Привидения являются в полдень

– Кто? – удивилась она.

– Назвался Тимуром.

– Тимур… – Она некоторое время перебирала своих знакомых, пытаясь вспомнить хоть одного Тимура, но почему-то не могла этого сделать. – Странно, но у меня нет ни одного знакомого Тимура. Не перепутал ничего?

– Нет, его зовут Тимур. Он просил позвать тебя, по-моему, он тебя знает.

Она вдруг вспомнила.

– Ну конечно, муж Лики! – воскликнула она. – Где была моя голова? Я же вчера была у них и видела его. Но почему звонит он? Я с ним и сказала-то всего пару слов за всю жизнь. Может, что-то просил передать? С Ликой что-нибудь?

Ей вспомнилось состояние подруги в тот миг, когда она ушла из их квартиры. «Истерический припадок, – пыталась догадаться она. – А потом, вполне возможно – попытка самоубийства! На Лику это было бы очень похоже… И он звонит мне, потому что я вчера была там, думает, наверное, что я могу чем-то ее успокоить… Ну, мужики!»

– Он просил меня позвонить туда? – спросила она. – Ничего больше не сказал?

– Да, просил, чтобы ты ему позвонила, и поскорее. Я не понял, зачем ему это понадобилось. Но просил позвонить срочно, очень срочно.

«Ну вот, я была права. Лика что-то отколола, и он теперь кусает локти, – вздохнула Катя. – Жалко девку, и что это у нас такая невезуха с мужиками… А я еще ей про Иру расскажу, она вообще упадет духом… Или, наоборот, поднимется – часто чужое несчастье радует других. Даже незлых людей. Смотрите, мол, у некоторых еще хуже, чем у меня…» И это будет тоже похоже на Лику.

– Ладно, я ему позвоню, – сказала она. – Больше ничего?

– Телефон звонил еще раз, но я был в ванной, – виновато сказал он, и она как будто увидела перед собой его глаза – те глаза, которые она когда-то любила. – Не успел подойти, как он замолчал.

– Когда это было?

– Часов в десять утра.

Катя посмотрела на часы. Стрелка приближалась к часу пополудни, и ей подумалось, что скоро она опять увидит того мужчину в рубашке «сафари». «Он сказал, что придет после обеда. Или не придет, бывают и такие, которым просто надо потрепаться, – подумала она. – Хотя как раз он на такого типа не похож… Что ж, увидим».

– Ладно, – сказала она мужу. – Я позвоню Тимуру, по-моему, с Ликой что-то неладное делается… Хотя тебе все равно, конечно.

– Я виноват… – повторил он снова очень тихо. – Мне вовсе не все равно, просто чувствовал я себя ужасно. Иру жалко, поверь мне. Я ведь ее хорошо помню.

– Да, ее жалко, а еще жальче ребенка. – Катя сглотнула неизвестно откуда взявшийся комок в горле. – Хотя что, ты его не видел, мальчику всего три года, понимаешь? Матушка у Иры вроде особа стервозная, хотя и убита несчастьем. Но можно понять, что за человек. Понимаешь, ребенок ведь останется у нее на шее, а она и так считает, что он родился зря.

– Зря?

– Ни от кого, – пояснила Катя, хотя всю эту историю Игорь знал, как знали все знакомые Иры. – И она, мне кажется, собралась его вечно попрекать этим…

– Ужасно, – тихо сказал он, и она снова попросила его повторить, она не расслышала. Но он сказал, что это не важно, и повесил трубку.

Катя тут же набрала номер Лики. Отозвался мужчина.

– Тимур? – спросила она, поймав себя на том, что очень волнуется.

– Нет, кто его спрашивает? – тут же переспросили ее.

«Что за дела? – удивилась она. – Звоню Лике, но, чтобы поговорить с ней, мне нужно поговорить с ее мужем, а чтобы поговорить с ее мужем, мне нужно поговорить еще с кем-то и сказать, кто я такая…» Ответила она несколько раздраженно:

– Тимур звонил мне и просил позвонить ему. И я звоню. Он дома или мне позвонить позже?

– Вы – Екатерина Фомина?

– Как? – оторопела она.

Мужчина, говоривший с ней, назвал ее девичью фамилию, по мужу она была Булавина. «Чертовщина какая-то… – растерянно подумала она. – Что-то тут нечисто… И откуда он знает мою старую фамилию?» Но она тем не менее подтвердила, что да, она и есть Екатерина Фомина. Мужчина сказал:

– Передаю трубку.

И теперь с ней говорил Тимур. Голос звучал как-то странно: сдавленно и потерянно.

– Катя? Вы вчера были у нас…

– Ну да, была! – Она вконец рассердилась из-за этих недомолвок и непонятных расспросов. – И что из этого следует? Тимур, объясните мне! С кем я говорила?

– Со следователем.

– С кем?

– Здесь следователь, – повторил Тимур. – Лику вчера убили.

– Как?! Как?! – Кате казалось, что она кричит, но тут же она поняла, что не производит ни звука, – только открывает и закрывает рот. Крик не прорывался наружу, такого с ней еще не случалось. Ноги дрожали, и она подумала, что если бы стояла сейчас, то наверняка упала бы в обморок.

Тимур продолжал:

– Катя, вам надо приехать. С вами хотят поговорить. О ней.

– Да… Да… – Она наконец совладала со своим голосом и смогла несколько привести мысли в порядок. -

Я тоже хочу кое о чем поговорить со следователем. Вам известно, Тимур, что позавчера вечером убили Иру Ардашеву? Нашу подругу?

«Надо теперь говорить – мою подругу, – поправила она себя. – „Нас“ теперь не осталось. Есть только я, и это моих двух подруг убили одну за другой… Впрочем, есть еще Лена. Она знает обо всем этом?»

– Я приеду немедленно! – сказала она. – Сейчас же! Меня подождут?

– Да, это они просили меня позвонить вам. Я и сам хотел вчера вечером… Нашел телефон в ее старой записной книжке…

«И поэтому я оказалась Фоминой, – сообразила Катя. – На „Ф“, Лика когда-то записала меня на „Ф“. Все ясно».

– Я буду через час, если удастся, – сказала она и положила трубку. Димы в агентстве не было. Некому было выкрикнуть все, что она узнала. «Он бы отвез меня, он бы не отказал, – подумалось ей, когда она торопливо швыряла в сумку необходимые вещи – деньги, расческу, записную книжку. – Он бы довез меня, и мы бы во всем разобрались… Нет, ни в чем я не разберусь, кому, кому все это понадобилось? Еще и Лика! Лика…»

В квартиру Лики и ее мужа она попала только к двум часам. Одну электричку на Ярославском вокзале упустила, и пришлось ждать еще минут десять, пока придет другая. За это время она едва не сошла с ума – кружила по платформе, бралась за голову, проверяя, горячий лоб или нет. Ее сильно знобило, и ей казалось, что она заболела. Поезд до Мытищ шел, как ей показалось, целый час. Сквозь грязное стекло вагона она видела бегущие мимо трубы, бетонные платформы, зелень вдоль дороги и все время говорила себе: «Подожди, это еще не конец света, все разъяснится», а другой голос, принадлежавший неизвестно кому, отвечал: «Нет, уже никогда не разъяснится. Никогда не станет ясно, как можно убить двух женщин, двух матерей, оставить сиротами двух детей. Этого тебе никогда не понять». И уже когда она вышла из вагона, узнала этот голос. Это был голос ее отца.

Следователь оказался мужчиной лет тридцати пяти. Его лицо она не разглядывала, хотя всегда любила смотреть в лица людям, с которыми ей вот-вот придется общаться. Это была своеобразная лотерея – угадай, что это за человек, угадай и – как правило – ошибись. Но тут ей было не до лотерей. Кроме следователя, в квартире находился милиционер в форме – совсем молодой – и Тимур. Он был в спортивных штанах, в грязной белой майке с арабской надписью. Небрит, глаза красные, опухшие – слезы или бессонная ночь? Разгром казался еще более ужасающим, – видимо, в квартире что-то искали.

– Это я, – сказала Катя, – говорила с вами по телефону.

Она обращалась только к следователю. Он кивнул ей, представился и попросил пройти вместе с ним в ту самую комнату, где она вчера говорила с Ликой. Это было единственное место в доме, где можно было на что-то сесть. Ни Тимур, ни милиционер за ними не пошли.