Маки. Перчатки. Черничный пирог.

– Я что на идиота похож? – сказал он, встав прямо напротив, преградив путь.

Я остолбенела. Он, в наглую, влез в мой карман, куда резко засунула листок, и сжала в кулаке. Своими ледяными, ловкими пальцами он за мгновение разжал мои, достал сверток и прочел адрес.

– Так что ты хотела? – спросил он и странно посмотрел на меня. – На работу наниматься пришла? Уборщица у нас есть, садовник тоже, санитар тоже, повар тоже, – пересчитывал он, загибая пальцы, горничная есть, ммммм, дворник есть, даже любовница есть, эта вакансия тоже занята, – улыбнулся он, вертя головой..

– Псих, – ответила я и пошла дальше.

– Но, если хочешь, – крикнул он. – Последнюю, уволим, только согласую с мамой..

Вот урод. Истинный, без тени сомнения. В общем, разгадку темы писем я приостановила.

Через два дня снова объявилась Лика, она позвонила вечером и ждала в машине, вместе с тем высоким мужиком, Анри. Такой снегопад был, не хотелось никуда ехать.

Я нехотя, вышла, осмотрелась и села назад, рядом с ней. Мы поехали в клуб. Сели у барной стойки, она заказала два коктейля. Не нравился ее вид. Она вела себя, как параноик.

Почему меня окружают эти люди? Я работаю в школе, общаюсь с образованными людьми. Но окружают меня эти со странностями. Может я сама их притягиваю? Но я их даже не вспоминаю. Такое впечатление, что в прошлой жизни я им задолжала или мы вместе согрешили, теперь не помним, но расплачиваемся и будем сталкиваться пока все не разгребем.

– Где твой муж? – спросила, раздраженно я.

– Не знаю, он вечно, где-то.. – ответила недовольно. – Его волнуют только деньги моей семьи.

И тут последовал другой вопрос, от нее:

– Не видела Альберта?

Что? Извините меня! Ни кажется ли.. Ладно..

– Не видела, с чего мне видеть его?

– Вы не встречаетесь? – выведывала она.

– С какой стати? Ты странная.

– Интересно, как он? – сказала, задумчиво она.

И тут я не выдержала.

– Лика, ты не помнишь, что произошло почти пять с половиной лет назад? Честно мне вообще все это до….. Я и никогда об этом.. не.. Но все же! Чисто на прямоту! Ты не помнишь, кто тебя лапал, кто игнорировал и кто попытался помочь? Я старалась все забыть и никогда не вспоминать, но ты меня достала!

– Я люблю!! – ответила она. Уверенно, взглянув на меня.

Честно. Я не знаю таких людей. Как можно, она, что без чувства собственного достоинства? Самое большее, что она могла, это презирать всю жизнь. Не скажу, что Давид лучше. Но этот…

– Понятно, – ответила я, теряясь в догадках.

– Может он нравится тебе и ты его хочешь cебе, поэтому, так реагируешь.. – внезапно, выдала она.

– Лика ты не в своем уме, ты что зациклилась на них, больше, что людей не было в городе? Или совсем в мечтах забылась?

Она выбесила меня, жутко.. Я поднялась, чтобы уйти.

– Прошу, выслушай меня, – навзрыд сказала она, все оглянулись. Я молча села.

– Я знаю, кто он и что он. Но когда узнала ближе, всегда видела только его..

– Как ты могла простить такое?

– Он был накачан, какой-то дрянью в тот день, когда он чист, он абсолютно другой.

– И когда же он чист? Его глаза вечно в космосе.

– Ну и что! Он таким родился. Я его заметила давно. Задолго до дня, когда произошло похищение. И нравился он мне давно. Это случайность. Я не могу не простить его. Хотя знаю, что он ни чей, не будет принадлежать никому, в силу своего состояния. Ему никто не нужен, он тоже никому. Но есть я! Я буду рядом, даже на расстоянии.

Дура, какая же дура!

– Ты понимаешь, у тебя синдром жертвы. У тебя все наоборот…

Как он там назывался, не помню. Верно, стокгольмский синдром.

– Зачем тогда, эта свадьба, вы больные все?

– Я люблю и Давида, – прошептала она, стиснув зубы.

Чего? Деточка, да ты рехнулась, видимо. Может ты всех любишь? В итоге, она держится меня, чтобы контролировать его отношение ко мне и как только он отступит от меня, она тоже отстанет. Мы попрощались. Было темно, очень. Я вышла первая, стояла, пыталась остановить такси и вдруг ко мне подошел Анри.

– Перестань маячить у Альберта перед глазами, если он вспомнит тебя – тебе конец.

Я удивленно на него посмотрела.

– Ох, как я тебе не завидую, если он вспомнит все.. Живьем шкуру сдерет.

Я не понимала, что делать, стоит ли раскрывать все скобки. И сказать все, что о них думаю. Но то, как они все живут сейчас? Это все пыль в глаза окружающим. Я там была и все видела, что они представляют из себя и мне кажется, Нателла, тоже все знала. Но, что за тайны? Все всё знают, глядя в глаза друг другу, но ведут себя будто ничего нет и не было, лживые.

– Я ничего не понимаю, – сказала я, сделав как они.

Он подошел близко и прошептал на ухо:

– Помнишь я спросил, «Что случилось?» а ты взглянула на меня с надеждой, что я помогу тебе. Но там каждый сам за себя. Так и в жизни, Альберт еще заставит тебя плакать. Он же проткнул тебя, верно? Давид сказал мне. А ты знаешь, что у него тяжелое заболевание и куча травм с детства. Его столько бил родной отец по голове, что он рехнулся, окончательно.

У меня будто ком в горле встал, я смотрела по сторонам и не знала, что ответить.

– Что мне делать? – спросила я.

– Не попадайся ему на глаза, игнорируй, у тебя даже никого нет. А у него куча выписок из клиники. Он псих, со стажем.

– А зачем ему я? По каким критериям он выбрал меня?

– Да не по каким. Кто его знает? Если бы его поняли, то вылечили бы уже давно. Просто мы узнали, что ему понравилась подопечная Нателлы.