Городские легенды

Все сомнения напрочь растаяли, и, переполненный отупляющей уверенностью, я начал играть. Наша музыка была набором каких-то не слаженных между собой звуков – сплошная какофония, но она привлекала внимание, и это доставляло мне невероятное наслаждение, чувствовалась собственная значимость. Мы всё делали правильно.

Скелеты стекались отовсюду: они выходили из домов, переходили улицу, падали с крыш и шли в нашу сторону. Окружив наш музыкальный дуэт, они замерли, слушая мелодию, вырывающуюся из наших невидимых сердец.

«Им нравится! Им действительно нравится!» – радовался я про себя. Если бы у скелетов были слёзные железы, то я бы плакал от счастья.

– Драка! – вдруг крикнул один из скелетов и, разбежавшись, снёс бак Барабана ударом ноги.

– Ты что творишь?! – заорал мой друг, но тут же получил в челюсть.

Я не стал ждать особого приглашения и саданул агрессора прямо по затылку своим музыкальным инструментом. Гитара рассыпалась на части, струны свернулись и перепутались, издав напоследок грустное «тун-н-н-н». В этот момент мне прилетело по рёбрам откуда-то сбоку. Я упал на землю и только хотел было вскочить, чтобы ответить обидчику, как меня вдавили черепом в асфальт.

Толпа рассосалась мгновенно, а наша бессмысленная битва в конечном итоге закончилась тем, что мы с Барабаном просто перестали сопротивляться, и нашим обидчикам это быстро наскучило. В итоге мы грубо послали драчунов, назвав их самыми нелестными словами, которые могли вспомнить. Те удивились нашей реакции и, пожав плечами, разошлись по сторонам. Барабан и я уселись на ближайшую скамейку и, подперев подбородки руками, молча смотрели перед собой.

– А ведь здорово было? – наконец прервал тишину Барабан.

– Да, было хорошо, но, видимо, недостаточно.

– Да уж, чего-то не хватило, раз им так быстро наскучило. Возможно, нам всё-таки стоит придумать хотя бы одну песню и отрепетировать её.

– Да, наверно, ты прав, но мы не знаем нот.

– Точно…

Дальше сидели молча. Я смотрел в беззвёздное жёлтое небо и пытался понять, что же мы тут делаем, зачем кому-то понадобилось создавать подобный мир? А Барабан, кажется, размышлял о чём-то более приземлённом, так как костяшки его пальцев то и дело постукивали по подлокотнику, выбивая очередной такт.

– Пошли, – резко, ни с того ни с сего, заявил он и вскочил на ноги.

– Куда?! – без особого интереса спросил я, не желая бесцельно поднимать зад с насиженного места.

– Искать того, кто научит нас играть, ну или хотя бы того, кто будет отгонять от нас этих идиотов.

Так как дел у меня всё равно больше не было, я решил не сопротивляться и полностью поплыть по волнам решений Барабана, даже если они могли нас потопить. Кажется, этот тип был единственным среди всех местных, у кого был хоть какой-то план и цель.

Если ты впервые оказываешься в городе скелетов, то поначалу тебе кажется, что вокруг куча безмозглых бездушных зомби. Они бесцельно слоняются туда-сюда, иногда ходят по кругу, иногда вращаются вокруг своей оси, иногда лежат лицом в асфальте. Тебе становится грустно оттого, что ты – часть этой бессмысленности, но потом ты встречаешь кого-то, кто живёт каким-то делом, и тебе сразу хочется узнать его и расспросить о его занятии, целях, мыслях. Так и случилось с нами, когда я и Барабан шли мимо огромного моста, раскинувшегося над большой высохшей рекой, а может, никакой реки там никогда и не было – точно сказать было нельзя. Так вот, рядом с мостом валялась целая куча булыжников, а среди них мы увидели скелет – настоящего гиганта, про которого действительно можно сказать «кость широкая».

Этот нестандартный тип поднимал большие камни над головой, а затем швырял их в те, что поменьше. Камни разбивались, скелет смотрел на них, а затем повторял действие. Выглядело это всё весьма странно и глупо. При виде подобного сразу появились мысли, что природа одарила это создание большими костями, но при этом совершенно обделило разумом.

– Дружище, что это ты такое делаешь? – обратился Барабан к гиганту.

– Пытаюсь понять природу этой странной закономерности, – задумчиво пробормотал он тихим рассудительным голосом.

Мы с Барабаном переглянулись и удивлённо пожали плечами.

Скелет продолжал смотреть на кучку камней, оставленных после дробления.

– Что же это за за-ро… за-но… заноко… – пытался я выговорить сложное для меня слово.

– Закономерность, – повторил скелет.

Если бы он носил очки, то наверняка сейчас бы поправил их.

– Дело в том, что этот мир поразителен до абсурда. Любой материал, – неважно, появился он вследствие принудительных химических комбинаций и процессов вроде приготовления асфальтового полотна или бетона, хотя это, вообще, отдельная тема, ведь бетон без воды невозможно сделать, а воды, как вы заметили, здесь нет… – он быстро тараторил, отходя от изначальной темы, перепрыгивая в новые рассуждения, а затем снова возвращался к сути. Выглядело это всё так, будто он делал выводы прямо на ходу. – Или, допустим, вот этот камень, который был образован естественными природными процессами, хотя, опять же, нелогичными для этого мира и окружающей среды. Все они способны разрушаться и делают это постоянно. Всё ломается, разбивается, крошится, превращается в пыль. Всё, кроме костей.

Он умолк на несколько секунд, разглядывая нас с ног до головы, а затем снова продолжил:

– Вот вы, сэр.

– Кто? Я? – переспросил я на всякий случай.

– Да, вы, вы ведь упали с неба, как и все остальные, так?

– Ну… Ну да.

– Что-нибудь повредили?

– Н-н-нет…

– Вот! Я вам и говорю, а эти чёртовы камни, – он схватил один из здоровенных камней, швырнул его в не менее крупный, и те раскололись на две части, – разбиваются как ни в чём не бывало! Разве это нормально?!

Мы снова переглянулись с Барабаном, а потом тупо помотали головами в разные стороны.

– А тебе не всё ли равно?! – спросил Барабан с такой интонацией, будто все эти размышления и дробление камней не более, чем пустая трата времени.

– Мне? Не знаю… Я понятия не имею, зачем мне об этом думать, но мне постоянно нужно что-то изучать, что-то делать, я не могу сидеть на месте, не могу просто так шататься по городу, мне нужна какая-то умственная деятельность… – Он тяжело шлёпнулся на один из камней и уставился куда-то вдаль на невидимую реку, словно она не была высохшей и по ней ходили суда, на буйках сидели грязные общипанные чайки, а вдали таяли дрожащие красные огни заката.

Барабан подошёл к нему и опустил руку на большое костлявое плечо, а затем сказал:

– У нас есть для тебя предложение.

* * *

Здоровяк легко согласился проследовать за нами. Барабан заинтересовал его своим предложением, которое даже не озвучил, лишь сказал, что оно есть, чёртов психолог. Так у нас появился свой собственный философ-секьюрити. Прозвище гиганту подобрали соответствующее – Дубина. Дубине прозвище не нравилось, он считал, что оно оскорбляет его как личность, но Барабан уверил его, что это временно, пока его не переведут в разряд профессоров. Опознавательных знаков охраннику не требовалось – потерять в толпе такого гиганта было непросто.

Дубина быстро вник в суть нашей затеи и с каким-то жарким энтузиазмом включился в дело. Лупить других скелетов ему было не интересно, но и не сложно. К тому же он мечтал однажды раскроить кому-нибудь череп – исключительно ради науки. Зато тема нашего инструментального ансамбля увлекла его полностью. Музыкального слуха у Дубины не было, равно как и у нас, но он понимал такт и умел отсчитывать ритм.

Он следил за нашим темпом, указывал, когда должна вступать гитара, вместе мы научились отделять припевы от куплетов и засекать примерную длительность одной песни. Правда, слов пока у песен не было. В перерывах Дубина мастерил инструменты и рассуждал о теории света, который существовал в этом мире без солнца.

– Нам нужен вокалист, – заявил Барабан, когда мы репетировали очередную песню.

– И где мы его возьмём?

– На кладбище, где же ещё? – посмотрел он на нас с Дубиной так, словно это было так же логично, как и то, что мы все упали с неба.

Спорить никто из нас не стал, к тому же я понятия не имел, что здесь есть кладбище, меня распирало любопытство.

Кладбище располагалось на окраине города и было обнесено высоким кованым забором. Многие могилы были разрыты. У нас на глазах скелеты выбирались наружу, вытряхивали из черепа землю, громко причитая, что всё бессмысленно. Стоило одному скелету выбраться наружу, как другой тут же занимал его место и принимался себя хоронить заживо.

Кладбище было огромным – размером с целый квартал, вместо надгробий здесь использовали всё подряд. Кто-то поставил на своей могиле пожарный гидрант, остальные притаскивали из города разломанную мебель или части автомобилей – всё это напоминало небольшую свалку. А ещё здесь стоял какой-то странный вой, который доносился из-под земли.