Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем

Смелый полет Ромкиной мысли привел нас в восторг. Но, подумав, мы поняли: зерна логики в ней все-таки есть. Тем не менее, впереди замаячил тупик, и нужна была информация, чтобы выбраться из него. Мы ею не располагали. Единственный штрих, который смогла я добавить к общей картине, – это реакция Полторанина на фамилию Чижевский.

– А подробнее он ничего не рассказывал? – спросил Жуков. Я отрицательно покачала головой.

– Что ж, будем ждать, – вздохнул Жуков. – Авось, что-нибудь да проклюнется!

И мы занялись рутиной. Борька отправился к шефу включаться в общее руководство, я села за очередной материал о Житовичах, Шантер взялся творчески переосмысливать снимки.

По просьбе Ферзя журнал опубликовал два очерка об истории монастыря и замка Ляшевских. В них живописалась природа, и рассказывалось о привидениях. В роли призраков маячили на фотографии зловещие размытые черные фигуры. Материалы намекали, что экологам следовало бы заняться обследованием широт, где могут проходить туристские тропы. Население недомогает, скот болеет, а общественные и официальные организации и ухом не ведут! Под потрясающими пейзажами поставили снимок с художественно разбросанными по природе беспомощными телами, который Ромка выклянчил у бывшего одноклассника Пети. Тела принадлежали жертвам неистового пикника и были коварно сняты трезвым и озлобленным Петей, которому надлежало их развозить по домам. Рядом без подписи, но с намеком поместили фото массового падежа скота в одной из африканских стран.

В общем, нам удалось засветить Житовичи и привлечь к ним внимание граждан и официальных лиц. Это должно было умерить наглость черных сил, шастающих в руинах, насторожить их хозяев и хотя бы немного обезопасить пребывание Стасевича в монастыре. То, что его пытаются вычислить, сомнений не вызывало и ничего хорошего не сулило.

Сегодняшний материал сосредоточивал внимание на доходах, которые мог бы давать в этих местах туризм. Специалист из министерства рассказывал, что нужно создать соответствующую инфраструктуру, и было бы замечательно найти инвесторов для реконструкции замка. Я от себя добавляла, что руины следует взять под охрану, так как их продолжает загаживать всякий сомнительный люд. Рядом должна была стать фотография: черные фигуры, маячащие среди битого кирпича, и какая-то труба рядом с ними. Создавалось впечатление, что бомжи собирают последний металлолом в руинах княжеского замка, от которого через пару недель вообще ничего не останется.

Снимки Ферзя мы подверстывали ко всем публикациям, но предварительно Ромка их так обрабатывал на компьютере, что вычислить авторство было почти невозможно.

Итак, почву для скандала мы подготовили, и партнеры Ферзя должны были это сразу понять.

– Поди-ка сюда! – позвал вдруг Шантер. Я подошла.

– Глянь! – кивнул он на монитор. Я глянула.

– Видишь?

– Не вижу, – призналась я.

– Неужели не замечаешь странностей? – удивился Ромка. Он всерьез занялся фотографией и демонстрировал успехи. Я внимательнее посмотрела на монитор: в изображениях было что-то знакомое. Причем, ощущение это возникло с самого первого раза, просто я не заостряла на нем внимания. Но сейчас мое телевизионное прошлое категорически заявило: кадры выстроены!

– Ну-ка, набери Жукова! – попросила я.

Примчался Борька.

– Смотри, – сказал Ромка, – композиция кадров такова, что они просто не могут быть случайными.

И принялся объяснять. Жуков внимательно слушал.

Особенно искусно был сделан снимок с аппаратом, похожим на пушку. Быстро и скрытно нащелкать таких фотографий невозможно. Очевидно, что черные фигуры не только видели фотографа, но и специально позировали, причем, обе стороны располагались в максимально удобных для съемки и, видимо, заранее оговоренных местах.

Борька выслушал Шантера и вопросительно взглянул на меня. Я кивнула.

– Что же получается? – растерянно произнес он. – Нас провели?

Ромка пожал плечами:

– С большой натяжкой можно предположить, что Ферзь, снимая то, что ему показывали, предполагал, что делает это скрытно.

– Нереально, – вмешалась я, – и ты прекрасно об этом знаешь.

– Но ведь качество снимков не очень хорошее, – цеплялся за последнюю надежду Жуков.

– Просто Ферзь неопытный фотограф и не умеет работать со светом, – устало сказала я. – А, может, это подстроено специально, чтобы мы ничего не могли заподозрить.

Все долго молчали. Потом Жуков растерянно спросил:

– А что с материалом твоим делать?

– Как что? – удивилась я. – Печатать, конечно! Не стоит показывать, что мы догадались. Тем более, что, в сущности, нам по-прежнему ничего не известно. Так что давайте соблюдать условленные правила игры.

– Ладно, – хлопнул ладонью по столу Жуков и подмигнул Ромке. – А тебе, корифей, медаль и пломбир за бдительность!

– Погоди, – остановила я, – давайте линию поведения выберем. Но прежде, в свете последнего открытия, попробуем хотя бы известные факты разложить по полкам.

Борька приложил палец к губам и кивком показал на Шантера. Тот, уставившись на монитор, пребывал в ступоре. Я пожала плечами. Потом подошла к нему и дотронулась до руки.

Ромка вздрогнул и безучастно сказал:

– Моя жизнь после лета изменилась настолько, что, по-моему, уже и не принадлежит мне. Убийства, монстры, живые валуны… То меня похищают, то вас хотят убить. Умершие художники рисуют иконы, научная секта гипнотизирует население. У Зинаиды роман не с нормальным мужиком, а с каким-то суперсолдатом. Зинаида, он же не человек, он призрак: то появляется, то исчезает… На самом же деле его нет, неужели не понимаешь? Мы превращаемся в мутантов и скоро сами себя не узнаем. А самое страшное – это какой-то планетарный заговор против нас троих. Ну, кому мы, на фиг, нужны, чтобы плести вокруг такую хитрую паутину? Что мы знаем? Почему так интересуем людей, с которыми никогда до этого не пересекались? А тут еще Ферзь! Я же ему так верил!

– Врешь ты все, – спокойно сказал Жуков. – И Ферзю ты не верил, и от ситуации кайф ловишь. Единственное, что тебя пугает, – это изменения, которые происходят с тобой, и абсолютная неясность общей картины. Да, все запутано, но иначе было бы неинтересно жить. А представляешь, как будет здорово, если паутину удастся распутать? Это же эксклюзив, уникальнейший материал, который сам падает с неба! А то, что меняемся, так не к худшему же. Девушки по парням-паукам млеют, так что пользуйся случаем! Да и умственный потенциал у тебя повысился, уж поверь на слово. Ты у нас сейчас главным аналитиком будешь, поэтому излагай соображения о Ферзе!

Ромка взбодрился, подумал и признался, что сказать ему нечего. И тогда слово взяла я:

– С Ферзем вообще ничего не понятно. Зачем понадобилось придумывать идиотскую историю с машиной? Чтобы выйти на Алексея? Ну, нашли мы «шестерку», а дальше что? Это ж не повод идти в монастырь по душу Стасевича! Из-за болезни жены он сам мог проникнуть туда гораздо быстрее.

– Плохо, что мы лишь формально проверили липовых партнеров Ферзя, – сказал Жуков. – Установили, что есть такая фирма, и решили разобраться позже. А надо было хоть какую-то дополнительную информацию через наших знакомых в УБЭП раздобыть.

Он был прав, информации не хватало. После встречи с Ферзем в надежде найти Куницына, гонявшегося за монстром и полотнами Стасевича, а заодно пытавшегося убить меня, мы чересчур много времени уделили сыскному агентству «Фобос». Хозяин его оказался жуликом и альбиносом, но, к сожалению, не бывшим учредителем нашего журнала. Им сейчас занимался Красин.

На след бывшего следователя Хоменкова, переметнувшегося в стан неприятеля, тоже выйти не удалось, хотя мы очень старались, и тоже угробили на поиски уйму сил. И вот теперь пожинали плоды собственной недальновидности.

Но оправдание все же было: история, в которую мы угодили, состояла из тысяч разрозненных фрагментов и распадалась на тысячи ответвлений, которые невозможно было ни проследить, ни проанализировать. Нас было всего трое, и у нас для этого не хватало ни сил, ни времени, ни мозгов. Но выходить из игры было поздно, это означало бы смерть.

Самое скверное, что все было запутано и на официальной стороне. О судьбе Куницына не мог узнать даже Красин: тот словно растворился в воздухе без следа. И вообще было непонятно, жив он или все-таки мертв после выстрела Глеба? По делу о летних убийствах обвинялись четверо его подельников, двое из которых по естественным причинам уже скончались в СИЗО. Красин был уверен, что оставшаяся парочка до суда тоже не дотянет. Но ни он, ни мы понятия не имели, что бы все это значило.

Похоже, что дело, начинающееся, как забавная шутка о мифическом монстре, превращалась в реальный триллер. И мы могли выжить, только распутав его. В общем, хуже быть уже не могло.

– Логики Ферзя все равно пока не поймем, – сказала я, – поэтому давайте попробуем с конца. Чего он добился в результате разыгранного спектакля?

Ребята переглянулись.

– Стал учредителем нашего журнала, – растерянно сказал Ромка.

– Так, может, это и было его целью?

– Тогда в действиях Ферзя прослеживается система, – согласился Шантер. – Правда, дурацкая по своему построению. Зачем-то он долго обхаживал меня, пытаясь втянуть в поиски машины, зацепил нас приличной суммой денег, и лишь тогда попал в дамки. Неужели нельзя было найти более простой путь? И означает ли это, что бывшие хозяева журнала по-прежнему им владеют, только уже через Ферзя? Или это другие люди? И на кой им журнал? Опять кодировать население и искать ценную информацию в печатном мусоре? Но к чему были нужны такие сложности?

– Главный вопрос заключается в том, зачем они с самого начала охотятся за Стасевичем? – заметила я.

– Да кто они-то? – жалобно спросил Ромка.