Переплетения смерти

Подойдя к зеркалу и посмотрев на своё отражение, я залюбовалась тринадцатилетней девочкой с большими карими глазами, в которых проглядывало недоумение. Оставалось лишь надеяться, что всё происходящее просто-напросто сон, видение – что угодно, но только не правда. Я боялась признаться самой себе, что против воли очутилась в другой реальности. Ведь я чувствовала вкус еды и чужие прикосновения. Ощущала запахи и слышала звуки. Эта действительность навалилась на меня, как непрекращающийся кошмар.

– Няня, мне необходимо всё проверить на кухне, – прервала мои размышления Маргарет. – Сегодня слишком важный день, и всё должно быть идеально. Не спускай глаз с Матильды. Если она вновь пропадёт надолго, Генри будет вне себя от ярости, и тогда нам всем плохо придётся.

– Не волнуйся, Маргарет, я побуду тут с нашей девочкой. Она появится на званом ужине вовремя.

Я, словно пустое место, продолжала стоять у зеркала. С момента моего появления в замке мне ещё ни с кем не довелось перемолвиться даже словечком. Возможностей, конечно, было хоть отбавляй, но что-то меня не очень тянуло общаться с призраками. Странным казалось то, что никого не удивляло моё молчание. Напротив, оно всех устраивало и воспринималось как послушание. Няня, порывшись в сундуке, достала маленькие круглые пяльцы и цветные нитки. Уселась на кровать и подозвала меня.

– Матильда, присядь-ка да займи руки работой. Женщине не пристало праздно проводить время. Это неугодно Господу и не понравится твоему будущему мужу.

Я подошла поближе, но заняться вышивкой не спешила. По правде сказать, даже не знала, с какого бока к ней подступиться, не говоря уж о том, что вышивать мне просто не хотелось. Удивительно, но я прекрасно понимала язык, на котором говорили окружающие люди, хотя абсолютно не разбиралась в их повседневных делах и заботах. Я всё-таки взяла у няни пяльцы. На куске полотна, вставленном в них, красовался незаконченный ярко-синий цветок, который предполагалось завершить. Мое неумелое обращение с иглой, неуклюжие кривые стежки полностью обескуражили няню. А я ничего объяснять ей не собиралась. Встала с кровати, подошла к окну и выглянула наружу. Во внутреннем дворе замка кипела жизнь. Мужчины и женщины трудились, а маленькие дети забавлялись своими нехитрыми играми. Прачки пересмеивались с рыцарями, из кузницы доносился звон металла. Кудахтали куры и ржали лошади, наполняя замок звуками жизни.

– Матильда, да что с тобой такое? – недоумевала няня. – Почему ты всё время молчишь? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я не удостоила её ответом, а продолжала глазеть в окно.

– Вот что я скажу тебе, милая, – няня поднялась с кровати и подошла ко мне. – Сегодня важный день, и, если ты не будешь послушной и смиренной, не угодишь отцу и разочаруешь гостей, Господь наш всемогущий покарает тебя. Твой отец не отличается спокойным и ровным нравом. Так что берегись, не стоит лишний раз раздражать и злить его.

В дверь постучали, и на пороге появился слуга, мальчик лет двенадцати, сообщивший о том, что гости уже за столом и желают видеть дочь хозяина замка.

– Не забудь про мои слова, – строго глядя мне в лицо, назидательно проговорила женщина. – Порядочную женщину отличает скромность и послушание. Сиди за столом с опущенным взглядом и отвечай лишь тогда, когда к тебе обратятся. Будь воздержанной в еде и молись про себя, чтобы гости остались довольны твоим поведением.

Даже слышать подобное казалось диким, а уж выполнять… Что ж, сначала следовало увидеть важных гостей, а потом уж решать, как поступить дальше. Спустившись в обеденный зал, украшенный доспехами, мечами и звериными рогами, я в сопровождении няни подошла к столу, в центре которого восседал Генри, мой так называемый отец. По правую руку от него расположилась Маргарет. Человеком, сидевшим слева, был, скорее всего, барон Вильям Берингтон. Рядом разместились сухопарая женщина и подросток лет пятнадцати.

– А вот и Матильда, – объявил Генри и велел мне занять место напротив гостей.

Они без стеснения принялись разглядывать меня, словно товар, в ответ я гордо вскинула голову, презрев нянины советы и предостережения. Барон Вильям произвёл на меня ужасающее впечатление. Грубый, хамоватый мужчина, резко высказывающийся о женщинах. Он громко смеялся над собственными дурацкими шутками, которые произносил с умным видом. Его жена, леди Агнес, вероятно, до смерти боялась мужа. Она втягивала голову в плечи каждый раз, когда супруг обращался к ней, но на меня бросала злобные неприязненные взгляды, надеясь, возможно, хоть на ком-то отыграться за свою загубленную жизнь. Похоже, что их сынок, прыщавый подросток, унаследовал характер отца. Та же манера поведения в совокупности с высокомерием и похотью, сквозившими в его оценивающем, прощупывающем меня взгляде. Генри изо всех сил старался развлечь гостей, но я могла думать лишь о том, что меня ожидает, если вдруг эта чёртова свадьба состоится. Коль скоро я попала в сей ненормальный мир, пришла пора побороться за своё будущее в нём. Для начала стоило вынудить гостей разочароваться в выборе невесты, заставить их от меня отказаться. Я окинула взглядом накрытый стол и решила немного подкрепиться. Оторвав большой кусок от неизвестной мне жареной птицы, запихнула его в рот целиком и принялась смачно жевать. Утерев губы длинным рукавом платья, потянулась за рассыпчатой кашей и отъела прямо из общей тарелки. За столом воцарилось гробовое молчание. Домочадцы и гости с огромным удивлением наблюдали за моими действиями, но я и не подумала остановиться. Зачерпнув себе в тарелку густой овощной похлёбки, я громко причмокнула.

– Матильда! – возмутился Генри, едва пришедший в себя от изумления. – Что происходит с нашей дочерью? – он гневно повернулся к Маргарет, и та побледнела.

– Не правда ли, повара чудесно готовят, – произнесла я, расплёскивая похлёбку и размазывая её по столу. – Кстати, няня сегодня учила меня вышивать, но у неё ничего не вышло. Скучища! И слишком сложно, – захихикав, я встала с места и прямиком направилась к сыну барона Вильяма. Усевшись напротив него прямо на стол, я подмигнула парню:

– Значит, вы, молодой человек, хотите стать моим будущим мужем? А вы уверены, что доросли до женитьбы?

От такой откровенной наглости у подростка, да и у всех остальных, просто челюсть отвисла. Подобное поведение абсолютно не вязалось с общепринятыми понятиями о скромности женщины. Но мириться с ужасным будущим, запланированным для меня этими людьми, я не могла и не хотела. Не знаю, сколько бы ещё продолжался весь этот цирк, но неожиданно для всех Генри подскочил ко мне и от души отвесил оглушительную оплеуху. Упав на солому, я схватилась за лицо. Из разбитой губы текла кровь, а боль оказалась сильной и настоящей. Видения, окружавшие меня, были более чем реальными, в чём я только что убедилась.

– Поведение вашей дочери просто возмутительно! – сквозь шум в ушах донёсся до меня голос барона Вильяма. – Мой сын не заслуживает подобного отношения. Где это видано, чтобы женщина поступала подобным образом? Где скромность и послушание?

– Простите, барон. Она стала такой после падения с лошади. Ударилась головой, и вот последствия, – сокрушённо произнес Генри, оглядываясь на меня.

– Я слышала, что Матильда хорошая наездница, – вклинилась в разговор леди Агнес. – Как можно было упасть в таком возрасте?

– Всё дело в непогоде, – попыталась объяснить Маргарет. Началась гроза, и сильный гром испугал лошадь. Она понесла, и Матильда упала. К несчастью, такое с каждым может случиться.

– Чушь! – отмахнулся Вильям. – У вашей дочери, по-видимому, не всё в порядке с воспитанием. Она умалишённая, что очевидно. Какое потомство будет у такой женщины? Подумайте об этом. Я расторгаю помолвку и найду сыну кроткую смиренную жену, способную стать образцом для собственных детей.

С такими словами барон Берингтон направился к выходу, и его супруга и сынок тут же последовали за ним. Лёжа на полу, я утирала кровь и слёзы, но, по всей видимости, до конца сегодняшнего представления было ещё далеко. Слуги в зале застыли в немом молчании, испуганно глядя на хозяина. С ненавистью смерив меня взором, он велел принести розги. Видимо, воспитанию в этом мире отводилось очень важное место, в чём скоро мне предстояло убедиться на собственной шкуре. Мне стало по-настоящему страшно, но я попыталась взять себя в руки. С трудом поднявшись, подошла к Генри и улыбнулась распухшими губами:

– Скажи, отец, а когда же, наконец, прибудет барон Берингтон с семьёй? Скоро ли моя свадьба? Я просто сгораю от нетерпения.

Не дожидаясь ответа, стала кружиться по комнате, напевая первый пришедший мне в голову мотивчик. Маргарет всхлипнула и прикрыла лицо белым покрывалом. Няня обняла её и тихонько заплакала. Принесли розги, но Генри словно и не заметил этого. Побледневший, он долго разглядывал меня, а затем, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

Глава 2

Вит встал с кровати и подошёл к окну. Проклятый дождь всё так же монотонно стучал по стеклу, поливая землю серостью и унынием. Бессонная ночь закончилась, но утро несло ещё большую боль. В одночасье жизнь превратилась в пугающую трясину, затягивающую в чёрную зияющую пустоту. Гигантская пропасть разделяла Виталия с Ольгой, и перепрыгнуть через неё не представлялось возможным. Молодой человек оторвался от окна и с трудом заставил себя пойти в ванную. После душа он обрядился в строгий чёрный костюм и вышел из дома. Дождь ещё усилился, с остервенением барабаня по тротуару, крышам и машинам. Люди, как одержимые, спешили на работу, прячась под разноцветными зонтами. Но для Виталия уже ничего вокруг не имело значения. Это казалось странным и непонятным. Совсем недавно он радовался карьерным успехам, хорошо прожаренной отбивной и прочей ерунде. А сегодня был даже не в состоянии вспомнить, когда в последний раз ел. Молодой человек подставил лицо под крупные капли дождя, но ему не полегчало. Он не обращал внимания на то, что озяб и насквозь промок. Усевшись на водительское сидение, включил двигатель. Дорога на кладбище заняла много времени, поскольку в девять утра было полно пробок. Наконец, Вит добрался до места назначения и припарковался. Дождь перестал, но пасмурное серое утро казалось угрюмым и недобрым. Возле свежевырытой могилы столпились родственники, сослуживцы и какие-то незнакомые ему люди. Он приблизился и, поздоровавшись, обнял мать Ольги. Гроб с покойной стоял совсем близко к нему, но молодой человек даже не взглянул на него. Там лежало искалеченное безжизненное тело, не имевшее ничего общего с его возлюбленной. Под деревянной крышкой покоилась женщина, больше не чувствующая ничего. Виталий отстранённо посмотрел по сторонам, как будто всё, что происходило здесь, его не касалось. Могилы усопших, украшенные мраморными памятниками, крестами и скульптурами, казались нереальными и придуманными. Неяркое солнце проглядывало сквозь тяжёлые ветки деревьев и кустарников, вымытая листва которых переливалась зелёными красками. Другой, почти иллюзорный мир окружал молодого человека, заставляя по-иному видеть действительность, казавшуюся абсолютно запредельной. Подошёл священник. Он уточнил имя покойной, и началось отпевание:

– Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него.

Мать Ольги всхлипнула и прикрыла лицо краешком чёрного платка. Она покачнулась, но Вит крепко обнял её, боясь, что женщина не устоит на ногах. Слёзы душили её и нескончаемым потоком текли по лицу.

– Доченька моя, доченька, доченька моя, – тихо шептала она словно молитву, и рыдания, идущие из глубины души, содрогали тело несчастной.

– Яко Ты, Господи, упование мое, – продолжал священник, – Вышняго положил еси прибежище твое.

– Интересно, долго это представление будет продолжаться? – шепнула стройная блондинка на ухо подруге.

Та усмехнулась и, одёрнув короткое чёрное платье, ответила тоже шепотом:

– Ну, ты даёшь, Лара. Мы ведь на кладбище, как никак.

– Что с того? – взбив светлые локоны, произнесла первая. Я здесь только из-за Виталика. Должен же он видеть, как я ему сочувствую. Пришла сюда, несмотря на жуткую погоду.

– Это правильно. Может он, наконец, обратит внимание на тебя.

– И не говори, Ирунчик. Ольга эта уж точно выдающейся личностью не являлась. И что он в ней только нашёл?

– Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем. Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его.

– Полностью с тобой согласна, дорогая. Карьеристкой она была. И выскочкой.

– Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле, не скрывай от меня заповедей Твоих.

– Мужчины глупы, одурачить их ничего не стоит, – усмехнулась Ирина. Сейчас Виталий Павлович убит горем, и ему очень нужна поддержка милой, обаятельной девушки. Так что, Ларочка, всё в твоих руках. Не упусти момент. А я помогу, чем только смогу.

– Ты настоящий друг, Ирунчик. И в кознях тебе нет равных.

– Рада слышать. Всегда приятно, когда тебя ценят.

– Душа моя истекает от скорби. Укрепи меня по слову Твоему. Удали от меня путь лжи и закон Твой даруй мне.

– Священник этот уже достал, – Лара вздохнула и посмотрела на Виталия.

– Главное, что Ольге он уже ничем помочь не сможет, – поддакнула Ирина, – и слава богу. Жила как стерва, а умерла более чем нелепо.

– Ты права, подруга. Это, что называется, и смех, и грех. Я, конечно, понимаю, что над мёртвыми смеяться грешно, но данный случай всё-таки исключение из правил.

– Полностью с тобой согласна, Ларочка. Это ж надо – переломала каблуки и скончалась.

– Не вынесла потери туфель, – еле сдерживая смех, прошептала блондинка.