Иди на голос

– Что – да? – заорал Летард, наливаясь свекольной краснотой. – Что – да?

– Меня принесла нелёгкая.

Воевода положил руку Летарду на плечо – в самое время: Лейле показалось, что тот готов выхватить меч и зарубить незнакомца.

– Имя?

– У меня его нет.

Летард закатил глаза, как от зубной боли, но воевода с каменным терпением продолжал:

– Как-то же тебя называют?

– О, по-разному. Кто как.

– А сам ты себя как называешь?

Тут юноша впервые улыбнулся:

– А я сам с собой не разговариваю, воевода.

– Откуда знаешь, что я воевода?

– Так ты же допрос ведёшь. И всем тут указ.

– Знаешь что, игрун лютневый, – снова заговорил Летард, – по-моему, заврался ты. А ну говори, кем заслан?

– Я никем не заслан, я пришёл по собственной воле.

– Чем докажешь?

– Ничем не докажу, потому что не могу. Но если ты не веришь моему слову, ты и десяти послухам бы не поверил.

– Не зарывайся, малец, – прошипел Летард, поднося факел почти к самому лицу юноши. – Леший тебя знает, что ты за птица, но меча у тебя я не вижу, а мой – при мне!

Лейла беспокойно нахмурилась. Какая-то мысль настойчиво скреблась в голове, как мышка в подполе, что-то вертелось на языке – но вот что, хоть убей, она понять не могла. Что-то странное было в лице этого юноши и в том, как он уставил глаза на танцующий перед ним огонь факела – не отводя взгляд и не щурясь.

– Да он же слепой! – вдруг ахнула Лейла.

– Что-о? – недоверчиво протянул Летард. – Болтаешь…

– Да нет же, точно! – почуяв, что его гнев начинает остывать, Лейла вся напряглась от желания убедить. – Вот, поглядите…

Она бесшумно отошла подальше в сторону и уже оттуда позвала:

– Певец! Эй, певец!

Юноша повернулся на зов – но сомнений быть не могло: он смотрел мимо Лейлы на добрых несколько локтей.

– Притворяется… – опять нахмурился Летард.

Он снова приблизил руку с факелом, и в тёмных глазах бродяги отразились два крошечных пляшущих огонька.

– Глаза-то ясные. Ни бельма, ничего.

– Давно ты ослеп? – вопросил молчавший до сих пор воевода.

– Очень.

– Как же ты ходишь без провожатого?

– А как ты, воевода, живёшь без крыльев? У кого никогда не было глаз, тому они не нужны.

Летард переглянулся с воеводой, точно спрашивая на что-то позволения. Воевода едва заметно кивнул.

– Ладно. Считай, что тебе поверили. Можешь остаться.

– Благодарствую.

– Ступай к костру.

Юноша послушно подошёл к огню и замер в ожидании позволения сесть.

– А вот ты и попался! – возликовал Летард. – Как же ты костёр отыскал, а?

Певец улыбнулся:

– Для этого глаз не надобно. Тепло от него, как из печки. И сучья трещат.

Летард выглядел уязвлённым.

– Добро. Садись.

Бродяга нашарил один из стоявших у огнища чурбаков, но не успел он присесть, как Летард точным пинком вышиб из-под него деревянный кругляш. Не ожидавший этого юноша брякнулся оземь. Лейла, не сдержавшись, охнула. Солдатня вокруг захохотала.

– Не реготать! – рявкнул Летард, и смех стих. Лейла до боли закусила костяшки пальцев, чтобы язык не побежал впереди ума: только жалобливой бабы тут сейчас не хватает.

– Вставай, – приказал бродяге Летард, протягивая ему пятерню. – Да вот она, рука-то!

– Зло ты пошутил, воеводин помощник, – заметил юноша, берясь за предложенную руку и с трудом поднимаясь с земли.

– Ну не серчай. Теперь вижу: не врёшь. Садись. Да садись, садись, не обижу больше!

Юноша сел.

– Куда б его, воевода?

– А что ты умеешь? – обратился воевода к гостю.