой? Знакомый, которого я никогда не знал или сынок домовладельца, пришел за оплатой? Но, они не знают, только те, с кем я служил в армии, а это было, когда королева Анна была еще жива.

Плюс ко всему, их почти не осталось в живых.

Одернув руку, я отступил подальше, но нож, который предусмотрительно прихватил с собой, спрятал за спиной. Что за хер в розовом костюме?

– Кто ты? – не заметил, чтобы кто-то звонил/стучал в дверь. Как и не помню косматого яппи

среди одноразовых напарников по игле. Чувак выпрямился, откинув длиннющие, как у «Рапунцель» волосы назад. Их цвет переливался от белого, до темно-коричневого. Что за херня? А вот когда он повернулся ко мне, я нахмурился, заставляя свой мозг работать на всю катушку. Его глаза… они были цвета белого жемчуга. Такого в человеческой природе нет, или это я лишился рассудка, пока крепко ширялся дерьмом? Я потер глаза. Мало ли, привиделось. Неа. До сих пор тот же оттенок, на фоне золотистой кожи, прямого носа и полных, красных губ. – Отвечай. – Я сощурил глаза, перебирая в голове тот немногочисленный список людей с внешностью Тимоти Шаламе

и страстью к розовому цвету. Ни одного не припомню.

– Как насчет того, что я просто тот, кто приготовил для тебя завтрак? – он улыбнулся, подойдя к плите и вырубая ее. Выгребая бекон из сковородки, придурок даже не пытался пользоваться вилкой, подхватывая горячие куски мяса пальцами и выкладывая их в миску. – Не пойдет?

– Сам как думаешь? – я скрестил руки на груди, демонстративно постукивая лезвием ножа по бицепсу.

– Окей. Давай так. Прежде чем мы поговорим, ты что-нибудь на себя наденешь. – Отставив тарелку, мистер-розовый-костюм взялся за яичницу. – Я не против обнаженки, но только если это будет женщина с огромными сиськами. Понял, к чему я веду?

– Допустим. – Что-то не нравится мне этот хрен.

– Отлично. – Он улыбнулся, раскладывая яичницу по тарелкам. – А теперь поедим. Давно, кстати, ел?

Медленно положив нож на стол, я двинулся к матрасу. Кажется, там валялись мои шмотки. Удерживая уродца в поле зрения, я быстро натянул джинсы и футболку. Ботинки были где-то здесь, но я наплевал на них. Вернувшись к столу, я ждал, пока косматый прижмет свой зад на стул. Ага. Он так и сделал.

– Твое имя? – спросил я, откинувшись на спинку стула. Жрать то, что вкусно пахнет… черт, было соблазнительно, но не факт, что еда не отравлена. Кто-то прислал своего человека, чтобы меня прикончить, не исключено. Но, почему сейчас? Для чего было выжидать полтора года? А еще эти изменения в моем теле, тоже странность.

– Годвин. – Хрустя беконом, пробубнил «Рапунцель».

– Годвин. – Тупое имя. Ну, да, ладно. – Откуда тебе, Годвин, известно обо мне?

– Я о тебе все знаю.

– А я нет.

– Да, и с чего бы? – усмехнулся Годвин, засовывая в рот еще пару кусков мяса. – Виктор Вэйланд. Солдат. Наемник. Убийца. Наркоман. – Говоря это, ублюдок пригвоздил меня пристальным взглядом. Его зрачки вспыхивали крохотными искорками. – Забавно, как сложилась твоя жизнь. Судьба? Ты сам пошел по этому пути. Сам выбрал. Сам хотел уничтожить то, что не смогли другие. Верно?

Я должен убить его. Этот хер узнал о моем прошлом и мое имя, а это непростительная роскошь. Ублюдок одной ногой в могиле, и я постараюсь спихнуть вторую культю, и закопать глубже, чем на шесть футов. Но, для начала, надо выяснить, как много он обо мне знает, а потом казнить. Все просто. Информация – смерть. Так всегда было.

– Ты все еще не ответил, откуда узнал обо мне?

– Я узнал о тебе, до того, как сперма твоего отца угодила в матку твоей матери. – Улыбка, последовавшая за окончанием фразы, выстрелила мне под дых. Никакая мразь не смеет говорить так о моей матери и насрать, что с папашей у меня не вышло теплых отношений. Я рванул к косматому через стол, хватая козла за воротник рубашки и дернул его на себя.

– Повтори. – Процедил я.

– Лучше, покажу. – Придурок прижал палец к моему лбу, и началось шоу.

ГЛАВА 5

Удар достиг самых яиц, когда нечто прошибло мое тело насквозь, будто я умышленно сошел с мины и позволил смертоносному дерьму, подкинуть меня в воздух. Под черепом закрутились обрывки из прошлого и настоящего. Музыка… та самая, которая показалась мне знакомой. Я слышал ее по радио, когда был еще подростком. Слайды вылетали друг за другом, со скоростью пули, сменяя друг друга, но я отчетливо видел себя и всех, кого раньше знал. Я видел своих родителей, свой дом и свою комнату. Стены, обклеенные обоями с гоночными машинками. Светло-голубой ковер, с вытертым пятном около кровати. Вид на дорогу из окна. Подробности моего взросления, начиная с пятилетнего возраста и заканчивая моментом, когда я превратился в наркомана.

Мне было семнадцать, когда я ушел в армию. С разрешения отца, естественно. Я и сам был рад сбежать из дома. Мне нравилась служба. Оружие и тренировки. Я был лучшим среди новичков и с каждым месяцем, повышал свои успехи. А спустя два года, меня завербовала организация под названием «Фемида». Так, я стал наемником, исполняющим приказы сверху. Удача, которую я ухватил за хвост, была безобидной до определенного момента, пока я не понял, что не смогу уйти в отставку. Всем известно, что для таких, как я, не существует увольнения.

Есть только две категории – жив или мертв.

Слишком много дерьма произошло в прошлом. Я убивал. Пытал. Доставал информацию любыми доступными и запредельными способами. Все ради того, чтобы моя организация была довольна. Пятнадцать лет в жопу.

Но, я ушел. Мне удалось.

Я долго ждал подходящего момента, чтобы скрыться и я сделал это, затерявшись среди людей. У меня хорошо получалось сливаться с живыми декорациями… что и привело мою задницу в наркоманский притон. Черт, думаю, я подсел на иглу, чтобы забыть ужасы своей работы. Я хотел вырезать кровавые расправы из черепа, но единственным средством, оставалось то, к чему я не был готов. Психика у таких, как я уже надломлена, а пока ты проходишь, через все круги ада, это чувство глубоко врезается в тебя. Как паразит. Как клещ, от которого не избавиться. Я должен был убить это в себе и нашел хреновый способ. А теперь, значит, мое тело исцелилось, вернувшись к исходному виду. Почему? Да, блядь, понятия не имею.

Одернув руку, я откинулся на спинку стула.

– Это я уже видел. Испугать меня этим дерьмом не получиться.

– Испугать? – притворно удивился Годвин. – Я и не собирался. Просто освежил твою память, кем ты был и чем занимался. Ты же не от любви к Америке начал работать на «Фемиду». В твоей семье были проблемы. При чем, с тобой. – Он задумчиво поджал губы. – Лет так, с четырнадцати. Помнишь, папочкин ремень?

Я насупился. Как же не помнить. Папаша прибегал и к более жестким дисциплинам. Хотел сделать из меня настоящего мужчину, но методы воспитания были неправильными. Так, что в школу я ходил с синяками. А когда учителя капали на мозги расспросами, я говорил, что хожу в спортивную секцию. Мама… ну, мама ничего не могла сделать. Она была слишком слабой, чтобы вступаться за меня и давать отпор бывшему пехотинцу. Поэтому, как только мне исполнилось семнадцать, я с радостью согласился пойти в армию, лишь бы не быть дома.