Игрушки дома Баллантайн

Дитя смолкает, привлеченное его возней. Со своего места Брендону видно угол стоящего на полу манежа, в котором возится девочка, и выход в прихожую.

– Раз Бри затихла, значит, чем-то заинтересовалась, – слышит Брендон женский голос, и кто-то заходит в комнату.

Он не видит, кто это, в поле его зрения попадают только стройные голые ноги в разбитых пыльных ботинках. Ботинки останавливаются в нескольких дюймах от лица Брендона.

– Ну что, рядовой номер семь тысяч двести восемьдесят пять, очухался?

Обладательница антикварной обуви переворачивает Брендона на спину, толкая ногой в плечо. Его взгляд автоматически скользит по ее голеням, коленкам, бедрам. Юбка у дамы настолько пышна и коротка, что Брендон поспешно поднимает глаза к лицу.

И понимает, что перед ним – дочь Байрона Баллантайна.

Ей не больше семнадцати. Русые волосы острижены чуть выше плеч, тонкие руки, украшенные металлическими браслетами, крепко сжимают здоровенную чугунную сковородку. Нос у девчонки чуть вздернутый, мамин, а серые, как сталь, глаза и упрямая линия губ – Байрона. И ухмыляется она, как отец – правым углом рта.

– Ма-а-ам! – зовет она, повернувшись к двери. – Иди сюда! Очнулся!

В комнату заходит Хлоя, настороженно смотрит в сторону Брендона и садится на низкий диван рядом с манежем. Дочь Баллантайна присаживается на корточки, откладывает сковороду в сторону и рассматривает Брендона с любопытством.

– А он хорошенький! – хмыкает она и тут же напускает на себя серьезный вид. – Ну что, я говорю, а ты слушаешь и киваешь, соглашаясь?

Брендон соглашается и кивает. Что толку требовать диалога, когда у тебя связаны руки?

– Мама говорит, что ты – отцовский любимчик, да? – Получив утвердительный кивок, она продолжает – нараспев, как отец: – Значит, рядовой, звать тебя Брендон? Так что, сероглазый, будешь разыгрывать дурака и скажешь, что к нам случайно зашел?

Он качает головой. Девушка устраивается рядом с ним по-турецки и продолжает допрос дальше:

– Значит, не случайно. Что – папаша прислал тебя справиться о мамином здоровье? Я не угадала? Попробую еще раз. – Ее голос звенит от сдерживаемых эмоций, глаза становятся узкими и злыми, как бойницы. – Зачем ты пришел в наш дом с оружием, рядовой? За маленькой Бри? Нет? За мамой? Так, значит, я тебе нужна, да?

«Да», – кивает Брендон и тут же получает крепкую, злую пощечину.

– Ну, возьми! На!

Девчонка лупит наотмашь, еще и еще. Вскакивает, с размаху бьет ногой в бок.

– Элизабет, хватит! – не выдерживает Хлоя. – Достаточно! Прекрати!

Дочь не слышит, и Хлоя срывается с места, хватает ее за руки и тащит от Брендона прочь. Девушка плачет, брыкается, потом обнимает мать и тихо хлюпает ей в плечо.

– Он же тебя… и Бри… чуть-чуть бы… Мам…

– Успокойся. Ты успела. Ты пришла вовремя. – Хлоя гладит дочь по голове и смотрит на Брендона с опаской. – Все хорошо, все живы.

Брендон кое-как садится, приваливается к стене. Страшно болит голова, ломит плечи. Он сидит и ждет, пока выплачет свой страх Элизабет Баллантайн.

– Что будем с ним делать? – спрашивает девчонка у матери, успокоившись.

Хлоя вынимает из манежа малышку, приглаживает ей волосы гребнем.

– Отпускать его нельзя, – отвечает она и умолкает.

Элизабет меряет комнату шагами, потом выходит в прихожую и возвращается с винтовкой.

– Ты что! – испуганно ахает Хлоя. – Если кто услышит выстрелы…

– Мам, – голос девушки звучит укоризненно. – Я ж не дура.

Она подходит к Брендону, перехватывает винтовку поудобнее и заносит руку, метя прикладом в висок. Брендон смотрит ей прямо в глаза.

«Давай. Ну, давай же. Бей», – спокойно говорит он про себя.

Элизабет медлит. Опускает руки. Плюет ему в лицо и выбегает из комнаты.

– Сам сдохнет, когда топливо кончится, – слышит Брендон из прихожей.

Ночь Брендон проводит все в том же углу под окном. Хлоя и Элизабет спят вместе на разобранном диване, малютка Бри сладко сопит между ними. Брендон долго возится, пытаясь принять более-менее удобную позу, и засыпает лишь к утру. Ему снится, что вагон монорельса везет его по бесконечному коридору и пункт прибытия все не объявляют и не объявляют…

Просыпается он от холода: Элизабет открыла окно. Она ходит по комнате в длинной ночной сорочке и убирает в шкаф постельное белье с дивана. Хлои с малюткой дома нет. Брендон пытается подняться, но тело онемело настолько, что он его совсем не чувствует. Заметив, что он проснулся, Элизабет выходит в соседнюю комнату и возвращается уже в юбке, тонкой белой блузе и кожаном корсете, зашнурованном под грудью.

– Что рыпаешься? – сердито бурчит Элизабет. – Поговорить хочешь? А не о чем нам с тобой разговаривать.

Брендон мотает головой, морщится, показывая, что ему не разговор нужен. Девчонка смотрит на него, что-то прикидывая, затем приносит из прихожей винтовку и нож. Быстро перерезает веревки, стягивающие запястья Брендона, и, отпрыгнув на безопасное расстояние, хватается за винтовку. Брендон беззвучно охает, пережидает приступ боли в плечах и, помогая себе руками, садится в углу.

– Отдохнешь, и я тебя опять свяжу.

«Где мать?», – спрашивает Брендон. Плечи ломит, руки плохо слушаются, говорить тяжело.

– Пошла на рынок с Бри. Тебе-то что?

«Когда?», – игнорирует презрительный тон Брендон.

– Вернуться уже должны.

«Элизабет, меня обязательно хватятся. И придут сюда. Скоро. Собери вещи, дождись мать. Бегите отсюда».

– Без тебя догадались, – фыркает она и смотрит в сторону окна: – Вон, идут. Все в порядке.

Внезапно Элизабет меняется в лице. Одновременно с улицы доносится отчаянный детский плач, возбужденные голоса и крик Хлои:

– Пустите-е-е! Люди, помогите же!

– Мамочка… – шепчет Элизабет и, передернув затвор винтовки, бросается к окну.

Брендон понимает, что времени у него нет. Что сейчас девчонка откроет стрельбу по людям Байрона, и шансов у нее не останется. Он подкатывается к ней под ноги и резко дергает на себя. Элизабет падает, роняет оружие, визжит и принимается вырываться. Брендон подминает ее под себя, зажимает рот ладонью. «Нет, нет, нет, – повторяет он, надеясь, что девушка умеет читать по губам. – Молчи. Нет. Не поможешь».

Наконец ему удается прижать ее и отшвырнуть винтовку подальше. Девчонка пускает в ход острые коленки и зубы, дерется, как разъяренная тигрица. Брендон дотягивается до ножа, режет веревку на ногах, и в этот момент Элизабет выворачивается из-под него. Она бежит к входной двери… и останавливается в прихожей, словно налетев на невидимую стену. С лестничной площадки доносятся тяжелые шаги и голоса, в дверь что-то глухо ударяет. Элизабет несется обратно, хватает винтовку, закидывает ее на плечо, одним прыжком взмывает на подоконник. Брендон, не раздумывая, следует за ней. Держась одной рукой за раму, девушка резко отталкивается от подоконника и перелетает на пожарную лестницу в двух футах от окна.

Входная дверь трещит под ударами. Не давая себе времени передумать, Брендон прыгает за Элизабет. Единственное, чего он боится сейчас, – что перепуганная девушка доберется до крыши и столкнет его вниз. Но нет: они оба уже на крыше, несутся к противоположному краю. Жесть гремит под ботинками. На краю Элизабет перекидывает ремень винтовки через припаянный к ограждению металлический трос, уходящий косо вниз, оборачивает ремень вокруг запястий, отталкивается от парапета и прыгает. Брендону приходится надеяться только на свои руки. Секунды скольжения, краткое ощущение полета – и ноги снова стоят на земле. И опять Брендон бежит за улепетывающей девицей.

Она ныряет в один закоулок, другой, перескакивает через горы мусора, перелезает через одно ограждение, другое, третье… Еще один поворот – и Элизабет Баллантайн, с грохотом опрокинув мусорный бак, вылетает на улицу. И натыкается на патруль. Полисменам очень интересна растрепанная девушка с «Ли-Энфильдом» через плечо.