Счастье в мгновении. Часть 2

– Со своим парнем?

Зачем я проговорилась ему про Даниэля? Он же теперь тысячу вопросов будет задавать.

– Я имела в виду «гулять» в широком смысле слова, – показываю я руками. «Боже… Милана, ты бы себя видела со стороны».

– Вот как, – сухо отзывается он.

Я не понимаю значение действий, слов, которые говорю.

Мои чувства к Джексону давно уже в прошлом. Наша история закончилась ещё тогда, в аэропорту, когда мы расставались друг с другом.

Между нами многое стоит даже сейчас. Я до сих пор, кажется, испытываю приглушенное, но заметное чувство обиды на своего отца, Марию. Мне стыдно за то, что я в своё время предала Джексона, а он не рассказал мне всю правду о семье, которую скрывал его отец. У каждого из нас сейчас прямо противоположные цели и стремления в жизни, поэтому мы не имеем шанса на отношения. Он пуст, как бездна.

Доедая блюда, Джексон молча оставляет счет за нас обоих, оставляя немалые чаевые официанту.

– М-м-м… я бы и сама… – смущенно выражаюсь я.

Он не дает мне закончить мысль, показывая ладонью ответ «нет». Легкая печаль в его глазах, которую он деланно прикрывает бесстрастностью, не дает мне покоя. Узнать бы, о чем он сейчас думает. Ах, если бы я умела читать мысли других… Но то, что он слегка озабочен чем-то другим, очевидно. Я же знаю его, как никто другой, несмотря на то, что между нами были годы разлуки.

Мы выходим из ресторана и следуем по ту сторону, откуда мы приехали на машине Тайлера. Джексон надевает черные солнечные очки, когда солнце почти ушло в закат.

– А заче…

Я не успеваю закончить, и он выдает:

– Так нужно. Тебе не понять.

Он от кого-то прячется, боится, что нас могут увидеть вместе?

Я оставляю его фразу без ответа.

Мы проходим среди различных бутиков, кафе, которые располагаются чуть ли не на каждом углу.

– Джексон, а с Питером вы общаетесь?

– Редко, но общаемся. Он живет в Нью-Йорке, поэтому время от времени мы встречаемся. Он полностью погружён в творчество, да ещё и стал директором издательского центра.

– Да, мне говорила Ритчелл, – киваю я.

– Ритчелл? – изумляется Джексон, как будто услышан что-то непонимающее в моей фразе. – Откуда она знает? Вы продолжаете общаться с ней?

– Да, конечно, – улыбаюсь я, осознавая, как соскучилась уже по ней, – хоть и на расстоянии, но мы с Ритчелл остаёмся преданными друг другу. Она общается с Питером, поэтому мне и известно.

– У… у… – Он делает чуть удивленное выражение лица, покачивая головой. – Можно сказать, что ваша с ней дружба проверена годами…

– Да, – радостно говорю я, припоминая в памяти последнюю встречу с Ритчелл, которая приезжала в гости около месяца назад. Мы так замечательно погуляли по известной улице Мадрида – «Гран Вия», на которой бурно кипит жизнь. Торговые ларьки, кинотеатры, бутики одежды, в последних мы застряли на три часа, подбирая новые образы одежды. Я помню, как дойдя до здания «Телефоники», который представлял собой небоскреб, нас охватил восторг. В сравнении с Сиэтлом у Мадрида есть большое преимущество: архитектура. Если смотреть на Мадрид на обложке книги и вживую, то в реальной жизни он представляет собой исторический отрывок прошлого, насыщенный глубокой историей и потрясающими достопримечательностями.

– Мы давно с ней не поддерживали общение… – Его взгляд задумчивый. – Как она?

– У подруги всё замечательно. Ритчелл является специалистом по маркетингу. Со временем они с родителями переехали в Италию, развивают бизнес, продвигая деятельность бутика «Рассвет», устраивают дефиле, модельные кастинги, – с упованием рассказываю я, понимая, как меня вдохновляет моделинг. – Однажды мне выпала честь принимать участие на дефиле в Италии. Это было полгода назад во Флоренции. Эмоции переполняли меня в тот момент. Идя по длинному подиуму в серебряном длинном платье перед тысячной аудиторией…

Я принимаюсь ярко, эмоционально вещать Джексону о модельной жизни, вспоминая фантастический показ в Италии, который остался в моём сердце навсегда. Излагая подробности, я как будто снова проживаю незабываемые дни модельной карьеры.

– Ты талантливая, Милана, и я доволен, что ты добилась своей главной цели в жизни и стала моделью…

Я разгораюсь от этих слов.

– Спасибо, Джексон!.. – восклицаю, широко улыбаясь, я.

Гуляя вдоль улиц Мадрида, мы болтаем с Джексоном обо мне: о моих показах, участиях в конкурсах красоты, моем обучении основ модели и психолога. Джексон с глубоким интересом внимает мои рассказы и не упускает возможности смотреть на меня своим завораживающим взглядом, от которого я начинаю забывать мысль, которую говорю. Мы предаемся воспоминаниям о детстве, к тому периоду, когда размышляли и мечтали, живя в Сиэтле, о том, кем мы будем в будущем. Воспоминания заставляют меня и смеяться, и плакать, но только от счастья… Я как будто мысленно возвращаюсь в наше с ним беззаботное детство. Наш разговор прерывается, когда мы внезапно слышим уличных музыкантов.

– Невероятно! – восхищаюсь я, ускоряя шаг к ним. Мои слова и действия что-то надламывают в Джексоне, возможно, гордость или скрытность и он, улыбаясь, сообщает:

– Предлагаю остановиться и послушать. – С чего это его так заинтересовала игра на гитаре?

Звучат мелодии на испанской гитаре, которые безупречно вписываются под стиль города, его особенности и глубокие традиции. Эти яркие и четкие звуки, исходящие от инструмента, покрывают моё тело мурашками. Остановившись неподалеку от музыкантов, мы таем от восторга от великолепной испанской музыки, под которую у меня ассоциируются счастливые моменты в Сиэтле, незабываемые мгновения с Джексоном…

Я смотрю на Джексона, который ахает от восхищения. Нашу душевную гармонию портит какой-то мужчина, средних лет, стремящийся напролом в толпу. Он случайно дергает Джексона за плечо, отчего у последнего падает на асфальт содержимое сумки.

– Что за?.. – кричит угрожающе Джексон незнакомцу, – мог и извиниться, – возмущается он, показывая кулак.

Я, обозревая реакцию Джексона, сначала прихожу в удивление от его эмоций, сглатываю слюну, и затем смеюсь, видя, как по большому пространству дороги разносятся листы формата А4.

– Иисусе! – рычит Джексон. – Я этот договор несколько недель составлял… Я промолчу о подписях к нему…

Джексон разъярен.

«Откуда в нем столько появилось злости?..»

Событие, изменившее судьбы каждого, кто был к ней причастен, заставило стать нас другими. Джексон не желает открываться изнутри. Он тщательно скрывает истинного себя под маской равнодушного и в то же время жёсткого кооператора. А когда-то болтали без умолку, смеялись безостановочно и шутили без повода.

Я закатываю глаза и слегка раздраженным голосом произношу:

– Сейчас все соберём, не переживай.

Усаживаясь на корточки, мы, как грибы в поле, собираем бумаги в общую корзину-папку. Я вскидываю голову, чтобы посмотреть на Джексона, медленно тянувшегося к упавшим на землю предметам. Его хладнокровность сливается с мрачным настроением, что не может не вызывать у меня приступ смеха. Я собираю бумаги, бегая за одним забавным листком, желающим улететь на край света, но не могу его поймать, держась за живот, который вибрирует от смеха.

– Очень смешно… – резко втягивает он воздух.

С каждой минутой я всё меньше и меньше узнаю в нем настоящего Джексона. Неужели время и обстоятельства в силах кардинально менять людей?

– Да, – гогочу я, удивляясь, что заразила Джексона.

Музыканты продолжают как ни в чем не бывало играть, а мы под струящуюся музыку собирать несчастный, разлетевшийся, договор аренды, оформленный Джексоном. Он заделался юристом, что ли?..

– Смотриии, – тяну громко я, – вон там еще файл с документом, – указываю я в левую сторону. – Он тоже хочет убежать от тебя.

– Ну-ну, не посмеет убежать, – игриво толкая меня в плечо, усмехается Джексон.