земле! А тот, кто витает в воздухе, парит, так сказать…
– Это вы о чем? Не понимаю о чем?! Вы чокнутый! – горько
простонал огорченный Журкин. – Какие глупости вы говорите, я
вас не узнаю! Что с вами случилось?!
– Что случилось, что случилось… А, ну, проваливай! И чтоб
духу твоего возле моего дома не было! Пшел прочь! – Филолет
Степанович махнул рукой, прогоняя Григория Станиславовича из
поля своего зрения.
На что Журкин только покрутил у виска и стал ловить и
собирать с земли листы своего проекта. Собрав их, он отряхнулся,
хоть и был совершенно чист, и зашагал прочь с тяжелым камнем на
сердце, но показным равнодушием.
Гомозову, после удаления мнимого друга, сделалось куда
лучше. Кажется, все начинало становиться в старые рамки и от
этого на душе его сделалось спокойнее.
Однако радость была поспешной. Уже через час у Филолета
Степановича подскочила температура, и он свалился на постель,
чувствуя себя разбитым.
Ничего. Просто нужно укреплять свой иммунитет, и только –
объяснял он себе. Главное, что в голове порядок. А это
разочарование в людях, даже, казалось бы, самых преданных и
близких, пройдет. Никому нельзя доверять, никому нельзя верить,
особенно в нашем испорченном обществе.
Не успел он повернуться на бок и закрыть глаза, как в дверь
постучали. «Никого нет дома!» – мысленно ответил Филолет
Степанович, но этот ответ не принес результатов, и застучали снова,
только громче.
«Прочь! Убирайтесь прочь! Все равно не открою!» – уже
раздраженно бубнил он себе под нос.
Через некоторое время стучать все же перестали, однако,
послышался какой-то подозрительный слабый удар по стеклу, точно
в него бросили камешек. За ним – следующий, и следующий.
Филолет Степанович недовольно фыркнул. Теперь становилось
очевидным, что в стекло теперь бросали камни.
– Что еще! Да они мне так окно разобьют! – разозлившись,
пробормотал Гомозов и, превозмогая слабость во всем теле,
поднялся с кровати.
Встав, он чуть одернул шторку и выглянул в окно, стараясь
оставаться незамеченным. Но за окном пристально следили,
поэтому, как в нем завиделось движение, присутствие Гомозова
было рассекречено. Зато теперь и для самого Филолета
Степановича не было секретом, кто пришел к нему. «Снова она!» –
нервно подумал мужчина, и колени у него дрогнули.
В окне же воскликнули, и не послышалось ли, с невероятной
радостью:
– Филолет Степанович, я так и знала, что вы дома! – не
послышалось, с радостью: – Вы ведь дома!
Гомозов пугливо отдернулся от окна.
– Филолет Степанович я вас видела! Что за прятки! Ей Богу,
как маленькие дети! Открывайте! Я вас видела и наверняка знаю,