Крымский круиз следователя Железманова

– Я нигде не оставлял ключ, он постоянно со мной.

– Но не спите же вы с ним.

– Когда я ложусь спать, то часы и ключи кладу рядом с собой на ночной столик.

– Вот поэтому мне надо поговорить с вашими домашними, может они что-то подскажут для разрешения этой загадки. Иначе мне придется отправить вас в тюрьму.

И видя ошарашенное лицо хозяина дома, добавил:

– Пока у меня основания подозревать только вас. Управляющий убит в вашем кабинете, в него никто не имел права в ваше отсутствие заходить. Сейф открыт родным ключом, убитому нанесен удар, который мог совершить крепкий и сильный мужчина. Вы как раз этим критериям соответствуете. Поэтому вам лучше дать согласие на разговор со всеми домашними, может быть, они что-то видели или слышали.

Гиреев кивнул головой, но допрос женщин ничего не дал. Ни жена, ни юные барышни не могли сказать, что хранится в сейфе.

– Не нашего ума дело.

Про убитого они говорили очень мало:

– Батюшка его нанимал, он с нами не общался.

– Были ли у него какие-нибудь споры с батюшкой?

Барышни испуганно мотали головой. События прошедшего дня тоже описывали скупо – утром встали, позавтракали, пошли в мечеть. После намаза встретились со слугами-мужчинами (женщины и мужчины молятся в мечети в разных залах) и пошли домой. Там прошли на свою половину, в кабинет батюшки никто, конечно же, не заходил. Зачем? Посторонних не видели, как и управляющего. Опять же логично: они на женской половине дома, он в мужской. Поэтому трудно было даже установить, когда именно было совершено преступление: во время намаза или после.

При допросе выяснилось, что в доме есть еще одна пропажа – одна из девушек, работающая в доме, заявила:

– Ложки исчезли!

– Какие ложки?

– Столовое серебро!

Столовое серебро всегда было и предметом гордости, символом благосостояния, и в то же время одним из первых предметов интереса воров-домушников. Вообще-то Коран не одобряет использование золотой и серебряной посуды, но время меняет многие правила. В начале ХХ века многие татарские семьи приобретали вполне светские привычки: носили современную одежду, учили своих детей в гимназиях, даже охотно посещали фотосалоны, чтобы сделать фотографию всей семьей «на память», хотя строгие нормы шариата отрицательно относятся к любым изображениям человека или животного. Поэтому фарфоровая посуда, серебренные ложки и вилки в татарских домах также встречались и являлись как бы как символом семейного успеха в деловых вопросах.

– Больше ничего? – уточнил следователь.

– Там еще в ящике лежала солонка-воробушек!

– Не понял? Какой воробушек?

– Солонка в виде птички. У нее головка отвинчивается, туда соль насыпается, а на макушке дырочки.

– Тоже из серебра?

– Нет, посеребренная только, она не дорогая, просто хозяйке понравилась, а потом она упала, погнулась, там головка стала плохо прикручиваться, и мы ей уже не пользовались, – пояснила служанка.

По словам девушки, серебро и сломанная солонка лежали в ящике комода в столовой. А теперь он был пуст!

– Он запирался?

– Нет.

– Когда в последний раз видели содержимое ящика?

– Неделю назад. Дело в том, что тут лежали не повседневные приборы, а праздничные. Ими пользовались по праздникам или когда приходил гость.

– Пятница – это праздник?

– Да.

– Значит, неделю назад в этом ящике лежало серебро, а сегодня ты его там не обнаружила? А в течение недели ящик не открывали?

– Нет. Зачем?

– Получается, что взять приборы могли и не сегодня, а раньше, только это осталось незамеченным?

Девушка растерянно пожала плечами. Железманов начал опрашивать остальных слуг, пытаясь понять, видел ли кто фамильное серебро с прошлой пятницы. И тут обнаружилась еще одна пропажа: слугу Темира Азаматова нигде не могли найти. Особую пикантность этой информации придавал тот факт, что Темиру временами поручали это серебро чистить! То есть он не раз держал эти вещи в руках и хорошо представлял их ценность. Пришлось опять вернуться к хозяину дома и задавать новые вопросы. К слову сказать, Гиреева весть о пропаже серебра не сильно обеспокоила. Видимо, на фоне убийства и пропажи украшений, серебряные ложки и вилки, посеребренная солонка в виде птички беспокоили его меньше.

– Конечно, как и все изделия из серебра, ложки и вилки стоили недешево, я приобрел их пару лет назад в Москве в одном из ювелирных салонов. По моей просьбе на них нанесли гравировкой вензель в виде букв «А» и «Г» – Амет Гиреев. Они, конечно, красивые, но в целом достаточно ординарные, то есть обычные. Поэтому их цена не запредельная, – пояснил хозяин дома. – По сравнению с украшениями крымской царевны Джанике, конечно.

Естественно, следователю надо было разузнать про исчезнувшего слугу:

– А что вы можете сказать о Темире?

– Молодой совсем человек, ему лет семнадцать всего.

– А как он попал к вам в дом?

– Его привел наш старый дворник, он уже умер, а так они из одной деревни.

– Какой деревни?

– Кочек. Это недалеко от Касимова.

– Вы были довольны его службой?

– Ну как, в целом худо-бедно со своими обязанностями он справлялся, но мог забыть что-то сделать или купить. Иногда приходилось напоминать или посылать на рынок дважды. И у меня возникало ощущение, что порой он лукавит.

– Что вы имеете в виду?

– Иногда он говорил, что продавец не полностью ему дал сдачи.

– То есть вы подозреваете, что он подворовывал?

– Может быть.

– А почему вы его не прогнали?

– Ну, в целом он свою работу делал, а так ему все равно отвечать если не передо мною, так перед Аллахом.