Садовник. Я создал вас, мои девочки, и полюбил…

***

Уже сквозь сон, Глеб, прижавшись в привычном движении к телу жены, услышал:

– Тебе не показалось, что сегодня вечером все были какие-то странные. Кроме старших Банков. Словно их всех, как диких животных, которых долгое время держали на привязи, неожиданно отпустили на свободу? Почему-то бросились, не сговариваясь, гулять на улицу…

– Так ведь душно было.

Клара повернулась к нему и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрела в глаза мужа. Набрала в легкие воздуха, чтобы сказать что-то важное – и он это почувствовал, – но не сказала…

Выдохнула и легла, покорно положив ему голову на плечо.

***

ОН ЗАМЕТИЛ МЕНЯ возле моего подъезда, узнал и подошел.

– Послушайте, а ведь это вы.

– Я.

– Что-то раньше я вас здесь не видел.

И тому подобное. Он узнал во мне того самого человека, который помог ему на дороге отремонтировать машину. Обычное дело.

Я пригласил его к себе сыграть партию в шахматы. Он охотно принял мое предложение.

– У вас вчера было шумно, праздник какой? – спросил я, делая вид, что не имею ко всему этому никакого отношения.

– Да. Старшая дочь, Наташа, закончила художественное училище.

– Поздравляю. Хотите коньяку?

– Хочу.

Приблизительно так мы и должны были познакомиться.

– Глеб.

– Очень приятно, Денис.

Глеб был первым, кто сел в исповедальное кресло. Но он еще не знал в лицо своего Садовника.

***

СОН ВЕРУСИ. РОЗОВЫЕ И ГОЛУБЫЕ ОСЛЫ. Это было на следующий день после праздника. Люся полулежала в комнате подруги и откровенно скучала.

– Хочешь, я расскажу тебе свой сон? – спросила Вера, усаживаясь на колени перед Люсей.

– Валяй.

– Ну, слушай. Мне сегодня снились розовые, голубые и черные ослы. Вроде мы все на Черном море, там полно туристов, а ослы, представь, все иностранные и страсть какие дорогие. Вот я весь сон и приценивалась.

– Ну и что, купила?

– Нет. Не купила. Уж очень дорогие.

– Вот если бы ты вышла замуж за Алика Банка, он бы тебе целое стадо таких цветных ослов купил.

– Завидуешь Катьке?

– Вот еще. Мужик он, конечно, красивый, но ведь он же ее не любит.

– Как это?

– А вот так. Ты мне лучше скажи, неужели он настолько богат, что держит свои деньги за границей?

– Да. Банки все богатые. Целая семья адвокатов, но только не простых. У них клиентура. Я вообще-то мало что в этом понимаю, но слышала, что кроме адвокатских гонораров они еще занимаются ссудами. Кажется, родной брат дяди Ефима выдает ссуды.

– Хорошая информация. Но то дядя, а сам Алик-то чем занимается?

– Мне Катя не велела говорить, но тебе я так и быть, скажу. Ну, то, что он адвокат, это ты знаешь. Короче, агазин «Кох-и-Нор» знаешь? Электроника, словом. Это все его. Но Катька не из-за денег за него замуж выходит. Она любит его.

– Я бы тоже за такие деньги кого хочешь полюбила, – задумчиво проговорила Люся. – А с чего ты взяла, что она прямо-таки замуж выходит?

– Мама говорила.

Люся посмотрела на Веру и решила не рассказывать ей о том, что видела сегодня в городе Банка с Наталией. Они как раз выходили из ювелирного магазина. И Люся еще тогда отметила про себя, что, пожалуй, впервые за последние месяцы Наталия улыбалась.

– Раз мама говорила, значит так оно и будет.

***

ИНТРИЖКА С ЛАБОРАНТКОЙ закончилась рождением маленькой девочки Маши – четвертой дочери Глеба. Сначала было просто любопытство, затем – как верно выразилась Люся, – животное чувство, дальше – страсть помноженная на риск, что придавало особую остроту отношениям и, наконец, великая ответственность, когда Глеб узнал, что Саша ожидает ребенка. В результате появилась семья, которую приходилось содержать.

Саша была существом в высшей степени изящным. Она следовала своей моде и была оригинальная во всем. Ее любимый цвет – белый. Один знакомый психиатр как-то сказал Глебу за рюмкой водки, что если на женщине все, начиная с нижнего белья и кончая пальто, одного цвета, значит она – шизофреничка. Сашу назвать больной было невозможно. Яркая, цветущая, здоровая и очень энергичная женщина.

Если до рождения Маши она требовала от Глеба внимания и любви, то после родов она сильно изменилась. Ей были нужны только деньги. Видя это, Глеб начал испытывать тягостное чувство, встречаясь с ней. Но самым мучительным в этой ситуации было то, что он не имел возможности ни с кем поговорить об этом. Не с Люсей же ему делиться. Хотя ему иногда казалось, что расскажи он все Кларе, она бы наверняка дала дельный совет. Поэтому встреча с Денисом, то есть со мной, так запала ему в душу. Начиная с этого момента, все будет путаться. Я не знаю, что мне делать.

***

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ПРИГЛАШЕНИЕ. – Скажите, Денис, у вас никогда не было такой мысли, что вас обманули и, причем, самым жесточайшим образом?

Он пришел неожиданно, и, ни слова не говоря, сел в прихожей на полочку для обуви, причем, с таким видом, словно бывал здесь неоднократно, а полочка так и вообще его любимое место для таких вот задушевных бесед. А ведь это был его всего лишь второй приход ко мне: вот что значит естественный ход вещей, равно как и результат моей дивной проницательности.

Я как раз вернулся из сада и едва успел счистить влажные комья земли с моих сандалий. Если бы Глеб не был так взволнован, он непременно заметил бы, что довольно-таки заметные грязные следы от моих сандалий вели именно в кладовую и обратно (я возвращался, чтобы забрать чашку). Дело в том, что именно дверь моей кладовой в городской квартире соединяется с рабочим кабинетом на даче.

– Что вы имеете в виду? – спросил я как можно беспечнее, промокая еще мокрое от дождя (в саду разразилась настоящая гроза, которая еще не добралась до города) лицо большим носовым платком.

– Да взять хотя бы сам факт моего рождения!