Невинные создания

Наркотики.

Дерьмовая жизнь.

Безответная любовь.

Ублюдки кончали с собой изощренными способами, и каждая их смерть наталкивала меня на мысль о собственной жизни. Если так продолжиться, я пополню их список своим именем. Почему? Хрен его знает. Просто потому что я неудавшийся эксперимент своих родителей.

«Грязный Гарри», знающий толк в алкоголе, в трахе, и хорошей драке.

Я познал грех, я нуждался в нем, я подыхал без отдушины, топя свое эго в серых буднях расследований. Мне тридцать пять, и я до сих пор не узнал, каково это, когда ты возвращаешься домой, а тебя ждет жена и дети. Возможно, никогда не узнаю, потому что я одиночка по жизни. Ни одна женщина, в здравом уме, не захочет такого мужчину, как я. Работа отнимает слишком много времени, а чтобы снять стресс, супружеского обета будет недостаточно. Отлииично. Папочка с мамочкой гордились бы таким сыном.

Бесполезный с большой буквы «Б».

Хм, похоже, ужин с Пегги переносится на неопределенное время, как и мой алкогольный загул. Гребаный ад. Лучше тому козлу быть мертвым и не пытаться выкарабкаться.

В итоге, Кэвин поддал газа, несясь на всех ветрах прямиком на вызов. Как будто нам и без этого не хватает работы, но напарника не переспоришь. Сколько раз ему не говори, что с этим вполне справятся патрульные, так нет – героя тянет на подвиги.

Через пятнадцать минут, мы были на месте.

«Туннель Смерти». Ага. Знакомое местечко. Бывал я тут и не раз и не для задержания «скелетов».

Не будем об этом. Закурив очередную сигарету, я осматривался по сторонам. Небольшой клочок дороги, был опечатан желтой лентой. На асфальте, ничком лежал мужчина. Вокруг его головы зияло черное пятно крови. Правая нога и рука вывернута. Судя по расположению, говнюк приземлился с пожарной лестницы, приваренной к эстакаде. Подозреваю, что гражданский был из «скелетов», которому приспичило испробовать эфирные крылышки в действии. В пятнадцати футах, стояла труповозка коронера, а за ней машина скорой помощи и четырехколесник офицеров. Кэвин склонился над трупом, пробормотав то ли молитву, то ли проклятье.

– Он сам спрыгнул.

– Вижу. – Напарник выпрямился. – Не хочешь расспросить очевидца?

Я скривился.

– Как Джон Гленн

победил высотную болезнь?

Не горю желанием.

– Зря. – Кэвин кивнул в сторону коповской машины, около которой стоял офицер и девушка в голубом пальто. – Она может прояснить картину.

– Черт, – я выругался, мгновенно оценив фигуру свидетельницы: не больше пяти с половиной футов ростом.

Стройная. Светлые волосы, уложенные в пучок. Лица не вижу, потому что она стоит спиной к нам. – Офицер возьмет с нее показания, мертвяка отвезут в морг и все на этом. К чему лишние расспросы? – а потом уже тише добавил, – виски сам себя не выпьет.

– Вэл, – хмыкнул напарник. – Прекращай делать вид, что тебе плевать. Это человек, а не собака.

– Между прочим, к собакам я отношусь хорошо. – Если только они не грызут ботинки и не ссут где попало. Кэвин смерил меня взглядом – тащи свой зад к женщине и кончай нести бред. – Дерьмо. – Выбросив сигарету, я направился к свидетельнице. И какого хрена, скажите, пожалуйста? Это не умышленное убийство, а значит, мы можем закрыть глаза на придурка оборвавшего свою жизнь. Сколько таких в «городе, который никогда не спит»?

До хрена. Если с каждым полиция будет нянчиться, как с сопливыми иждивенцами, настоящие преступники продолжат разгуливать на свободе. – Полное дерьмо.

Затормозив в двух шагах от парочки, я полез в карман за удостоверением. Офицер сразу же заметил меня, сдвинувшись в сторону. Удивление на лице парня было таким же очевидным, как и наше бессмысленное присутствие. После, повернулась женщина, и… в голове пронеслось «я смотрю в твои глаза и понимаю – нет, и не может быть женщины, которая стала бы твоей соперницей…».

Ее глаза, цвета темного золота, дезориентировали меня, превратив мой рассудок в «Дауни».

Я завис, наверняка, с тупым выражением лица и… не приведи боже, с капающей изо рта, слюной.

– Детектив…

– … Хоган. – Выдавил я, показав значок. – Я только уточнить кое-что. Если не против?

Офицер озадаченно нахмурил брови, пока я пялился на свидетельницу, вместо того, чтобы сосредоточиться на работе. Усиленно собирая мозги в кучку, я видимо, упустил вероятность наличия у меня СДВГ…

или я просто придурок?

Офицер удалился, а я остался наедине с девушкой. Почти, наедине.

– Валентин Хоган. – Зачем-то повторил я, пристальней всматриваясь в эти невероятные глаза. Она была красива, как Лана Тернер.

Изящная линия носа и полные губы, с ямочкой на нижней. Белая кожа, с легкой россыпью веснушек на скулах и на переносице. Я видел много привлекательных женщин, но в этой было что-то такое, отчего мое сердце билось чаще, а кровь приливала ко всем местам, где есть вены. В особенности к паху. Ну, не извращенец ли я после этого? Она стала свидетельницей самоубийства, а я, вместо сочувствия, проявляю заинтересованность в том, чтобы уложить ее в горизонтальное положение. Отлииично. Просто чудно.

– Элизабет Войс. – Низкий, чувственный голос, прошелся по ушам, как сексуальная ласка. Боги, ее голос надо разливать по бутылкам и продавать вместо «Энзита».

На хрен. У меня и без химии, напряглось то, что должно не двигаться по команде. Ублюдок в штанах зашевелился, будто разминался перед затяжным забегом. Даже не смей, уродец. – Я уже все рассказала офицеру.

– Я понял. Как насчет повтора? – а еще ужина со мной, секса и многих вещей, о которых я хочу узнать, как только окажусь между твоих ног? Гребаный ад. – Понимаю, что вы устали, но иногда офицеры забывают записывать некоторые важные детали.

Она рассеянно провела пальцами по губам, задумчиво уставившись в одну точку. Ох, твою мать. Вот это она зря сделала. Ни к чему соблазнять мое либидо, которое и так подпрыгнуло до потолка. Слава яйцам, что причиндал достаточно умен, чтобы сейчас не показываться. Знает, говнюк, что последует за этим.

Нет, сегодня я точно упьюсь и сниму шлюху, чтобы снять напряжение.

И самое скверное, что вместо лица одноразовой женщины, будет она – Элизабет Войс.

ГЛАВА 4

Я летел, пересекая пространство, огибая облака и наслаждаясь ветром, щекочущим мою кожу. Мое тело было легким, как перышко, так что я запросто мог запрыгнуть на пушистые комочки, утопая в блаженной мягкости. И они так вкусно пахли: чем-то сладким и волнительным. Все мои рецепторы взревели, с жадностью поглощая запах, насыщаясь им, точно самой вкусной едой в мире. Ммм… жареный бекон и яичница. Вкус танцевал у меня на языке, и я с восторгом упивался этими ощущениями… погодите, что это такое? Знакомая песня… кажется, я слышал ее еще в детстве.

Распахнув глаза, я наткнулся взглядом на облупившийся потолок, разукрашенный всеми цветами желтого и коричневого. Затем, стены, с обоями, которые когда-то были либо белыми, либо бежевыми, смешанными с заплатками из газет и бетона.

Чертова песня никак не унималась. Такое чувство, что она кружит по кругу, словно пытается мне что-то сказать. Сквозь мелодию, прорывался треск и аромат жареного бекона, и яичницы. Не сон?

Я сел, оглядываясь по сторонам. Я дома. Это квартира, на пятом этаже, которую я снимаю последние полгода. Самое большое, на что я мог рассчитывать, после того, как… неважно. В моей богадельне нет ничего хорошего, кроме наличия необходимой мебели, да и ее немного. Шкаф, старый телевизор, показывающий один канал, видеомагнитофон и единственная кассета с порно. Не мое дерьмо, а владельца. Обеденный стол, стулья и кое-какие шкафчики в кухне. У меня даже кровати нет, я сплю на матрасе. Опустив взгляд на постельное белье, я был немного удивлен, не увидев на простынях или одеяле грязных пятен. Не знаю, что это за материал, но он мягче «Дамаста»

и пахнет луговыми цветами.

Ага, как будто меня шарахнуло током, и я решил постирать бельишко у соседа, ведь стиральной машины у меня тоже нет. И я голый. Верняк. Не припомню, чтобы раздевался догола и спал. Когда-то, но не сейчас.

Погоди-погоди. Начнем по-порядку. Я был вчера у Ди-Боя. Купил дозу и… мрак. Не помню, как добрался до дома, оказавшись в кошмарах Поллока.

Разве, моя квартира выглядит так, как раньше? То есть, да. Но в ней что-то изменилось. Может, воздух? Уже не пахнет затхлостью и канализацией. Свежий, как морской бриз. Стены не давят, как прежде. Не вызывают приступы клаустрофобии, но кое-что меня напрягает. Определенно, напрягает. Наверное, эта музыка, шкворчание еды на сковородке… я же не мог оставить пищу готовится, а сам лечь спать? У меня и еды-то нет. Заначка ушла на дозу, а предназначалась для оплаты за квартиру. Какого?

Потерев затылок, я бросил взгляд на стул, который использовал в качестве прикроватного столика. Хм, запасной «Самсонит»