Fide Sanctus 2

– ДЕСЯТИОЧКОВЫЙ! – провизжала Вера, наконец отсмеявшись. – ПОЛУЧИЛ?!

– БЫЛ ПЕРЕРЫВ! – с жаром возмутился Елисеенко. – Я БЫЛ В УБЕЖИЩЕ!

– В хренежище, – отрезала девушка, дыша на замёрзшие пальцы. – Не было перерыва! Кто его согласовывал?!

– Я ЖЕ КРИКНУЛ «ПЕРЕРЫВ»!

– После того, как мне в спину саданул?! – парировала Вера, отбросив с лица влажные волосы. – Хитрожопый какой! ЛУЧШЕ СДАВАЙСЯ!

Только что скептически сложенные, губы Олега сами собой расплылись в ухмылке.

Десятиочковый и правда неплохо летел.

Вера выглядела так, словно была баснословно и легкомысленно счастлива.

Но её речь походила на речь того, кто с утра успел подавить тонну раздражения.

– Олег, здорово!

Сияя не хуже снега, что доживал на солнце последние дни, Свят подбежал к нему и протянул навстречу ледяную руку.

– Привет, – буркнул Петренко, на миг сжав мокрую елисеевскую ладонь.

Мелкие куски снега перебежали на его пальцы и тут же растаяли.

– На выходные уезжаешь? – бойко спросил Свят, щурясь от солнечных бликов.

Передёрнув плечами, Олег не ответил. Вера за спиной Свята с хитрым видом лепила особо крупный снежок, и от неё почему-то было… сложно оторвать взгляд.

До того упоительным нимбом из энергии и света было окружено всё её существо.

Уланова напористо размахнулась, резко подалась вперёд и отпустила бок снежного ядра. Олег успел услышать, как воздух разрезает лёгкий свист, а потом… ПФЛЮЩ!

Лицо облепил громадный снежный ком; виски и скулы свело холодной болью.

Твою мать! О чёрт. О…

Солнечный март выключился; на голову опустилась яркая темнота.

Вскинув руки, он рывком сбросил большую часть колючих хлопьев и снова обрёл зрение. По шее ползли и степенно скрывались за шиворотом куски снега.

Елисеенко оглушительно захохотал, согнувшись пополам и уперев руки в колени.

– ПРОСТИ, ОЛЕГ! – дрожащим голосом выкрикнула Вера, прижав ладони к щекам.

– Да, прости, Олег, – выдавил красный от смеха Свят, хлопнув рукой по его спине. – Прямо… в башню… Сука… Идеально…

Уланова спешно подбежала к ним и отправила в сторону бойфренда укоризненный взгляд. На её лице был написан жалобно-совестливый ужас.

– Прости, пожалуйста… Извини, – испуганно повторила она, поспешно счищая с его головы куски снежной гранаты.

Её пальцы были кошмарно холодными; им ни капли не помогло, что она так долго и усердно дышала на них. Они были тонкими и изящными, но в то же время крепкими.

Они походили на упругие пальцы пианистки.

Спасатель и Агрессор замерли в пятне солнца, что залпом залило пасмурные Бермуды.

Над Кораблём сияло солнце; сияло солнце.

Но и бешеный шторм никак не отступал.

Казалось, из палубы вот-вот полезут грибы-дождевики размером с тент.

…Ресницы Улановой хлопали в двадцати сантиметрах от его лица, губы что-то бессвязно бормотали, а взгляд искрился стыдом, перемешанным с сочувствием.

Десятиочковым сочувствием.

И снова. Её голубо-стальные глаза опять мерцали лёгким бирюзовым отливом.

Я сумасшедший, или этот оттенок замечает и кто-то ещё?

– Надо… меткость подкорректировать, – выдавил Олег, тонко улыбнувшись.

– Успел его взгляд переодеться в учтивость? – забеспокоился Спасатель, с суетливым заискиванием поглядывая на Свята. – Успел? Не успел?..

– Плевать на это! – отчеканил Агрессор, улыбаясь солнцу, как чеширский кот.

Вернув ему смущённую улыбку, Уланова убрала с лица волосы и принялась с преувеличенным вниманием разглядывать галку, что пила из лужи.

– Да сам он отряхнулся бы, – лениво процедил Елисеенко, крепко обхватив её плечи.

Она привычным жестом вжалась в его грудь и опустила ресницы.

Словно решив, что и слов, и действий с неё пока хватит.

Свят поднял её подбородок и коснулся губами носа. Девушка нехотя подчинилась.

А теперь она будто понимала, что сейчас не время для их нежностей.

– Интересно, она так же считывает каждый твой жест? – пробормотал Агрессор.

С усилием вернув на лицо учтивую усмешку, Олег беспечно произнёс:

– На пару идёшь?

– Иду, – пробурчал Свят; отпустив плечи Веры, он зашагал к их вещам, что были кое-как свалены у стенки беседки. – Похлюпаю побеждённым куском говн…

– Да хватит! – воскликнула Вера; её глаза вновь сверкнули досадой. – Ничья! Может ведь не быть проигравших!