Катя машинально опустилась в то самое кресло, где сидела вчера. Дрожь прошла, но ей все еще было очень холодно, хотя день выдался совсем жаркий. Тем не менее у нее на шее и на груди, открытой вырезом пиджака, выступила испарина, и ей подумалось, что следователь это видит и думает, что она очень волнуется.
– Я веду это дело, – сказал он. – С вами надо было поговорить уже насчет Ардашевой, но события развиваются слишком быстро. Мы будем говорить сразу о двух женщинах. Вы готовы?
– Я готова, – сказала Катя и сглотнула слюну. – Скажите, как это случилось? С Ликой, про Иру я уже знаю. Ее мать вчера…
– Да, она нам об этом сообщила, – сказал следователь. – Вы туда приезжали. Она вам рассказала, как погибла Ардашева?
– Да. Ее задушили в подъезде, – ответила Катя. – Не ограбили и не изнасиловали. Верно?
– Да. Но с Салаховой случай несколько иной.
– Ее не задушили?
– Задушили, и предположительно тем же самым платком. Характер удушения точно такой же, как в первом случае. Сходится очень многое – она не была ограблена, видимых причин для убийства никто не знает. Но ее изнасиловали.
– Как?… – растерянно спросила Катя. – Вы думаете, тот же самый убийца…
– Тот же почерк, – жестко сказал следователь. – С нее сняли одну часть туалета…
– Да, да… – Катя закивала. – Мне сказала мать Иры… Значит, это все же маньяк…
– Ну вот, вы и сами это поняли… Разрешите курить?
Он достал из кармана сигареты и предложил сперва Кате. Она отказалась и некоторое время смотрела на то, как он выпускает дым и щурится. Потом подала голос:
– Вы можете предположить, почему убийца выбрал именно их?
– А вы? – ответил он вопросом на вопрос. – Как вы сами думаете?
– Не могу понять. Они никому не сделали ничего дурного… Во всяком случае, за Лику я ручаюсь.
– Почему именно за нее? А за Ардашеву – нет?
– Потому что… – Катя мучительно искала нужные слова. – Потому что Ира Ардашева, знаете, была таким человеком…
– Каким?
– Довольно жестким, могла сказать как отбрить, могла напрямую заявить, что она о тебе думает… Не выбирала слов, когда волновалась и хотела высказаться. Конечно, это причина недостаточная, чтобы ее убить… Да и убил, видимо, какой-то маньяк, а среди ее знакомых такого… – Она осеклась, и следователь немедленно ее подбодрил:
– Продолжайте. Я не буду вам мешать. Говорите все, что хотите, все, что придет на ум. Почему вы остановились?
– Потому что я, в сущности, общалась с ней не много и ничего не знала о ее знакомых… – медленно сказала она. – И кроме того, как можно заподозрить маньяка в твоем знакомом? Конечно, пока он не набросит тебе платок на шею… Вы как думаете, это кто-то со стороны или все же кто-то из ее окружения?
– Окружение у Ардашевой было слишком большое, – вздохнул следователь. – Работа к тому обязывала. Мы могли бы, конечно, искать всех, кого она стригла, с кем иногда виделась. Но это отнимет очень много времени. А этот человек, кто бы он ни был, не дает нам такой форы. Второе убийство произошло на другой же день.
– Вы думаете, это один и тот же человек? – спросила Катя. – Он убил их специально? То есть я хочу сказать, специально убил именно их?
– А почему вы так думаете?
– Нет, это вы думаете! – поправила его Катя. – Чтобы что-то думать, надо что-то знать, а я не знаю ничего. Вы нашли что-то общее в его поведении? – Поймав его взгляд, она пояснила: – Не удивляйтесь, что я так говорю. Когда-то я начинала работать как журналистка, и осталась привычка задавать подобные вопросы.
– Да, нашли что-то общее… – медленно проговорил он. – Трусики с обеих женщин были срезаны, притом что колготки не были сняты до конца.
– И я так подумала! – воскликнула Катя. – Ее мать, то есть мать Иры, рассказала мне, в каком положении нашли ее дочь, и я сразу поняла, что трусики были срезаны. Иначе он не мог бы их снять.
– Вы верно догадались. Он воспользовался в обоих случаях одними и теми же тупыми ножницами. Очень спешил и потому оставил на обоих трупах царапины. В характерных местах… – Он показал на своем бедре где. – И это для нас все равно что визитная карточка, скажем. Ну, как если бы воспользовались одним и тем же оружием.
– Ясно, – кивнула Катя. – Да, в таком случае можно утверждать, что это один и тот же человек… Но есть ведь одна разница…
– Изнасилование? Действительно, тут расхождение. Но пока мы ничего не можем установить. Почему в первом случае он ограничился подобной фетишистской кражей, а во втором ему понадобилось еще и это… Но такое тоже бывает.
– Да, конечно… – Катя сгорбилась и сложила руки на коленях. – А скажите, почему он выбрал именно этих женщин? Они жили в разных районах, работали в разных местах, редко встречались… Случайно?
– Эту версию мы исключили. Он действовал избирательно, и это неприятней всего. В первом случае он знал, на что шел, – выкрутил лампочки в подъезде. Во втором – дожидался, когда Салахова выйдет с работы; она ушла последней, значит, он приметил ее и дожидался, когда она выйдет. В любом случае первое убийство было совершено не случайно. Насчет второго можно спорить, но есть один момент, который исключает случайность и тут.
Он как-то особенно пристально посмотрел на Катю, и ей вдруг стало не по себе от этого взгляда.
– Что же это за момент? – спросила она, чтобы прервать это разглядывание.
– Тот момент, что обе женщины, как вы сказали, совершенно разные, живущие в разных районах и прочее, тем не менее связаны одной особенностью. Они обе учились в одном классе одной школы и вместе ее закончили. Я прав?
Катя пожала плечами и не нашлась что ответить.
– Ведь и вы учились с ними? – продолжал следователь. – Вы все – школьные подруги?
– Да… – пробормотала она наконец. – Но что это, по-вашему, значит? Что он почему-то решил убить всех бывших выпускниц из одного класса? Тогда он должен как минимум быть нашим знакомым…
– И к сожалению, именно это мы и предполагаем, – сказал следователь, вздохнув. – Есть у нас еще одно подозрение.
Катя ждала, когда он скажет ей, что же это за подозрение, но вместо этого он закурил новую сигарету, а окурок прежней раздавил в пепельнице. Он молчал, и она не выдержала:
– Вы мне ничего не сказали!
– Разве? – словно опомнился он. – А вы-то сами ни о чем не думаете?
– Как я могу о чем-то думать?… – Катя начинала испытывать раздражение. Сперва следователь ей понравился, особенно понравилось то, как он с ней разговаривал – просто, доверительно, без занудных вопросов. Она не думала, что с ней будут говорить именно так. Но его молчание не нравилось ей все больше. – Вы начали что-то говорить и не закончили. И вот я жду.
– Так что ж… – вздохнул он. – Видите ли, пока именно тот факт, что обе женщины учились в одной школе, является для нас основным связующим звеном в этом деле. Именно поэтому я веду оба дела сразу – оба убийства. Я-предполагаю, что они относятся к одному делу. А вы…
– Что – я?
– Вы ведь тоже учились с ними. И у меня есть подозрение, правда, еще неясное…
Катя вдруг поняла, а поняв, внезапно вспыхнула:
– Вы думаете, что он и меня убьет?
– Не думаю, что убьет, вернее, думаю, что теперь ему будет труднее это сделать, ведь вы знаете о смерти ваших подруг. Но есть такая мысль. Не знаю почему, но есть. Может, потому, что за исключением одной школы женщин этих ничто не связывало.