Зови меня Закатом

Тихий голос пленника не дрожит, но меч все равно падает смертельным ответом – Темный Властелин обещал убить любого, кто поднимет на него руку…

***

Закат открыл глаза. Пару мгновений смотрел в окно, за которым медленно розовело небо, пытался понять, где он и что здесь делает. Прокричали первые петухи. В кулаке оказался зажат оникс – так крепко, что отпечатался на коже. Немилосердно ныла спина, затекшая от сна в неудобной позе. Внизу Горляна уже раздавала указания насчет завтрака для рыцарей, и Закат на всякий случай не стал заходить на кухню, пошел сразу во двор. Наскоро размялся – в комнате боялся что-нибудь снести, размахивая руками. Заметил из-за забора заинтересованный взгляд чернявой селянки, отвернулся.

– Эй, Закат! Идешь?

У калитки уже ждал Щука – травинка в зубах, топор на плече. Закат забрал из сарая инструмент старосты, выданный ему на время работы, улыбнулся, выйдя на улицу. Зашагали рядом. В дворе заржал конь, Закат хмыкнул, увидев, как Злодея, оказавшегося батраком наравне с хозяином, пытаются запрячь в телегу. Свистнул тихонько. Конь тут же повернул голову, поставив уши торчком. Заржал, возмущаясь и переступая с ноги на ногу, но лягаться перестал.

Щука смотрел на все это с веселым интересом.

– Злющий коняга! Зато верный, все одно пес. А зовут как?

– Злодеем, – ответил раньше чем подумал и опустил голову, гадая, слышал ли Щука о коне Темного Властелина.

Видимо, нет, так как только рассмеялся:

– Подходящее имечко!

Забор старосты остался позади, прошли дом Щуки, где над огородом висели разномастные сети. Его жена, низенькая кругленькая женщина, помахала им вслед.

– Ты к нам как, надолго?

– Посмотрим, – Закат неопределенно пожал плечами. – До страды, наверное, останусь.

Щука кивнул, задумчиво грызя травинку. Сплюнул на землю.

– Посмотри… У нас, вишь ты, новые господа будут. Светлые, чтоб мне утонуть, никогда не думал, что под стенами у тьмы снова на этих рыцарей налечу.

– И чем тебе не угодил свет?

Щука пожал плечами, так же, как до того Закат. Почесал нос.

– Да просто все. Тьма чего от тебя хочет? Ну, по крайней мере наш-то чего хотел?

Закат промолчал, так как представления не имел, как его запросы выглядели для крестьян. Щука ответил сам, назидательно подняв палец:

– Овса! Понимаешь? Просто несколько мешков овса. Что мы там кроме овса делаем – его не интересовало! А эти, из своей обители, разве что в постель к тебе не лезут. Говорить надо так, есть эдак, девок выбирать как свет велит, а не как сердце лежит. Виру еще назначают за все подряд, тьфу!

– Вроде они только убивать и воровать запрещали, – неуверенно удивился Закат, не припоминавший особых ограничений в попавшем к нему несколько смертей назад своде светлых законов. Щука отмахнулся:

– Это понятно! Но они чем дальше, тем больше с ума сходят. Медведь, староста в смысле, говорил, они на него так смотрели, будто прикидывали, не порубить ли нас всех просто за компанию с Темным. Мол, чего это мы так близко к замку живем, а рыцарям в ножки не падаем.

– Но их победу вы отмечали.

– Отмечали. Традиция, вроде как. Но ты смотри, вот Репка, баечник наш, про Темного Властелина шутки шутил? Шутил. И ничего! А про светлых попробуй пошути…

Закат покачал головой. Звучало все это, на его взгляд, дико.

Из-за частокола высунулся Лист, мрачный, как и вчера.

– Хорош лясы точить! Мы вам, лоботрясам, еще бревен привезли. Обтесывайте.

***

В середине дня пришла жена Листа, подав этим сигнал к обеду. Работники уселись под стеной ближайшего дома, чья хозяйка, пожилая ворчливая женщина, позволила им умыться из бочки с дождевой водой. Закату принес обед Пай, оставшийся у Горляны на правах мальчика на побегушках. Постоял рядом с женщинами, с жалостью глядя на своего господина, сидящего на одном бревне с пятью крестьянами и жующего постную кашу. Щука довольно уплетал двойную порцию ухи, которой жена наказала поделиться с Закатом, если тому опять нечего будет есть. Вытер миску ломтем хлеба, спросил задорно:

– Что, Лист, закончим сегодня?

Лист ответил не сразу, выполняя завет не трепаться за едой. Доел не торопясь, сходил еще раз к бочке, сполоснул руки. Глянул на забор, в котором недоставало еще шести кольев.

– Если заседать тут не будем, закончим.

Поднял свой топор и пошел к оставшимся бревнам, подавая пример. Встал Закат, отдал свою миску дожидавшемуся Паю. Тот вздохнул тихонько:

– Господин, может, помочь хоть?..

Закат улыбнулся, потрепал юношу по голове.

– Топором махать? Не нужно. Иди лучше к Горляне, ей ты сейчас больше поможешь.

Пошел к забору, собираясь присоединиться к обтесыванию бревен…

– Эй, чернявый!

Он не обернулся, только едва заметно сбился с шага. Мало ли тут чернявых. Нормальный селянин не считает, что рыцарь обязательно обратился именно к нему.

Сзади процокали подкованные копыта, на плечо легло древко копья.

– Глухой, что ли? Не слышишь, с тобой говорят!

Закат остановился, глубоко дыша. Обернулся, улыбнуться не смог, только брови чуть приподнял в притворном удивлении.

Рыцарей было трое. Знакомый мальчишка, полноватый мужчина с арбалетом у седла и немолодой силач с наскоро выправленными вмятинами на шлеме. Три пары глаз осмотрели его – бегло, недоверчиво, цепко. Главным в тройке был старик, он и спросил отрывисто:

– Кто такой?

– Закат, – ответил спокойно, негромко. Но рыцарю ответ не понравился.

– Плевать мне на твое имя! – Шевельнулось копье на плече, будто пригрозило – говори по делу, а не то… – Что тут делаешь?

– Забор чиню, – не удержался, усмехнулся уголком губ. Рыцарь выступил из окружающего мира рельефней, ярче, затмевая остальную картину. Вспомнилось – а ведь пнул умирающего именно этот старик. Закат выше поднял голову, глянул прямо, холодно и жестко. Даже оставшись безоружным против троих, одного рыцаря он успеет прихватить с собой. Нужно всего лишь вырвать так глупо опущенное копье, ударить пяткой древка в горло…

– Эй, светлые, вы чего к человеку пристали? – Между рыцарями и Закатом угрем ввинтился Щука, улыбаясь во все зубы. – Наш он, троюродный брат мой из Зорек. Там у них с мужиками перебор, вот и подался к нам побатрачить годик!

Щука болтал что-то еще, а Закат медленно, через силу разжимал невесть когда стиснутые кулаки. Только сейчас заметил, что мгновение назад взор застилала кровавая пелена. Вздохнул. Послушал пустопорожнюю болтовню, в которую превращался любой разговор с Щукой. Отвернулся, возвращаясь к работе. Поймал неодобрительный взгляд Листа, кивнул едва заметно – понял, мол, нарываться больше не буду.

Но даже размеренно обстукивая колья, не мог перестать думать – а если бы убил сейчас, отличил бы потом крестьян от врагов?