Принц темных улиц

Фрайберг разозлился: его вновь гоняли, как мальчишку. Каждая встреча с Молотом начиналась с одного и того же: они отрабатывали простые удары, а потом переходили к более сложным, смешанным. За неправильную стойку или ошибку он получал от наставника в челюсть, под ребра или локтем между лопаток. Эр уходил от ударов как мог, но все же синяки стали для него привычным делом.

– Хоп! – Молот сделал подсечку.

Фрайберг не успел отреагировать и оказался на земле. Но Арчи не давал времени на передышку, продолжая атаковать.

Эрик выставлял защиту, уклонялся, а наставник сыпал ударами и заодно объяснял систему захвата и хитрости ведения боя:

– Тут передняя подсечка… Живее рывок делай… По шее лучше ребром ладони… Хочешь быстрее устранить – бей по ушам…

Фрайберг бросился Молоту под ноги, сбил и с силой прижал к земле, обхватывая руками шею. Арчи захрипел, и Эрик вместе с кровью на губах почувствовал вкус победы. Но не тут-то было. Каким-то непостижимым образом Молот вывернулся, перевернул партнера и прижал лопатками к твердыне. Острый локоть надавил на кадык, пальцы едва касались глаз.

– Хана тебе, сынок! – довольно крякнул Арчи Муркок и отпустил противника.

Эрик перекатился на бок, пытаясь отдышаться. Заметил, что местами трава вырвана клочьями, и, кажется, на этой поляне они выкорчевали последние кусты. Стихийная магия, хоть и не применялась в драке, но кружила вихрем возле ее обладателей.

– Уже лучше, Эр. И главное: я больше не вижу в твоих глазах страха. – Арчи надел рубашку через голову, накинул сюртук и обмотал шею длинным шарфом. Нахлобучив на макушку потертый цилиндр, достал из кармана трубку, зажал между зубами и процедил: – Пришли весточку, когда снова соберешься поразмять кости.

Фрайберг хотел ответить, но мужчины и след простыл.

Пока Эрик одевался и шел к мобилю, вспоминал минуты, ставшие для него поворотной точкой. Именно тогда он решил, что больше не позволит страху себя поработить. В тот день в гостинице Белавии неизвестный убил антиквара Клауса и помощника отца артефактора Читера. Фрайберг в гриме и в парике зашел в номер, чтобы передать им записи принца Агнуса. Не ту тетрадь в железной обложке с формулами и завещанием, которую ранее нашли в тайной комнате Морган и его жена Марвел, а дневник с описаниями опытов, рассуждениями, но без схем и расчетов. Вещица любопытная, но для серьезных ученых совершенно бесполезная. Но тогда Эрик об этом не догадывался. Он отдал бы и завещание отца, только бы спасти Тесс. Кто же знал, что сестрица за его спиной заключила договор с наставником Гильдии наемных сыщиков и убийц, а брата использовала как запасной вариант. Еще год назад Фрайберг был наивным глупцом, который готовил для Тесс побег из Белавии и рисковал жизнью.

Он помнил, как в номер зашел убийца и точными выстрелами устранил Клауса и Читера, затем наставил дуло на Эрика. Как же он тогда испугался! Это был какой-то животный ужас. Эр не мог ни слова произнести, даже магию призвать, лишь беззвучно шевелил губами и мысленно просил богов о быстрой смерти. Но, видимо, у Ариса, Ди и Аполии были другие планы на жизнь наследного принца Белавии.

В тот момент, когда убийца взвел курок, в комнату ворвалась сестра с наставником Гильдии. Дальше произошло нечто странное. Наставник-провидец силой мысли заставил убийцу направить дуло себе в лоб. Через секунду тело незнакомца с дыркой в черепе лежало на полу, а Тесс забрала записи Агнуса и отчитала Эрика за отвратительную маскировку. Сейчас-то он вспоминал об этом с улыбкой. Но тогда двадцатидвухлетнему выпускнику техномагической академии было не до смеха. Он чувствовал себя жалким и никчемным неудачником. Разумеется, Тесс выбрала не его, а наставника Гильдии.

По прибытии в Ингвольд Эрик решил, что докажет ей – он не размазня и тоже чего-то стоит. Правда, сестре до него не было никакого дела. За этот год она появилась в Дункельмитте всего однажды и вновь в компании наставника-провидца. Глава Гильдии пытался разглядеть воспоминания Фрайберга и узнать, не припрятал ли он еще какие-нибудь отцовские записи. Формулы и завещание Агнуса – это все, что интересовало Тесс Клэр, наследную принцессу Августу. Хорошо, что перед смертью артефактор Читер сделал Эрику подарок: миниатюрный амулет, не позволяющий провидцам прочитать мысли обладателя. Фрайберг предусмотрительно вшил амулет глубоко под кожу. Кулон и кольцо можно снять или украсть, а вот артефакт придется вырезать вместе с сердцем.

Возле мобиля Рыжего Эра поджидал Курц с одним из подельников. Эрик еще ночью передал с мастеровым весточку, что есть разговор.

– Слышал, ты заказал Тодду Киршу кое-какую работенку? – начал вместо приветствия Щербатый Курц.

– Похоже, в этом городишке все обо мне известно: и кого нанимаю, и когда посещаю клозет, и когда навещаю очередную певичку, – хмыкнул Фрайберг.

– Про клозет ничего сказать не могу, а вот про твоих дамочек все знают, ты выбираешь лучших, – парировал партнер по бизнесу, а его подельник, здоровяк Тилль, загоготал.

– Кирш готов объединиться с нами, чтобы противостоять Однорукому, – тихо произнес Эр, склонившись к Курцу.

– Во как! – Тот выпучил глаза, а затем радостно потер ладони: – Это отличные новости! Отличные! Я еще в прошлом году почуял, что надо ставить на тебя! Недаром мой дружище Ежи мне тебя сосватал. Ты моя козырная карта, Эр! А теперь признайся, какова плата за дружбу с Киршем?

– Оружие, которое я изготовлю для них, – ответил Эрик, и Курц одобрительно кивнул.

– Даже с «Червями» нас будет меньше, – подал голос Тилль, прислушиваясь к разговору и что-то прикидывая на пальцах.

– Надо организовать собрание жителей квартала и объяснить расклад, – предложил Фрайберг. – Выясним, кто из них пойдет с нами. Чтобы было время кое-чему обучить и горожан, и твоих людей.

– Годно, – усмехнулся глава контрабандистов. – Я позабочусь о собрании и дам тебе знать. И это, Эр… береги себя.

Вместо прощания Курц ударил ладонью по капоту и ощерился в улыбке.

После утренней разминки Фрайберг чувствовал душевный подъем. Он заехал домой, смыл кровь и сменил одежду, а затем направился в особняк мэра Грубера. Эрик не рассчитывал на теплый прием и не ждал, что мэр подписал бумаги. Этим визитом гер Клаус хотел намекнуть Гайди Груберу, что угроз его не испугался и с пути не свернет.

Все знали, что мэр принимает посетителей до обеда. Но, разумеется, не каждого пускали на порог роскошного особняка из темного кирпича и с черепичной крышей. Стражи порядка надежно охраняли ворота и разворачивали толпу просящих бедняков, а сегодня, надо сказать, она собралась внушительная. Эрика пустили без лишних вопросов, едва увидев метку. У гера Клауса она была синей и указывала на то, что ее обладатель – зажиточный, благонадежный горожанин. Красная лента, обвивающая круг, сообщала, что владелец метки – стихийный маг. Две желтые полосы напоминали птицу и означали, что обладатель знака – приезжий. Черных зазубрин, поясняющих, что у владельца проблемы с законом, у Эрика не было. Впрочем, большой любви тоже не наблюдалось. Полицейские и вельможи выделялись в особую касту: им ставили зеленые круглые метки. У бедняков Дункельмитта знак был лиловым, у аристократов из Айзенмитта – голубым. Только была с этими метками одна загвоздка: умельцы из Города темных улиц за хорошее вознаграждение могли нарисовать любой знак – хоть голубой, хоть синий, хоть зеленый.

Один из полицейских провел Фрайберга в приемную, где секретарь с абсолютно лысым черепом и закрученными усами велел обождать. Подобных просителей в комнате было трое, и Эр их всех знал. Один из них владел мануфактурой, второй заправлял игорными домами, а третьим был целитель Либхе. К нему обращались и вельможи Дункельмитта, и лично мэр Грубер. Эрик коротким кивком поздоровался с мужчинами, а лекарь тут же отвел его в сторонку и зашептал:

– Уже в четвертый раз прихожу к мэру, но боюсь, и сегодня меня подстерегает неудача.

– Что так?

– Прошу выделить помещение под лечебницу, в кабинете принимать тесновато, – пояснил Либхе. – Но мэр Грубер считает, что его я могу лечить в этом доме, а остальным и так сойдет.

– Гер Либхе, мэр вас ожидает, – раздался гнусавый голос секретаря.

Целитель поправил очки, подхватил чемоданчик и направился по коридору в кабинет градоначальника, а Эрик остался ждать своей очереди. За то время, что отсутствовал лекарь, в приемную подошли еще двое просителей. Вскоре из кабинета выбежал Либхе, остановился возле Эрика, всхлипнул и махнул рукой. После чего стремительно покинул приемную. Фрайберг сделал вывод, что выбить помещение для лечебницы геру Либхе не удалось.

Очередь двигалась довольно-таки быстро, и через полчаса часа в кабинет к мэру вызвали гера Клауса. Эрик не стал снимать макинтош, решив, что для мэра будет много чести, да и задерживаться надолго не собирался. Лишь уточнить, подписано ли разрешение на покупку акций мануфактуры, а заодно продемонстрировать, что жив-здоров и делиться своим бизнесом не желает.

Прежде Фрайберг не замечал, насколько Гайди Грубер неприятный тип. Он и раньше не вызывал большой симпатии, но теперь Эрик и вовсе его возненавидел. В кресле сидел рослый молодой мужчина, грузный, с красным одутловатым лицом. Он закинул ноги на стол, и грязные подошвы ботинок соприкасались с документами и упирались в графин, на дне которого плескалась желтоватая жидкость. В комнате стоял тяжелый запах алкоголя, пота и табака.

– Ну? – хрипло спросил мэр и опрокинул в себя из стакана остатки пойла. – По какому вопросу?

Секретарь услужливо подал бумаги и зашептал мэру на ухо.

– Да отстань ты, сам разберусь! – Грубер толкнул помощника в грудь, тот отлетел к стене, но на ногах удержался, очевидно, к подобному обращению был привычен. Пятясь к двери, секретарь покинул кабинет, а мэр уставился на Эрика: – Напомни, акции какой мануфактуры ты хочешь прикупить?

– Мануфактуры по производству омнибусов и дилижансов, – ответил Фрайберг.

– Кхрм, – издал неприятный звук мэр Грубер и сплюнул жевательный табак на роскошный ковер. Достав из жестяной коробочки новую порцию, запихнул ее в рот. – Да кому нужны эти омнибусы! Скоро все на таксодирижабли пересядут и запустят транваи.

– Трамваи, – поправил мэра Эрик. – Кстати, мое предприятие могло бы заняться выпуском вагонов. При желании можно наладить производство и таксодирижаблей. Смастерим лучше, чем в Айзенмитте.

Фрайберг слышал о том, что в аристократической столице Ингвольда проложили рельсы и хотят запустить трамваи на пневмоприводе, заправляя их сжатым воздухом. Оригинальная идея ему нравилась, и Эрик собирался предложить подобный проект мэру Груберу для Дункельмитта.

– Умный, да? – Глаза собеседника налились кровью, разрешение о продаже акций мануфактуры он смял в кулаке. – А вот возьму и не подпишу тебе бумагу!

Грубер загоготал, отбросив скомканный лист в сторону, и показал Фрайбергу неприличный жест, оттопырив средний палец. Эрик угрожающе приблизился к мэру с намерением схватить хама за шкирку и выбросить из кабинета. Можно в коридор, но лучше в окно: все равно первый этаж. От необдуманного поступка спас секретарь. Он приоткрыл дверь, на цыпочках подобрался к мэру и что-то быстро зашептал.

– Пришла?! Срочный разговор? – оживился Гайди Грубер, а помощник в ответ закивал. – Так зови! И отмени все прочие визиты! – Мэр покосился на Фрайберга и недовольно поморщился: – Продолжим в следующий раз, не до тебя.

Секретарь открыл дверь, выпуская просителя в коридор. Эрик почувствовал, что ноги стали ватными и не слушаются. Он, кажется, понял, кто пожаловал к мэру.

– Идите в приемную, никуда не сворачивайте, – наставлял секретарь, выпроваживая гостя.

Фрайберг направился к выходу, но, услышав за спиной шаги, обернулся. Он заметил, как помощник мэра посторонился, пропуская в кабинет Магду Ленц. Вероятно, она вошла в дом с другого входа, чтобы не сталкиваться с прочими посетителями. Эрик нырнул в соседнее помещение и замер, прислушиваясь к торопливым шагам секретаря, а затем и к приглушенному голосу: помощник мэра объявил, что на сегодня прием окончен, и просил всех расходиться.

Эр подошел к двери, разделявшей комнату и кабинет мэра. Еще вчера он убеждал себя, что с Магдой Ленц покончено, он больше не посмотрит в ее сторону, но вновь увидел, и сердце бешено забилось. И теперь, словно влюбленный мальчишка, подслушивал под дверью, ловя каждое слово.

– Не ждал тебя, – произнес Грубер заплетающимся языком, – но рад, что ты сама пришла.