Большая и грязная любовь

– Кри-ис…

Желания и намерения зеленоглазого не только осознала, но и почувствовала. Они были, мягко говоря, внушительными.

– Кри-ис… – снова прошептал зеленоглазый и прильнул к губам.

Отвернуться не успела, поэтому пришлось притвориться замороженной рыбой и дождаться, когда гора осознает, что поцелуй односторонний.

– Кри-ис, – в голосе незнакомца появились нотки обиды. – Кри-ис…

А потом его нога протиснулась между моих коленок и… в общем, надо что-то делать, пока не поздно.

– Я не могу!

Брюнет замер, заглянул в глаза.

– У меня… э… – нет, сказать незнакомому мужчине, что у меня критические дни, – стыдно. Даже с учетом того, что дни вымышленные. Другие аргументы не столь весомы, но придется рискнуть. – У меня настроения нет.

Он вопросительно изогнул бровь, но отстраниться даже не подумал.

– Крис, – ох, как интимно мое имя прозвучало! – Крис, если это из-за Мегеры, то повторяю: между нами ничего нет, не было и никогда не будет.

Понятия не имею, откуда что взялось, но я точно знала – Мегера не определение и не прозвище, а имя.

– Кто такая Мегера?

Зеленоглазый чуток отодвинулся и окинул сердитым взглядом.

– Кри-ис, хватит дуться.

Вывод неправильный, но это неважно. Важно то, что насиловать меня явно не собираются.

Вздохнув поглубже, я осмелела настолько, что решилась задать самый главный вопрос:

– А вы? Вы кто такой?

Губы незнакомца скривились в усмешке. Он выдержал паузу, потом выпустил из захвата и сказал:

– Ясно. – И уже направляясь к рабочему столу, продолжил: – Ясно, розочка моя. Нет так нет. Но учти, если сегодня кто-нибудь пострадает, в этом будешь виновата ты.

Ну ничего себе заявленьице!

– Эй! – воскликнула я возмущенно.

Зеленоглазому мое возмущение было до фонаря.

– Время, Крис, – стукнув ногтем по стеклышку наручных часов, сказал он. – У нас переговоры через час.

Мне кажется, или минуту назад его эти переговоры не заботили?

– Крис, работать! – ровным, но довольно-таки требовательным тоном добавил… шеф? Он мой шеф?

Ладно, разберемся. Вот прям щас и начнем… разбираться!

Тяжело вздохнув, я одернула юбку и принялась собирать разбросанные по полу бумаги. На одном из листков с оформлением, характерным для заявлений и служебных записок, прочла: «Генеральному директору ООО „С.К.Р.”, Вознесенскому Г. И.».

Та-ак… А какого такого Глеба Игоревича упоминала мама?

Подобрав последнюю бумажку, я поймала на себе пристальный, плотоядный взгляд зеленых глаз и нервно сглотнула. Ну да, могла бы догадаться, что нагибаться, когда на тебе короткая юбка, несколько опасно.

Одернув оную часть гардероба еще раз, задрала подбородок и гордо проследовала к «своему» столу. На отполированной глади столешницы присутствовали только телефон и ноутбук.

Стараясь не удивляться нездоровому порядку, опустилась в кресло и открыла крышку ноута. Короткая мелодия загрузки операционной системы, несколько нехарактерных щелчков, и на экран выскочило окно с требованием пароля.

Я откровенно растерялась и приготовилась запаниковать, но пальцы сами потянулись к клавиатуре и стремительно набили нечто ну очень заковыристое – с цифрами, переключением шрифта и регистра.

Пароль система проглотила, и на экран вылезла заставка, от которой… в общем, у меня челюсть отпала и глаза едва не лопнули.

Вместо приличных для офиса пальм-котят-бабочек, с экрана глядел он! Ну тот, который Глеб Игоревич, предположительно.

Фотка непрофессиональная, но брюнет позировал. Он лежал на диване – к счастью, не на том, который в противоположном углу кабинета стоит, – и хищно улыбался. Компрометирующая часть тела была прикрыта не то маленьким полотенцем, не то салфеткой, а все остальное… Мама, вот это мускулатура! И кожа такая – мм…

– Кри-ис… – позвал брюнет. Я аж подпрыгнула. – Крис, я тебе письмо отправил.

Машинально ткнула мышкой в значок «Outlook», дождалась, когда программа проглотит отдельный пароль, и тихо выдохнула. Глеб! Да, его все-таки Глебом зовут!

А писало «мое» начальство следующее: «Документы по делу Данилова где? Кстати, клевые трусики. Новые?»

Я откинулась на спинку кресла и уставилась на брюнета. У него рентгеновское зрение, да? В смысле – нагибаться-то я нагибалась, но не до такой степени.

– Документы по Данилову, – вслух напомнил… Глеб.

И снова это странное чувство узнавания – я потянула второй ящик стола, вытащила нижнюю из сложенных стопкой папок и встала.

Зеленоглазый делал вид, что моя грациозная походка его не волнует – сидел, уткнувшись в монитор, и хмурился. Но стоило водрузить документы на краешек его поистине огромного стола, возмутился:

– Крис, у меня не настолько длинные руки.

Знала, что подчиняться не следует, но все-таки приблизилась. В тот же миг горячая ладонь накрыла одно из полупопий, а хрипловатый голос приказал:

– Доложи!

– Глеб!

Вот теперь он соизволил оторваться от экрана и взглянуть на меня.

Вообще, когда мужчина смотрит на тебя снизу вверх, есть в этом нечто… особенное. А когда в его глазах горит неподдельная страсть, смешанная с упрямством…

– Ну нет у меня настроения, понимаешь?