что вы дома!
– Вам показалось! Уходите! – громко крикнул Гомозов, не
приближаясь к занавеске.
– Откройте! Я все равно не уйду! Так и буду бросать камни! А
вот тут как раз есть один, побольше… Щас я его…
– Какая наглость! – воскликнул Филолет Степанович и
рассерженно отодвинул шторку, чтобы наладить зрительный
контакт с пришедшей, – я не хочу вас видеть! Убирайтесь!
Убирайтесь прочь! Мне нездоровиться!
– Чепуха! Открывайте! – дама стояла на своем. – Ан, нет,
подождите! Подождите! Все-таки этот замечательный
булыжничек… мне кажется, он будет в самый раз к вам в окно!
– Это шантаж! Ненормальная! – воскликнул Гомозов,
вцепившись за голову.
– Сейчас, сейчас… Подождите… – женщина уже
приподнимала увесистый камень среднего размера на плечо.
– Остановитесь! Остановитесь! – взвизгнул Филолет
Степанович. – Я сейчас вам отрою. Открою! Только бросьте его на
землю! – и он тяжело, но поспешно зашагал к двери.
– А я ведь пришла извиниться! – сказала Елена, как только
оказалась на пороге.
Филолет Степанович пустил ее в дом. Его оправданием было
то, что он чувствовал слабость и нуждался в том, чтобы хотя бы
присесть.
– Вам действительно нездоровиться?! – озадаченно
выговорила женщина, вглядываясь в лицо Гомозова.
– Нет, я прекрасно себя чувствую, – пробурчал Филолет
Степанович с равнодушной интонацией. – С особым нетерпением я
ждал гостей.
Елена ничего на это не ответила, только веселость на ее лице
поплыла и постепенно испарилась.
– Если хотите, то вскипятите чая, – сказал, наконец, Гомозов
после длительной паузы.
– Конечно! – вдруг оживилась Елена. – Сейчас поставлю!
Прямо сейчас поставлю! Как же я забыла?! Как я могла забыть?! Я
же принесла с собой печенье, в знак извинений! Только сегодня
испекла! – она порывисто схватила свою сумку, достала из нее
бумажный пакет с выпечкой и высыпала содержимое в пустую
пиалу, что тоскливо красовалась на столе.
– Как мило, – без энтузиазма проговорил Гомозов, увидев
печенье из песочного теста с прослойкой из вареной сгущенки в
форме сердец, и тут же в голове у Филолета Степановича появились
щелчки мигрени, и он облокотился на спинку кресла.
– Я поставлю чайник! – сообщила женщина, вскочив со стула,
и побежала на кухню. – Вам обязательно нужно выпить горячего, у
вас очень нездоровый вид.
Да, да, теперь осталось только залить все это сырым кипятком,
просто средневековая казнь какая-то, подумал про себя Гомозов и
уязвлено отвернулся к окну, но потом вдруг опомнился и кинул
женщине в кухне: