Марфа

Марфа
Анна Гайкалова

Как часто нам приходится слышать, что надо уметь выбрать главное. Но что если достаточно понять причины и следствия, увидеть связи, чтобы мир повернулся иной гранью, где не нужно отказываться ни от чего?Три независимые повести объединены непривычным ракурсом поиска ответов на вечные вопросы. Читателя ожидает вереница инсайтов, когда перед его глазами предстает единое полотно, где нет противоречий, но одно дополняет другое: любовь, семья, творчество и реальность непостижимого.

Марфа

Анна Гайкалова

Дизайнер обложки Е. О. Шварева

© Анна Гайкалова, 2020

© Е. О. Шварева, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4483-1630-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Вот и еще одну книгу Анна Гайкалова выносила, родила и выпустила в мир. Равно, как и предыдущие ее книги – «День девятый» и «76 море Павла и Маши П.», эта книга не читается быстро, с налету, походя. Это чтение требует душевного труда, требует времени на осмысление и приятие. Вместо крутых сюжетных поворотов нам предлагается медленное течение реки времен, реки жизни, реки судеб. Эта книга, собственно, триптих, объединенный общей идеей, общим видением мира: «Нам легко слушать Небо», «Разбитый арбуз» и «Марфа». Все три повести, вроде бы, о разном, но, дочитав до конца, начинаешь понимать, что они об одном. Об отношении человека к миру и об отношении человека к другим людям, в основном, близким, но иногда и чужим, далеким.

В технике есть понятия – импульсные и аналоговые (непрерывные) системы. Мир, созданный Б-гом, явно аналоговая система, потому что он непрерывен. Но эту непрерывность надо вначале увидеть, почувствовать, а затем отразить ее. Это отражение есть почти непосильная задача для литератора. Так вот, в отличие от многих других отражений, которые дробят мир на осколки, отражение мира, которое нам дает Анна Гайкалова, непрерывно. Текст повести так устроен, что материальный и духовный миры постоянно переходят друг в друга, так что в конце концов – кто раньше, кто позже – мы начинаем понимать, что миры неразрывны, что они один в другом, как китайские костяные шары или даже более того…

Есть такой опыт: насыпать полный стакан гороха. Потом насыпать в него манки, встряхнуть и досыпать – будет полный стакан манки с горохом, а потом залить все это водой. Будет полный стакан гороха, манки и воды. Так и наш мир – все помещается в одном, и автор показывает людям, как все совмещено в одном пространстве и времени, в одной нашей жизни. Так, как написано:

«Вот так оно и будет перетекать, словно пряжа из руки в руку, словно радужная игрушечная пружинка малыша, словно содержимое песочных часов – размеренных, но скоротечных».

Персонажи повести – люди, животные, растения, строения, процессы, полный собственных мыслей и ощущений полуразвалившийся дом, хозяйка (явно лирический герой автора), муж, дети, кот, Луна, Солнце, старая целительница-ведунья, Святой, ястреб, облако…

«Человек не сможет больше ценить себя малой мерой, познав этот мощный зов. Ты нужен мне, – огромно вздохнет тебе навстречу благословенная земля. Ты увидишь ее простертость, ты узнаешь себя в ее предпочтении. И заговоришь со мной о Царе».

И, кроме того, очень важно: при трепетном отношении ко всему сущему (не испортить, не повредить) полностью положительное восприятие нового. Например, дворцы, о которые кто только ноги не вытирал – от зависти или по глупости – украшают пейзаж, и начинаешь понимать, что ни зависти, ни глупости в этой Вселенной места нет, они с душой автора не резонируют. Отсюда и приятие идеи детей, которые «не так воспитаны». Отсюда и этот конец, практически декларативный:

«Хватит нам разрушать. Пришла пора новый дом строить».

****************************************************

«Читатель ждет уж рифмы «розы»,

На, вот, возьми ее скорей»

    (А. Пушкин, «Евгений Онегин»)

«Разбитый арбуз» – произведение совсем, казалось бы, другого рода. Сюжет, герои, мораль – все расписано и расставлено по местам. Муж, на первый взгляд, хам и грубиян, апологет финансового процветания, идет если не по трупам, то по раздавленным душам, жена – слабая страдалица с опущенными руками, несчастные дети, раздираемые противоречиями в идеологии родителей…

И что? И где мораль? Сострадание? Осуждение?

Не будет вам рифмы «розы», не дождетесь! Во второй части «Арбуза» начинается катавасия и свистопляска, а автор вместо раздачи – сестрам по серьгам – ставит все с ног на голову. Героиня едет в «странное место», где воспитатель любит и понимает своих воспитанников, а дети, в свою очередь, полностью доверяют воспитателю, где повариха любит свою работу и тех, кого она кормит, где гостям даруют любовь, и теплые валенки, и новое понимание жизни. И церковь стоит именно на том месте, где должна стоять.

Как редко попадаются нашим детям такие воспитатели! И как хорошо, что они все-таки существуют.

И вот на всем этом чудесном, почти сказочном фоне появляется классификация людей по цветам: красные, оранжевые, зеленые. И уже кажется, ну как же так, где же непрерывность мира? Вот уже нас и разделили по группам, классам и подразделам. Но на самом деле никто нас не разделял, это ограничение и классификация – просто урок, который в такой форме гораздо легче усвоить тем, кто никогда не сталкивался с непрерывностью Вселенной. «Раз ступенька, два ступенька – будет лесенка…». И эта лесенка поднимает героиню настолько, что у нее получается встать над собственной жизненной ситуацией и простить тех, кого не удавалось простить раньше. А ведь это – самое главное.

«…Блекло-сиреневый снежок-время приглушил звуки вселенной и медленно растянул свой шатер над округой, занял видимое пространство зимы. От глубин его огромного купола то ли лампочки, то ли звезды пронизали неплотную темноту пунктирами лучей. Потерявшей слух Алене показалось вдруг, что именно от этой площадки, от центра ее, как от завязи всех времен, и ведут пути-дороги в прошлое и будущее веков. Дороги расходились в разные стороны, прорастали из завязи, и тянулись вдаль, а там, вдали, по горизонту едва угадывались храмы, или Алене казалось так. Она поднесла ладони к ушам, на миг прикрыла глаза…»

**************************************************

Третья повесть «Марфа», по которой и назван весь триптих, помещает нас в мир переплетения реальности и сказки. Даже интонации здесь сказочные: «Но не все стрелы стремительны, иные и плавны, и неторопливы, но они также не минуют цели».

Через случаи, рассказы, притчи, побасенки автор показывает нам одухотворенную семейную жизнь – и она прекрасна. Муж дает потенциал, а жена осуществляет реализацию этого потенциала. Она варит бульон, печет печенье, стирает и гладит – и все это наполнено огромной глубины духовностью. Это тоже урок для нас, но урок другого типа, не такой, как в «Арбузе». Это урок жизни в гармонии с собой, близкими и Вселенной:

«Если держишь в руках пряжу, если пропускаешь ее, несобранную, покалывающую и непослушную, свиваешь, перекручивая многократно, стягиваешь, выравнивая на катушке, кажется, иного мира не существует. Чудо творится в твоих руках, и даже если ты чувствуешь себя усталым, это чудо сотворения нового послушно тебе. А нить пусть себе пропадает где-то в глубинах мотка, чтобы потом твои же руки извлекли ее из темной общности и сделали частью огромного полотна. Где именно в этом полотне разместится малая частица, не так уж важно».

Вся атмосфера повести необычна – она колеблется, переливается, она наполнена светом, цветом, радостью. Опять логика и интуитивность, реальность и мистика – одно в другом, одно, переходящее в другое, но тут еще и мистика, облеченная в сказки, – детский вариант. Папа-сказочник и мама-фея – воплощенная детская мечта. Хорошо быть ребенком в такой семье, но не просто. Вон как высока планка, вон как мама с папой разговаривают:

«Самооценка, Марфуш, ничего не стоит в современном понимании, потому что она утверждение: „Я стою дорого“. И все бы ничего, но второй фразой в этом утверждении – „А ты стоишь меньше меня“. Есть самоуважение. Это значит – „я не могу себе позволить“. Ты при детях ругаться не стала, значит, уважаешь и детей, и себя. А самооценка современная, это совсем другое, знаешь что? Она – „да кто ты такой?“, вся от амбиций по происхождению. Пусть бы она уже обрушилась окончательно».

В «Марфе» есть непрерывность мира, как в «Небе». В «Марфе» есть также и дидактика, как в «Арбузе», но она спрятана в кружевах – занавеска, органза. Получается обрамление, а это – классика. «Марфа» соединяет в себе качества, присущие и первой, и второй повестям, и как центр представляет гармонию правой и левой сторон.

Последняя фраза книги: «Если повел ты свой рассказ, подари людям надежду, и будешь знать, зачем живешь».

Анна Гайкалова знает, зачем живет, и ее книги всегда дарят нам надежду.

Потому что без надежды – как жить?

    Лея Халанай

От автора

Отрывки из этой книги, пока она складывалась, я показывала многим. Одни радовались содержанию, другие резко отметали не только ценность, но даже правомочность этого текста и ругали меня. Порой вокруг книги, особенно – вокруг «Разбитого Арбуза» разгорались нешуточные страсти! Но каждое новое мнение, даже самое возмущенное, только помогало мне искать более точные формулировки, более подходящие примеры. И сейчас, когда книга написана, я благодарна всем, кто читал ее полностью или частично, кто принимал ее или отвергал.

Елена Томлянович, Степан Томлянович, Людмила Фролова, Маргоша Нейман, Рена Афанасьева, Людмила Третьякова, Юрий Третьяков, Наталья Василькова, Наталья Родивилова, Ида Михайлова, Евгения Жмурко, Надежда Давыдова, Мария Давыдова – за каждое высказанное мнение, даже самое резкое или насмешливое – благодарю и прошу прощения у тех, кого здесь не назвала.

Иссэт Котельникова – за «теорию развития души» – благодарю.

Мария Максимова, Юлия Голомазова, Лея Халанай, Мария Давыдова – за помощь в корректорской и редакторской правке – благодарю.

Делясь со мной вашими взглядами и убеждениями, вы помогли этой книге появиться на свет, а мне – укрепиться в своем решении ее издать.

    А. Гайкалова

Нам легко слушать небо

Повесть первая

Спасибо тебе, Господи, что ты меня так устроил. Мне не сложно привыкать к любым условиям жизни, Ты научил меня находить радость в каждой крохе.

Шесть часов дороги машиной, несколько минут отрешенного смотрения на разбитые окна чердака, через которые снуют изящные ласточки, вид перекошенных стен дома, что все еще держится ради своих нерадивых хозяев… И вот уже какая-то особенная тишина снисходит в душу. И тут же, еще не вступив за порог, я ловлю свои случайные мысли: а может быть, мне не только июль провести тут, может, захватить август?