Четверо за спиной

Закончив с небольшим отрядом проверять засечные крепости, усталый и запыленный, я возвращался домой, невольно пришпоривая коня. Скорее бы дать отчет князю и в баню. Отмыться как следует, поесть основательно да на боковую. Когда проезжал городские ворота, стражники, чтобы смягчить мою угрюмую морду, шепнули, что Драгомир вернулся. Да не один, а с какой-то иноземной бабой. Ну с бабой и с бабой. Мало ли для каких целей? Может очередную невесту бедолаге князю сыскал? Хотя этим обычно княгиня занимается. Вот уж кто не теряет надежды наследников потетешкать.

Пожал плечами, какое мне дело до дел волхва? Он волю богов исполняет, а мы люди маленькие, нам в их дела лезть не след. Направил коня в сторону княжеских хором. Тот, словно почуяв что скоро и ему отдых будет, ускорил шаг, пытаясь перейти на рысь. Сдерживая коня, влетел в княжий двор. Вместо привычного шума оружия на заднем дворе услышал гул голосов и вроде как женский звонкий. Бросил уздцы служке и направился на шум. Это что еще за бардак? Где все? Совсем дружину надолго оставить нельзя. Ишь, бездельники, распоясались, да еще на княжьем подворье.

Нахмурившись, завернул за угол и увидел затихшую столпившуюся дружину. Что могло собрать в толпу суровых вояк, столько всего повидавших? Нешто кто драку затеял? Во внезапной тишине слышу:

– Запомни, урод: детей быть нельзя. И женщин тоже. Запомнил?

Голос незнакомый. Но громкий и сильный. Такой бархатно-низкий, словно смычком по нервам. Не чета нежным тихим голосам жительниц княжьих хором. Это кто ж это? И кого она так? Заинтригованный, начинаю проламываться сквозь толпу. Получив ответ на свой вопрос, незнакомка продолжает:

– Молодец. Хамить незнакомым людям тоже нельзя. Могут и покалечить. Понял?

Не выдерживаю и рявкаю:

– Что здесь происходит?

Словно по волшебству, толпа расступается и вижу картину, которая повергает в ступор.

На земле лежит Громобой, главный задира в дружине. Лежит мордой вниз, а на его спине, уверенно упираясь коленом, сидит баба. Да не абы какая, а виданное ли дело – в портках, которые обнимают ноги, как вторая кожа. Рубаха хоть и прикрывает слегка попу, но аппетитные округлости видны прекрасно. Что за разврат! Но не для соблазнения она сидит на воине. Уверенно вывернула руку лежащему и поучает его как щенка, что лужу в доме наделал. Эх, давно я собирался Громобоя из дружины гнать, воин хоть и сильный, но злобный и мстительный, причем даже к своим. Точно вон попру за такое позорище. Виданное ли дело – княжьего воина баба скрутила! И как смогла-то? Силищи в нем ого-го! Хоть и дури много.

Непонятность происходящего злит, но незнакомка своим поведением злит еще больше. Я встречаюсь с ней глазами и невольно теряю дар речи, тону на мгновение в теплых карих глазах. Никогда таких не видел, на топазы похожи. А волосы темные с рыжими бликами на солнце, словно их сам Ярило целовал. Наши бабы сявые, а эта – как цветок заморский. Жар-птица, не иначе!

– Твой вояка? – спрашивает, заставляя лежачего замычать от боли.

– Ну? – отвечаю резче чем хотел, злясь на свою минутную оторопь.

– Манерам поучи. Чтоб не хамил людям.

– Ты кто такая? – все внутри начинает клокотать от бешенства. Да как она смеет так со мной? Я воевода княжий!

Вместо ответа она поднимается на ноги и гордо встает напротив меня. Изумляюсь ее росту – отродясь таких высоких девок не видывал, немногим ниже меня. Стройная, поджарая, как пантера. Глаза гневно сверкают, высокая грудь вздымается под рубахой. Смелая! В глаза смотрит прямо, дерзко.

– Там, откуда я родом, мужчина сначала здоровается. Потом представляется. А иначе и его могут поучить манерам.

– Чего?! – рычу, сдерживая бешенство. Отродясь баб не бил, но тут…, – да я тебя…

– Один уже грозился, – ухмыляется нахалка.

Рука инстинктивно ложится на рукоять. А на ее ухмылку, ой, как меч из ножен достать хочется.

– Охолони, Беригор. Это гостья моя, – раздается голос сверху. Поднимаю глаза – на открытой галерее стоит сам князь. Ну и волхв тут как тут, легок на помине. Стоит, ухмыляется. Смешно ему, что воеводу какая-то баба облаяла. И откуда он привез эту нахалку?

– Ярослава, поднимайся к нам, – зовет ее Драгомир. Еще и улыбается ей приветливо, будто знаком давно.

Она еще и именем мужеским названа! Отродясь никто так девок не нарекал. А эта видимо поверила, что ей боги, как кошке, девять жизней дали. Ехидно ухмыляется красивыми губами.

– Подстригся бы ты, лохматый. Пока тебя за косы не оттаскали.

– Что? – инстинктивно делаю к ней шаг.

– Беригор! – окрикивает князь, зная, что терпения мне боги не дали.

– Портки нацепила и решила, что воин? – цежу сквозь зубы.

– Да я тебе и в платье задницу надеру, – бросает нахалка через плечо и начинает подниматься по лестнице, дразня упругим задом. А чтоб тебя, зараза!

Дружина охает. А я слышу, как скрипят и едва не крошатся мои зубы. Да кто это такая?!

Когда красная пелена злости перед глазами отступила, поднимаюсь к князю. Хотел отчет дать, да и уехать с глаз долой. Но стража не пустила, сказал, она там с гостьей и Драгомиром беседует. А из комнаты взрывы хохота раздаются. Небось надо мной потешаются.

Ох, зол я был, как медведь-шатун посреди зимы. Плюнул в сердцах, да и поехал в свой дом: мыться да отсыпаться. Не хватало еще воеводе под дверью, как псу дворовому сидеть. Но княжий слуга за мной в трапезную прибежал, где я после бани брюхо набивал. Грыз мясо с таким остервенением, словно шею этой нахалки перекусывал. Раз князь зовет – ехать надо. Отер руки рушником, да и опять на коня, невместно воеводе пешком гулять, как холопу простому.

Князь принял меня в своих покоях. Сидел за столом да бумаги просматривал. Но я в дверях замер, словно и не узнавая. Волосы его были как-то так лихо подстрижены, необыденно.

– Здравия тебе, княже! Экий у тебя цирюльник нынче – ловкач.

– Одобряешь? – оторвался от бумаг довольный Велеслав.

– А то! Дивно сделал, словно и не руками.

– Не он. Она.

– Она?

– Гостья моя. Твоя давешняя знакомая. Ярослава.

Я невольно насупился. И ведь только охолонил да яриться перестал.

– И откуда она на нашу голову?

– Издалека. Приехала военному делу поучиться. И нас поучить.

– Это где ж такая страна, в которой бабы воюют? И почему одна, без посольства и обозов?

– Страна далеко, отсюда не видно. А без посольства, потому что ее, навроде как, на разведку отправили. Налегке оно сподручнее.

– И как она, такая языкастая, сюда добралась? По дороге не сгинула.

– Видать боги охраняли и воин умелый. Хочу ей молодняк отдать. Пусть молодших гридней поучит. Может что путное выйдет. А и нам польза.

– Виданное ли дело – бабе мужиками командовать? Ее место – на кухне. Или у прялки, – ворчу я, понимая, что князь уже все решил. И не изменит мнения своего. Как околдовала его пришлая. Но ведь и Драгомир за нее, даже привез в Миргород сам. А уж он бы не допустил колдовства злого над князем, для того он и волхв. Ой, что-то не чисто тут. Затевают они что-то за моей спиной. Но ежели бы военное что – так тут бы князь не стал юлить да отмалчиваться. Нешто другое что задумал? А вдруг женихаться с «этой»? Эвон, стрижет уже она его! Когда до такого только ближние допускаются. Внутри глухо ворочалось раздражение. Надо вызнать все как следует. А потому затаюсь и выведаю все. Откуда эта баба и зачем к нам пожаловала.

– Ты сам ее видел. Какая из нее пряха? – усмехается князь, видимо все читая по моей недовольной роже, – решено. Остается. И молодняк учит.

– Как скажешь, князь, – склоняю голову, соглашаясь с его решением, – твое слово – закон.

Далее обсуждаем дела на окраинах княжества, докладываю ему о поездке. Привычные дела успокаивают, даже забываю про «эту». Когда заканчиваю с разговорами, князь машет мне, отпуская. Уже в дверях встаю, как вкопанный. Потому как слышу:

– Завтра пир устрою в честь гостьи прибывшей. Пусть люди на нее посмотрят, чтоб слухов дурных не было. И тебе на пиру быть след. Как-никак воевода, рука моя правая.