Счастье в мгновении. Часть 2

* * *

Проезжая места Мадрида, смотря по сторонам, я везде замечаю безупречный силуэт Джексона Морриса: бизнесмена в смокинге, с которым дороги наших жизней столкнулись. Мы так изменились… Нас отдалили друг от друга обстоятельства, которые заставили меня уехать из Сиэтла, бросив в одночасье родное гнездышко.

Мое сердце стучит в бешеном ритме.

«Почему спустя столько времени, он способен снова волновать меня, заставлять думать о нем?»

До этого дня, все эти годы, я не испытывала в себе поражающую бурю эмоций. Каждый мой день был похож на предыдущий. И жизнь развивалась своим чередом, где предпочтение я отдавала спокойствию и стабильности. Но сегодня, встретившись друг с другом, во мне будто перевернулся весь мир…

«Что произошло со мной?»

Я задумчиво кусаю нижнюю губу, медленно самой себе киваю головой, поддаваясь рассуждениям, которые прямо связаны с прошлым.

Мальчик, который был когда-то неуверенным в себе, жутко застенчивым, боязливым, плачущим от обычной житейской проблемы, подпитывая себя мыслями об ушедшем из его семьи отца, стал поистине смелым и потрясающим на внешность мужчиной, от которого не оторвать женские взгляды… Его целеустремленность и умение добиваться результатов, несмотря ни на что, заслуживает обращению внимания со стороны тех, кто считает, что после какой-либо трагедии, психологической травмы или любого психического дисбаланса личности на фоне стресса и переживаний, не предполагается шанса на другую жизнь. Он предполагается. Он есть. Он есть у каждого. Нужно только «протянуть руки». Как это сделал Джексон. Самим «протянуть руки». В отсутствии помощи со стороны кого бы ни было. Без исключений. Его слава в двадцать один год – показатель этому. Даже не то, чтобы слава, скорее, уважение, которое, как мне кажется, является важнее. Общественные массы, жалко пытающиеся заполучить тот или иной автограф, внедряют в каждый отдел своего мозга излишний фанатизм о публичных личностях, обожествляя их. Индивид с таким сознанием ассоциируется у меня с «грязным» человеком, человеком, который кланяется в ноги каждому встречному выше его по статусу, видя в знаменитости не человека разумного из семейства гоминид в отряде приматов, а Вседержителя, способного выполнить любое его желание и заполучить, наперекор обстоятельствам, надпись на листке бумаги или (общество не стоит месте) на руке, на лбу, где угодно. А затем, как под гипнозом, вбивать в мозг заклинание: «Я никогда не смою эту руку… Я никогда не выкину этот лист бумаги… Он будет висеть у меня над кроватью в комнате, и, просыпаясь, я буду смотреть на него и получать от этих каракуль энергию». Чушь, не так ли? Каждый из нас – биологический вид. Подчиняться и видеть в ком-то «золотого» человека – сущая глупость. Слава приводит к «звездной болезни», а вот заслужить уважение со стороны общества, не ставя себя в положение выше и круче, – достойно гордости.

Высота унижает человека, облагораживая его в аморальную оболочку, надевая невидимые крылья ангела смерти.

Я уверена, что Джексон, независимо от статуса, занимаемого им на сегодняшний день, – человек, который делает своё дело, руководствуясь как раз, исходящими от чистого сердца, мотивами, а не целью быть известным. Я искренне, с глубокой долей любопытства, желаю узнать поближе нового Джексона.

Сегодня большую часть времени мы говорили обо мне, так как при каждом моем вопросе, содержание которого имело взаимосвязь с его жизнью до нашей встречи, он отпирался и старательно искусно увиливал от ответов.

И все же. Вопрос остается открытым. Зачем он решил приехать сюда спустя такой промежуток времени? Быть может, открытие филиала в Мадриде – предлог, чтобы встретиться со мной?

Ощущаю, что между нами построилась стена, которую чтобы преодолеть требуется круглосуточное общение и время. Как всегда… время. Куда без него. За что не возьмись. Время дает нам всё: возможности, шансы, миллион дорог, которые можно выбрать и забирает у нас всё… родных, любимых, тысячу возможностей.

И снова мне кто-то звонит, не давая тихонько думать о Джексоне, рисуя мысленные картины. Нет. Стоп. О жизни. О своей жизни. Не о Джексоне.

– Да, – отвечаю моментально я, проводя машинально по экрану телефона, не посмотрев на экран, – я слушаю.

– Милана, я уже начал переживать… – с тревогой, но одновременно улыбаясь моему ответу на звонок, что очень заметно, произносит Даниэль.

– Даниэль, прости, – торопливо извиняюсь я, взбодрившись, – я не думала, что моя встреча с Джексоном Моррисом долго продлится. – Слишком долго. Слишком эмоционально. – Я еду домой.

– Я тебя встречу. Уже поздно, чтобы в такое время тебе идти одной домой.

– Не стои… – говорю я, но Даниэль настойчиво перебивает меня:

– Я уже вышел и иду к парку «Оэсте». Встретимся там? – Хотя, чтобы проветрить голову, мне свежий воздух нисколько не помешает. – Вечерняя прогулка, а, точнее сказать, ночная – не будет лишней. – Его шаги доносятся в трубке, образуя своеобразную грубую мелодию.

– Да, – по-прежнему отстраненно от реальности отвечаю я. Как будто у меня есть другой выбор.

– Буду ждать тебя, целую, моя испаночка, – с коротким смешком, лепечет мой входящий контакт, в голосе которого чувствуется радость.

– Хорошо, – зевая, говорю я, отключая звонок.

Даниэль Санчес – заботливый парень, и я полностью могу положиться на него и быть уверенной в его искренних чувствах ко мне. Я ощущаю крепкую защиту, когда нахожусь рядом с ним. А для меня это безмерно ценно.

Я была с ним честна, когда на предложение стать его девушкой с чистой совестью сообщила, что не могу оценить всю совокупность чувств, которые испытываю к нему. А точнее, понять, эти чувства связаны с отношением к нему, как к другу, или как к парню. Отчасти, мои сомнения имеют связь с прошлым опытом. Оказаться в похожей ситуации и разрываться между кем-то – не горю желанием. Даже под предлогом, если это принесет мне своего рода вдохновение. Нет. Ни за что. Такого вдохновения и землетрясения в душе, мне не нужно. Двуликая бездна вызывает душевные смятения, которые подчас непостижимы для сердца. Но Даниэль отреагировал на мои сомнения – я считаю – как настоящий мужчина, произнеся слова, которые я не успела выкинуть из памяти: «Я просто хочу быть с тобой, позволь мне это. А со временем ты примешь решение: остаться со мной в отношениях или быть хорошими друзьями».

Живя с ним в одном квартале, мы большую часть свободного времени проводим в парке «Оэсте», располагаясь прямо на траве, и разговаривая о затрагивающих каждого из нас мелких проблемах, о карьере Даниэля, о моей модельной работе… да о любой теме, но за исключением темы о моих бывших бойфрендах.

На самом деле редко встречаются в наше время такие отзывчивые люди, как он.

С самой первой нашей встречи Даниэль помогал нам с мамой во всем, когда мы только начали осваиваться в Мадриде. И поэтому маме он сразу пришёлся по вкусу, отчего она постоянно твердит мне, что я должна держаться за него и не терять с ним связь ни при каких обстоятельствах. Может быть, мама в чем-то и права. Но пока я не определюсь со своими чувствами к нему, то не смогу быть полностью согласной на это выражение, сказанное, весьма командным тоном, моим любимым командиром.

Глава 4

Доезжая до парка «Оэсте», я выхожу с такси, хватаю охапку алых роз, подаренных Джексоном. Продлить бы срок их существования. Если я больше и не встречусь никогда с Джексоном, то пусть эти пахнущие бутоны оставят нежный отпечаток, последний отпечаток прошлой любви в моем сердце… Роковое сочетание: прошлая любовь и розы от прошлой любви. И чтобы уничтожить эту парочку, нужно немедля утихнуть на двух краях горизонта – в сердце и душе.

Я обозреваю взглядом в округе. В паре шагов от меня видится облик Даниэля, стоящего ко мне спиной, у входа к парку, который держит что-то в руках, не опуская их по швам. Я стремглав перехожу дорогу и направляюсь к нему.

– Buenas noches![1 - Добрый вечер (исп.)] – с улыбкой объявляю я, слегка напугав его. Он вздрагивает и разворачивает корпус тела ко мне. Его предельно загорелая кожа на фоне белоснежной улыбки что-то включает во мне. Он красив, безусловно.

– Моя испаночка прибыла! – веселым голосом он приветствует меня. – Я только подошёл. – Он опускает глаза вниз, продолжая, широко улыбаясь, сообщать: – Это в знак моей гордости! Моя чудесная леди… – Он протягивает мне цветы – неимоверно очаровательные белые орхидеи. Я расплываюсь в улыбке, сверля по ним жадным взглядом. «Милана купается сегодня в божественных цветочных ароматах, как блаженная дева», – завидует мне мое сознание.

«Мамины любимые», – как по щелчку образуется у меня мысль.

Душа млеет радостью от таких теплых слов и действий с его стороны. В этих тёмного оттенка глазах я ощущаю всю важность моей персоной для него.

Нырнув в его объятия, одной рукой я обхватываю его напряженную шею. Он носом проводит по моей щеке, доставляя приток краски лицу, едва дотрагиваясь губ.

– Они потрясающие, – я отпускаю его и смотрю на цветы ещё раз, – спасибо, дорогой…

– Я знал, что от них придет в восторг моя девушка! – Даниэль с недоумением обглядывает букет алых роз, крепко держащих другой моей рукой. – Но не только я выбирал цветы для тебя… – Поджимает он губы, задумавшись.

Я сглатываю и прибегаю к правде:

– Это от Джексона Мор…

– Ч-ЧТО? – выплевывает с удивлением он, что меня поражает напрочь. – Только не говори, что это от того самого гендиректора.

Зрачки Даниэля давно уже вылетели из орбит и где-то шатаются среди звезд.

«Сейчас начнется демонстрация сцены ревности… Дамы и господа, поприветствуем главных исполнителей ролей…»

– Да, так и есть, – сквозь зубы отвечаю я, боясь дальнейшей его реакции. Опуская взгляд на цветы, я с глубокой отчаянностью вспоминаю, как Джексон, даря мне этот ароматный букет роз, нежно прикоснулся к моей руке…

«О чем я думаю?»

– Этого не может быть… – кричит он, изумляясь, и прикладывает ладони к моим щекам. Ничего не понимаю. Его ответ приводит меня в замешательство. – Милана, нам нельзя терять с ним деловую связь, – ошарашенно мелит Даниэль, руками слегка сдавливая мои щеки. Терять связь? ЧТО, простите? Это как? Я смотрю на него, как будто меня заморозили, и не моргаю, и не двигаюсь. – И я тут подумал…

Из моей груди вырывается тяжелый судорожный выдох.

– О чем ты подумал? – взволновано произношу я, испугавшись того, о чем именно он подумал.

«Милана, не паникуй раньше времени», – подсказывает мне мое внутреннее чутьё.

– Я подумал, а что… – обдумывает он, продолжая находиться в бешенном, оживленном состоянии. Его ускоренность и метание движений напоминает мне хомяка, резко бегающего в колесе. – Что, если нам встретиться с ним. – Вот теперь ко мне подкатывается паника. Я поднимаю брови вверх, откидывая руки Даниэля от своих щек.