Энеата. Воин и Солнце

– Эне! – взволнованно позвала она. – Эне, я не могу найти Нунну. В комнате его нет, в доме нет, слуги не видели…

Энеата с трудом разлепила заспанные глаза, поднимаясь и потирая ладонями веки.

– Чего? – пробормотала она, воззрившись на гостью.

– Нунна! Его нигде нет. И, кстати, сумки его тоже. Я посмотрела.

– Наверное, пошёл прогуляться.

– Прежде рассвета? Никто из домашних не видел, чтобы он выходил.

Энеата вздохнула и сказала:

– А где Амар?

– Внизу, рассказывает кухарке, где что можно брать.

– Скажи ему, чтобы пошёл и поспрашивал соседей, не видел ли кто Нунну. Сейчас я оденусь и приду.

Когда Энеата, умывшись, заплетя волосы в косу и одевшись в подобающее дню облачение, спустилась вниз, в прихожую, Фазмира нервно ходила из угла в угол, то и дело заламывая руки и призывая покровительство богов. Эне спросила:

– Ну что?

– Амар ушёл, и Кайра пошла с ним. Гияма готовит. Торм ищет в саду. Ты ведь не возражаешь, что Гияма будет брать продукты?

– Будьте как дома. Ты сказала, Нунна забрал сумки?

– Да, одну сумку, своё оружие и часть наших денег.

– Оставайся дома, я пойду поспрашиваю людей.

Фазмира кивнула, наконец остановившись, но всё же нервно сжимая ладони.

Поблагодарив соседку, Энеата развернулась в противоположную сторону, решив, что Нунна догадается покинуть город через другие ворота, не ведущие к дороге на Энаран и к речному порту, чтобы не вызывать подозрений.

Девушка старалась хотя бы казаться спокойной и рассудительной, но волнение всё сильнее охватывало её. Хоть с детьми энаранского судьи она познакомилась совсем недавно, Энеата переживала о них даже сильнее, чем могла бы о ком-то давно известном.

Сегодня в дозоре на дальних воротах, к счастью Энеаты, служил её знакомый, молодой воин Шиан.

Выслушав короткий рассказ Энеаты, стражник сообщил, что чуть раньше некий Нунна пытался покинуть город. Но у стражников был приказ задерживать всех, кто прибыл из Энарана, особенно представителей знатных родов.

– Я могу узнать у эсина, в чем дело? – поинтересовалась Энеата.

– Вы можете попробовать, госпожа асу, но вряд ли вас допустят к эсину.

– Ничего, я поговорю с кем-нибудь, к кому допустят, – Энеата начинала раздражаться, и старалась глубоко и медленно дышать, как учил её Хурсан – чтобы сдерживать растущую ярость.

Стражник развел руками, не найдя возражений.

Уважение жителей Арка к имени Хурсана в очередной раз помогло Энеате. Её без сомнений пропустили к верховному судье, и тот уделил ей достаточно времени, чтобы объяснить: предавший дружбу с Энараном эсин Арка присягнул на верность Идшару, и отныне выполняет все приказы, идущие оттуда. А среди прочих пожеланий военачальника Асахира было и требование сообщать всё, что станет известно о высокородных горожанах Энарана. О семействах эсина и верховного судьи и вовсе оговорили особо, и потому Нунну решили отправить к стану идшарцев.

К счастью, Энеате верили. Услышав из её уст, что кроме Нунны прибыли только его слуги, проверять не стали – Фазмира была в безопасности. Юная асу решилась предупредить Фазмиру и Амара и бегом домчалась до дома, где принялась звать гостью.

Мира вышла на крик из кухни, неся в руках стопку плоских глиняных тарелок, и удивлённо воззрилась на Энеату.

– А где Нунна?

– Беда, Мира! Нунну увели стражники!

Девушка выронила посуду, и та осколками разлетелась по полу комнаты. Побледневшая гостья оперлась обеими руками на колонну и, глядя округлившимися чёрными глазами на Энеату, спросила:

– А… Что же делать?

– Не волнуйся. Запомни: ты теперь не Фазмира, дочь Арнунны, ты служанка Мира. Предупреди всех домашних. Переоденься поскромнее. Пусть все думают, что это так, иначе заберут и тебя!

– Но в чём мы провинились перед Арком?!

– Перед Идшаром. Это приказ Асахира – так сказал судья.

Фазмира опустила взгляд, блеснувший слезами.

– Не волнуйся! Мира! – Эне подалась вперёд и обняла приятельницу, затем, отодвинувшись и держа её за плечи, пообещала: – Я помогу ему бежать. Верь мне.

– Но…

– Просто верь мне. Я знаю, что делать. И не забывай – никто не должен знать, что ты тоже из семьи Арнунны!

Глава 5. Аарка, луна

…Девушка танцевала легко и изящно, казалось, она вот-вот взлетит над травой и растворится в лучах закатного солнца. Красавица высоко подпрыгивала и приземлялась так ловко и тихо, что шелест листьев в зарослях заглушал звуки ее движений. Тонкие ноги лишь едва касались выжженной солнцем и стоптанной в камень земли; за спиной красавицы развивались волосы цвета хлопка, немыслимо, нестерпимо белые. Девушка запрокинула голову назад, и волосы проехались по иссушенным травинкам, шелестя.

Она была здесь давно, провожающая закат, танцующая с южным ветром. Свет зари отблескивал на сверкающей поверхности канала и на совершенном теле незнакомки, окрашивал траву в красновато-золотой, делал тени от кустов и деревьев резче и чернее. Аромат пряных трав и кошеного сена, возвещающий о приближении ночи приторно-сладкий запах левкоя…

– Это Аарка, Аарка-луна, – выдохнул пастух, замерев, боясь шевельнуться и спугнуть дивное видение.

Незнакомка была хороша, слишком хороша. Гибкое и стройное тело, грациозные, плавные, но исполненные силы и страсти движения. В красноватых лучах и её белоснежная кожа, и волосы, и прозрачная короткая туника из шёлка казались нежно-розовыми, сверкающими переливами перламутрового блеска.

Юноша жадно следил за каждым движением, не отворачиваясь и не моргая. Красота загадочной танцовщицы так увлекла его, что он не заметил всё ярче проявляющийся густой туман, поднимающийся от сухой земли и постепенно окружающий девушку. Серебристая мгла, завихряясь вокруг тонких белых ладоней и ступней, окутывала пространство мерцающей пеленой.

Лишь когда туман коснулся груди очарованного пастуха, юноша очнулся, сбрасывая наваждение и понимая, что становится слишком трудно дышать. Прекрасная незнакомка исчезла. Вокруг него было лишь непроглядное белоснежное марево, ледяное, до боли колкое, а в шелесте ветра упорно слышался чей-то хриплый смех.

Деревня Карауд находилась чуть в стороне от Великой Реки. Несмотря на прорытые каналы, приносящие воду для орошения, жара и сухость здесь ощущались куда серьёзнее, нежели в городах на берегу. В Карауде делали финиковое вино, славное по всей Дарфии и даже вывозимое торговыми караванами дальше на запад; уроженцы этого поселения хранили в тайне секреты изготовления напитка, придающие ему особый, отличный от других дарфийских вин вкус. Умельцы, пытавшиеся открыть рецептуру караудского вина, перепробовали все мыслимые и немыслимые добавки – специи, травы, фрукты, цветы, даже порошки камней – но так и не добились подобного оттенка.

Асу Хурсан когда-то жил здесь – ещё в юности, только-только пройдя целительское испытание и получив право лечить. Рамзаш, сейчас ставший деревенским старостой, был его приятелем; они вместе увлекались чародейскими изысканиями, но Рамзаш вскоре оставил это занятие, а Хурсан, устав от косых взглядов жителей, уехал в город.

С тех пор они не виделись. Прошло три с половиной десятка лет, в течение которых друзья лишь изредка разменивались письмами; Рамзаш успел подзабыть приключения молодости, но недавние события заставили его вспомнить о старом товарище. Слишком пугал караудцев таинственный туман, появлявшийся некоторыми ночами на полях. Финиковые пальмы, кормившие всё поселение, иссыхали там, где пролетало это странное марево. Сперва староста велел отправить несколько людей в соседний город Эрисум, где стояло святилище водной богини Тааль; но подношения и задабривания жрецов, по-видимому, не привлекли милости к Карауду. Всё стало только хуже – начал падать скот. А последнее событие было и вовсе жутким – один из жителей припозднился, не успев до заката возвратиться домой, и попал под непонятные чары. Он не погиб, но был до ужаса напуган и, похоже, потерял рассудок вместе со способностью связно разговаривать. Тогда Рамзаш отправил своего раба найти асу Хурсана и привезти его в деревню.

Старый лекарь прибыл в поселение только через шесть дней после того, как получил известие. Ближайший к Карауду город был выше по течению Великой Реки, и доплыть туда по воде было трудно, так что Хурсан и сопровождавший его раб сперва ехали с сухопутным обозом, а затем шли вдоль канала пешком, погрузив вещи на двух вьючных ослов.