На краю обрыва…

– А я к вам шёл, шёл, да, что-то заплутал… Примете?

Ребята стали обходить его с двух сторон. Только Толик, остановившись, сильно хлопнул по плечу старого знакомого и тут же подхватил под руки. Егор с трудом удержался на ногах.

– Примем. Всё равно же не отстанешь, – смеясь, ответил парень.

– О, привет! – узнав его, обрадовался Егор. – Ты тоже приехал?

– Приехал. А ты, видать, совсем не меняешься?

– А у тебя есть… ето… – он сделал замысловатое движение пальцами, то ли пытаясь щёлкнуть ими, то ли изобразить сосуд для жидкости. – Выпить есть?

– Есть, – ответил Толик, вновь хлопнув Егора по плечу, но на этот раз не так сильно. – Пошли, не дадим тебе умереть от жажды.

– Хороший ты человек, – обрадовавшись, Егор попытался поцеловать парня, но тот ловко увернулся. – А… ето… – не замечая уловки Толика, продолжил мужчина, – …ето… ну… як её?.. Забыл… – продолжая выкручивать пальцами «кренделя» Егор, что-то усиленно пытался вспомнить.

– Что ещё? Пошли, – потянул его Толик.

– Не, – сильно тряхнул головой Егор и, переступая с ноги на ногу, постарался удержать равновесие, хватаясь за руки парня. – Погоди… Як её?.. – он потёр лоб. – Ну, ты её знаешь… Не приехала?

– Ты про Катьку, что ли?

– О! – Егор сильно ударил себя по голове кулаком. – Точно! Вот башка дурная, – на этот раз хлопнул себя по лбу раскрытой ладонью. – Катька! Точно! Забыл. Ну, конечно, Катька. Приехала?

– Не. Не повезло тебе. Её из института турнули.

– Тур… тур… – Егор, зажмурившись, потряс головой. – Чёго?

– Исключили.

– Як ето?! – он даже немного протрезвел. – За чё?

– За аморалку.

– За чё?! – стараясь смотреть в глаза парню, повторил мужчина.

– За несоответствующее поведение советской девушки. Сначала из комсомола, а потом и из института.

– Не понял. Таку девчонку и…

– Ну, не угодила, – развёл Толик руками, покачивая головой.

– Кому?

– Потом расскажу, – и, взглянув на удаляющихся ребят, добавил: – Пошли. А то без нас всё выпьют.

– Без нас?! Нет. Не пойдёть, – погрозил он кому-то пальцем.

Толик взял под руку Егора и быстро зашагал к общежитию. Тот, засеменил следом, постоянно спотыкаясь и не падая только благодаря студенту. Егор никак не мог успокоиться и всё возмущался по поводу отчисления так понравившейся ему прошлой осенью Катьки.

Ребята быстро рассаживались на брёвна. Некоторые студенты, сбегав в общежитие, принесли позвякивающие пакеты. Без труда можно было догадаться об их содержимом.

Павел с Наташей сели как раз напротив Александра, продолжающего играть. Он словно и не замечал появившихся вокруг ребят, уделяя внимание лишь гитаре. Фёдор что-то сказал Наташе на ухо и отошёл. Но она не расслышала слов. Затаив дыхание, девушка не сводила глаз с Александра.

Фёдор, по зову одного из студентов, направился к группе ребят, собравшихся в сторонке от костра. От Александра не ускользнуло, что долговязый оставил в одиночестве предмет его интереса. Он встал, продолжая играть и медленно обходя костёр, словно ненароком, приблизился к Наташе. Немного постоял рядом, а потом сел. Заглянул в глаза, застывшей от неожиданности девушке и тихо спросил:

– Что спеть для тебя, красавица?

Часто задышав, Наташа испугалась, что кто-то может заметить её запылавшие щёки. Вечер, костёр – всё могло быть списано на это, но девушка не могла сейчас хорошо воспринимать окружающее. Сердце готовое выпрыгнуть, стучало так громко, что отдавалось в ушах. Наташа смотрела в глаза Александру и не могла ответить ни слова.

Улыбнувшись, он отвёл от неё взгляд и запел новую песню, недавно привезённую им с бардовского слёта:

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.
Тих и печален ручей у янтарной сосны.
Пеплом несмелым подёрнулись угли костра.
Вот и окончено всё, расставаться пора.

Повернувшись вновь к Наташе, он посмотрел ей в глаза и с улыбкой продолжал:

Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною?
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною?

Подхватили ребята, понравившиеся слова куплета и придвинулись ближе к Александру и Наташе с двух сторон.

Новый куплет преподаватель пел один. Студенты покачивались в такт песни.

Крылья сложили палатки – их кончен полёт,
Крылья расправил искатель разлук – самолёт.
И потихонечку пятится трап от крыла…
Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла.

Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною? – вновь хор голосов разнёсся над костром.

Наташа от слов куплета и глаз Александра, начинала дрожать. Хоть и понимала, что не для неё написаны слова, но с каждым «Милая моя» у неё будто останавливалось сердце, а потом с удвоенной силой начинало биться. Эти слова, шедшие из уст Александра, предназначались именно ей и, понимая это, она ещё больше волновалась. Да ещё и ребята, любители петь под гитару, старающиеся сесть ближе, раскачивались и всё сильнее прижимали Наташу к Александру.

Песня закончилась и, не прерываясь, он запел новую:

А всё кончается, кончается, кончается!
Едва качаются перрон и фонари,
Глаза прощаются, надолго изучаются —
И так всё ясно, слов не говори…

Продолжая петь, мужчина обернулся и поискал глазами Наташиного спутника. Компания ребят, в которой находился и Фёдор, уже опустошили пару бутылок портвейна. Взбодрённые алкоголем парни бурно что-то обсуждали, периодически взрываясь громким смехом.

Александр взглянул с улыбкой на Наташу и перевёл взгляд на сидевшую напротив Оксану. Та внимательно следила за ним. Поняв его взгляд, встала и под звуки очередного куплета направилась к группе веселящихся ребят.