Мистер Камень

– Боже, какой он красивый, – восхищенно прошептала она. – Никогда не видела такого красивого камня! Как он называется?

– Лазурит, – с видом древней жрицы, приоткрывающей тайну божества, ответила я.

Я не была удивлена ее реакцией, я знала, что камень ей понравится. Лазурит – красивый камень сам по себе. Он похож на небо в последние часы после заката, когда день сменяется ночью. Уже густая синева – но еще не фиолетовая мгла космоса, еще никаких звезд, только предвкушение того, что будет дальше, магический цвет, чарующий. А на том камне, который я выбрала для Регины, были еще и тонкие вкрапления пирита. Они тускло мерцали благородным золотом и напоминали молнии, расползающиеся по ясному небу. Вспышка, еще одна, и еще, а эта видна лишь в движении, и кажется, что камень живой, что под его блестящей поверхностью бьется пульс, он действительно все видит и понимает.

Так что да, лазурит красив сам по себе. За него в древности щедро отсыпалось золота – и сворачивались шеи несговорчивых торговцев. Он умеет впечатлить и удивить. А Регину он просто влюбил в себя, потому что я сразу заметила: ей нравится синий цвет. И вот эталонный синий прямо у нее на ладони! Многие недооценивают роль красоты в терапии, а зря. То, что мы считаем прекрасным, лечит нас безо всяких побочных эффектов.

Естественно, я дала ей камень не только для того, чтобы она им любовалась. Лазуриту предстояло стать универсальным противовесом для всех обсессий Регины. Для начала ей нужно было определить, какие действия обычно вызывают у нее тревогу. Это не так уж сложно, когда признаешь проблему, а не бежишь от нее. Дальше Регине следовало выполнять все спорные действия только рядом с лазуритом. Не уверена, заперла дверь или нет? Вспомни, где был в этот момент камень. Хочешь звонить кому-то, но боишься забыть о чем-то важном? Поставь перед собой камень, смотри на него и думай о том, что хотела сказать. Королевская синева с золотом пирита – это необычный объект, резко выделяющийся в окружении Регины, его ни с чем нельзя перепутать, он сам по себе – акцент и основа всего. Он – фундамент для осознанной жизни.

Обычно я прошу клиентов прийти ко мне через месяц, но для Регины я сделала исключение, я волновалась за нее. В следующий раз она заявилась ко мне через две недели, и я едва узнала ее – она сияла. Причем на этот раз она не изображала улыбку, она улыбалась от души. Ей действительно стало легче, терапия, выряженная в маскарадный наряд магии, помогла лучше, чем я думала. Регина дала лазуриту имя, она назвала его Мистер Камень и повсюду таскала с собой. Да она даже в туалет без него не выходила, как будто там ее тоже ожидала серьезная ответственность! Она успокоилась, перестала дергаться по мелочам и по сто раз повторять одни и те же действия. Она получила, что хотела… И, как и все остальные, поверила, что это ведьминская магия. Ну и ладно, мне не жалко, я без сомнений уступила лавры лазуриту. Как говорится, не все герои носят плащи.

Чтобы перестраховаться, я велела Регине прийти еще через две недели, на этот раз – бесплатно, и она явилась с дисциплинированностью школьной отличницы. Все было замечательно, я успокоилась и пожелала ей удачи. Она продолжила жить своей жизнью, я – своей, и вроде как у нас больше не было причин пересекаться.

Но мы все равно встретились три недели назад… за три недели до ее смерти. Увидев ее имя в списке клиентов, я забеспокоилась, решила, что лечение перестало помогать, что болезнь вернулась. Но нет, когда Регина пришла ко мне, она выглядела уверенной в себе, можно сказать, довольной жизнью. Ее что-то беспокоило, но это была не болезненная тревога, вызванная психическим расстройством, а осознанный страх человека, способного здраво оценить угрозу.

Регина к чему-то готовилась. К чему-то очень серьезному. Она пришла ко мне, чтобы попросить талисман, который даст ей смелости и защитит ее от беды. Мне, понятное дело, не понравился такой подход. Следующие полтора часа я потратила на допрос с пристрастием, пытаясь выяснить, что она задумала.

Но передо мной теперь сидела другая Регина, не та болезненная девчонка, которую год назад так легко было раскусить. Я общалась с умной молодой женщиной, воля которой сделалась несгибаемой, как закаленная сталь. Регина готова была признать, что ей предстоит нечто очень серьезное, очень важное для нее и, увы, опасное. Но она отказывалась говорить, что именно, и по ее глазам я видела: она готова уйти без талисмана, если придется. Она все равно сделает то, что задумала, просто нервничать будет больше.

Вот и что я должна была сделать? Обратиться к коллегам? Не было оснований! В отличие от того случая с ОКР, на этот раз в поведении Регины не было клинической картины. Она была здоровым самостоятельным человеком, которого никто не будет лечить насильно. Так что мой выбор был ограничен и прост: дать ей талисман или не давать, все. Духовного наставника во мне никто не искал.

После некоторых раздумий я решила подыграть ей. Уже понятно, что она не остановится, будет переть вперед до последнего, как бешеный носорог или сорвавшийся с тормозов поезд. С тем же благоразумием! Но с талисманом она, скорее всего, будет действовать спокойней, она не станет отвлекаться на страх, ее разум останется холодным, а воля – твердой.

Поэтому я дала ей тигровый глаз. У меня как раз недавно появился очень хороший образец – переливающийся золотым шелком, будто наполненный солнечным сиянием изнутри. Он был совсем не похож на лазурит, но все равно понравился Регине. Она была заворожена им: тигр присматривает за ней. Тигр останется на ее стороне несмотря ни на что. Тигр одолжит ей свою силу, если придется. Наблюдая за ней, я убедилась, что сделала правильный выбор. В ее глазах я по-прежнему оставалась авторитетной ведьмой, и я воспользовалась этим влиянием, чтобы убедить ее прийти ко мне через месяц. Я не слишком за нее беспокоилась, я была уверена, что все у нее будет нормально.

А спустя три недели меня пригласили на ее похороны.

Это было очень странное приглашение, заставшее меня врасплох – но иначе и быть не могло. Не только потому, что погибла двадцатитрехлетняя девушка, у которой не было ни одной причины умирать. Просто кто-то провел с ее почты массовую рассылку. С электронной почты покойницы нас приглашали на ее похороны, в ее квартиру! И никакой толковой подписи там не стояло, я понятия не имела, кто это устроил и зачем.

Вроде как мне было не обязательно идти – но я не могла не пойти. Я была раздавлена этой новостью, я чувствовала личную ответственность за Регину. Мне нужно было знать, что с ней случилось!

Похороны были настоящими. Если бы это оказалось чьей-то дебильной шуткой, я бы даже не стала злиться, я бы простила что угодно, увидев Регину живой! Увы, это был не тот случай. Когда я пришла туда, ее двухкомнатная квартирка была переполнена желающими проводить ее в последний путь. Плохая это идея – проводить прощание в таких условиях. Но не мне решать.

Я очень быстро разобралась, кто за этим стоит. Похороны организовала старшая сестра Регины. Она использовала ноутбук погибшей, чтобы позвать всех, кто знал Регину – а таких было очень много. Регина работала мастером по маникюру и визажистом. Соответственно, сумрачное приглашение получили все, кто пересекался с ней хоть раз. Не все пришли, но и тех, кто воспользовался возможностью попрощаться, хватало, Регина была хорошим человеком. Многие плакали. У входа в квартиру был установлен большой ящик для пожертвований семье. Второй такой же стоял перед гробом, третий – в опустевшей детской. Ящикам сестра погибшей уделяла большее внимание, чем, собственно, покойнице.

Не могу сказать, что меня это приятно впечатлило, но и осуждать я не стала. Я знала, что у Регины осталась маленькая дочка, которую та растила одна. Поэтому я опустила в ящик всю сумму, что Регина заплатила мне, до последней копейки. На душе было холодно и пусто. Но тогда я еще ничего не подозревала…

Я толком не знала, из-за чего умерла Регина, но хотела узнать. Мне нужно было! Я должна была убедиться, что никак не могла это предотвратить. Поэтому, покончив с пожертвованием, я все равно не ушла. Я двигалась через толпу, останавливалась то у одной группы, то у другой, прислушиваясь, о чем говорят гости. Меня никто не знал, но это к лучшему. Мне не нужно было вести здесь светские беседы, только слушать.

Сначала мой слух резануло слово «самоубийство». Все, кто находился в комнате, были абсолютно убеждены, что Регина покончила с собой, и не допускали никакого иного хода событий. А мне хотелось схватить каждую, кто болтал об этом, за плечи, хорошенько тряхануть и спросить: «Ты хоть понимаешь, что несешь?!»

Мне доводилось встречать потенциальных самоубийц. Изучала я и истории тех, кто сделал этот страшный шаг в бездну. Да, самоубийцу не всегда можно выделить в толпе. Иногда он так умело скрывает горе и боль, что кажется самым счастливым из людей. И тем сильнее шок его близких, когда он все-таки решается, перекидывает петлю через крюк для люстры или достает в ванной опасное лезвие. Мы не знали, даже не догадывались, такого не может быть… Невозможно! Но – случилось, и с этим нужно жить.

Однако такое непонимание простительно только обывателям. Психотерапевт должен увидеть, понять, почувствовать… Я должна была догадаться первой, когда Регина пришла ко мне! Теперь я проматывала ту нашу встречу в памяти снова и снова, весь разговор – от первого слова до последнего. И знаете что? Я не видела, что упустила, где я допустила ошибку!

Регина не готовилась к самоубийству. К чему-то серьезному – да, но это было не самоубийство. Она пришла за амулетом защиты, она хотела жить! Она была всем довольна, обожала свою дочь, она наконец-то избавилась от тревоги, у нее все складывалось отлично… Да что говорить, даже год назад, когда ОКР подкрадывалось все ближе, Регина и мысли не допускала о том, чтобы убить себя.

Конечно, наша с ней последняя встреча состоялась три недели назад, за это время многое могло случиться. Но для того, чтобы подтолкнуть психически здорового человека к суициду, требуется нечто грандиозное! В жизни Регины такого не было. С работой и деньгами все было отлично, ее доченька была здорова, у нее были все причины жить и ни одной – умирать. У Регины была крепкая психика, она многое могла выдержать.

Да и потом, у нее была я! Один раз лазурит, ее личный Мистер Камень, помог ей. Она убедилась, что магия существует – или обманулась этим, если цепляться к деталям. В любом случае, она пришла бы ко мне за чудом, а не сдалась бы так просто. Картина вырисовывалась страшная: или я совсем ничего не понимаю в людях, или это было не самоубийство.

Но такие сомнения мучили только меня. Всем остальным ситуация казалась ясной – ведь они уже успели узнать всю историю и теперь смаковали подробности!

Той ночью Регина была в квартире одна – если не считать дочери, гостей она не принимала. Малышка мирно спала в своей комнате и не видела того, что произошло дальше. Регина оделась, заперла дверь, но с лестничной площадки пошла не к выходу из дома, а наверх, на крышу. В три часа ночи она прыгнула вниз – в бездну, прямо к своей смерти. При падении тело пострадало, но эксперты были уверены, что Регина не сопротивлялась. Не было следов борьбы, потому что не с кем было бороться – кроме разве что своего безумия. На двери квартиры не нашли подозрительных отпечатков, замок был заперт ключом Регины, следов взлома тоже нет. В квартире сохранился полный порядок, ни единого указания на постороннее присутствие. Тело нашли спустя два часа перед домом…

Вот и все. Так мало требуется, чтобы вместо улыбчивой девушки видеть перед собой закрытый гроб – родственники решили, что так будет лучше. История была логичной и не допускала причин для беспокойства. Она, такая складная, гасила даже мои подозрения… Потому что, не буду скрывать, я хотела, чтобы они угасли. Я ни в чем не виновата и ничего не упустила, просто… Так получилось.

Я почти поверила. Я была готова уйти, оставить эту квартиру навсегда и превратить Регину в акварельное воспоминание – печальное, но лишенное острой боли. А потом я встретилась с Мистером Камнем, единственным свидетелем истинной судьбы Регины.

Он лежал на тумбочке возле дивана-кровати, в белом фарфоровом подсвечнике, выполненном в виде уютного скандинавского домика. Свечи там давно не было, и казалось, что лазурит действительно живет там – на правах единственного владельца, прекрасно знающего, как эффектно белый цвет подчеркнет его сине-золотые переливы.

Я знала, как он туда попал. Регина сама рассказывала мне, когда я спросила о том, как проходит ее «сожительство» с Мистером Камнем. Она обожала свой маленький талисман, у нее все те действия, которые обычные люди выполняют бессознательно и которые называются паттернами, были завязаны на него. Отправляясь спать, она оставляла его в «домике» возле кровати, а утром забирала оттуда. Получается, вечер перед смертью для Регины прошел как обычно, но потом… Потом что-то случилось.

Кому-то это покажется диким и странным, но вряд ли Регина могла покинуть квартиру без Мистера Камня. Это не вопрос из серии «хотела – не хотела», она не могла это сделать. Он был ей нужен даже для таких банальных вещей, как запирание замка – ведь, по словам здешних сплетниц, он был заперт. Как она умудрилась сделать все это? Лазурит потерял всю власть? Да нет, вряд ли, если она по-прежнему оставляла его возле кровати. И куда вообще подевался тигровый глаз?

Про то, как Регина обращалась со вторым талисманом, я не знала ровным счетом ничего. Укладывала ли она его рядом с лазуритом? Или хранила где-то еще? Где он был, когда она погибла, где он сейчас? Странно уже то, что лазурит остался на месте, но вполне объяснимо. Старшая сестра Регины, определенно уделяющая большое внимание материальной стороне жизни, просто не сообразила, что это полудрагоценный камень, да еще и довольно дорогой. Что же до собравшихся гостей, они не из тех, кто будет красть вещи у покойницы.

Я тоже не из таких, но лазурит я забрала, и вовсе не потому, что вернула плату за него. Я не сомневалась, что родня Регины попросту продаст камень – чего добру пропадать! А он должен остаться рядом со своей хозяйкой, и я об этом позабочусь.

Пока же все мои усилия были направлены на то, чтобы найти второй камень, но они ни к чему не привели. Тигровый глаз будто растворился в воздухе! Одно из двух: или его нашли и забрали родственники, или он остался у убийцы. Настоящего убийцы, о существовании которого никто не догадывается! Мысль об этом бежала по моим венам ледяной водой, наполняя меня изнутри холодом. Жуткое ощущение, давненько я с таким не сталкивалась… Да и не хотела бы столкнуться, но кто ж меня спрашивает?

Я не знала, что делать дальше. Я не верила, что это самоубийство, но никакой толковой версии случившегося предложить не могла. Да и с чего мне заниматься этим? Это только в сериалах каждая посудомойка – частный детектив. Я впервые в жизни столкнулась с убийством и не представляла, как реагировать.

Больше всего мне хотелось отстраниться от этого. Просто забыть, что я видела этот камень, и откреститься от собственных выводов. Притвориться, что я на самом деле ведьма-шарлатанка, которая имеет о психологии примерно такое же представление, как опоссум – о ядерной физике. Мне сказали, что это самоубийство, я поверила – все, конец истории! Я плохо знала Регину, и подругами мы точно не были, у меня не осталось перед ней никаких долгов.

И все равно я так не могла – забыть, смириться… Я должна была сделать хоть что-то. К сожалению, мой выбор «хоть каких-то мер» всегда оставлял желать лучшего.

На следующий день после похорон я пошла в полицию. Как ни странно, меня даже не развернули при входе, снабдив подарочным пинком под зад. Видимо, сказался опыт ведьмы, уже два года раздававшей приказы. Да и зад этот был слишком хорош для казенного ботинка, что уж там…

Я добилась приема у дежурного следователя. Он смотрел на меня глазами дохлой рыбы – но не остекленевшими и мутными, а уже ссохшимися желтыми глазками соленой воблы, которую обивают о край стола дворовые пьянчуги. Я с первых секунд поняла, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет. Но я все равно зачем-то пыталась – с упрямством, достойным лучшего применения.

Я не говорила ему про камни и магию. После таких заявлений меня ожидала бы бесплатная поездка в палату с мягкими стенами, а я такие интерьеры, знаете ли, не люблю. Я делала акцент на другое. Регина была моей подругой, я – дипломированный психотерапевт, я точно знаю, что она не могла покончить с собой. Это не делают просто так, должны быть предпосылки, группа риска, а Регина как раз была из тех, кто держится за жизнь до последнего. Неужели это никому не важно? Она бы не бросила свою маленькую дочку на произвол судьбы! Или даже на опеку родни. Я мало что знала о ее семье – но кое-что она упомянула, и некоторые выводы я сделала для себя на похоронах. Регина не хотела бы, чтобы ее дочь воспитывали эти люди!

Но следователь меня не слышал. Он даже не делал вид, что слушает! Думаю, если бы я умела читать мысли, я бы не обнаружила в его голове, покрытой давно не мытыми волосами, ничего нового. Я утомляла его и чуть-чуть раздражала. Он не хотел даже думать о деле Регины. Проверку провели, самоубийцу закопали – все, других дел хватает! Что же до моих показаний, то в каждом случае суицида находится какой-нибудь знакомый жертвы, который не верит.

Он не сказал «жертвы». Он сказал «жмурика». Все, что мне нужно было знать о его отношении к работе вообще и делу Регины в частности. Его не интересовали такие сложности, как причина самоубийства. Бабы – истерички по умолчанию, может, она прыгнула с крыши, потому что у нее мужика не было!

Так что из участка я вышла в предсказуемо отвратительном настроении. Я уже знала, что для полиции в этом деле поставлена точка. Но и я не собиралась больше дергаться, я сделала для Регины все, что могла. При чем тут вообще я? Мы с не в общей сложности видели друг друга часов пять-шесть! Полиции платят за расследование преступлений – и они спокойны. У Регины была семья – но они даже не чешутся. Думая о них, я выдавала себе индульгенцию. Не должна, не хочу, не обязана.

Мне было жаль Регину, жаль до слез. Но даже так, я готова была принять ту версию правды, в которую уже верили все остальные. Что же до истины…

Ну кого в наши дни волнует истина?

Глава 2

Кладбище всегда казалось мне очень похожим на город. Город-государство со своими жителями, законами, архитектурой. Не похожий ни на что, другая планета, и вместе с тем – очень похожий на жизнь, все еще продолжающуюся за его пределами. Здесь тоже встречаются причудливые памятники архитектуры, а соседи выпендриваются друг перед другом – правда, за счет потомков и по их же воле. Здесь селятся семьями и порой воссоединяются пары, чтобы уже не разлучаться никогда. Или не воссоединяются, как повезет. Мне вот, например, не повезет, но об этом я стараюсь не думать, потому что наивно верю: тот не слишком веселый момент еще далеко.

Признавая скоротечность времени, люди все равно умудряются верить в собственное бессмертие. Я – не исключение. Ну а что делать? Мне приятнее выбирать платье на Новый год, чем надгробный венок. Да и вообще, вся эта посмертная архитектура нужнее живым, чем мертвым. Кто-то устанавливает мраморного ангела, рыдающего слезами осеннего дождя о том, что не успело сбыться. Кто-то засаживает всю могилу капризными цветочками, а потом с остервенением поливает их разведенным навозом. Будто мстит усопшему за что-то. Впрочем, не мое дело.