Преданный. Печать одиночества

Преданный. Печать одиночества
Анна Т. Ф.

Более пятисот лет в Башне успешно создают и обучают Царей (правителей) и Стражей (воинов). Одним из таких Стражей становится Тальрех, мечтающий служить простому народу. Он завершает обучение в Башне и отправляется в своё царство, Рехаманию. По дороге Страж встречается с девушкой-разбойницей. Её история и последующее знакомство с Царём Борьерехом ломают представление главного героя о мире, в котором ему предстоит жить. Рехамания совершенно не похожа на Башню. Ложь, корысть, интриги и властолюбие поразили сердце и разум не только обычных людей, но и самого правителя. Тальрех раз за разом оказывается перед выбором: поступить как должно или прислушаться к собственной совести. И всякий раз сделанный выбор отдаляет его от цели.

Анна Т. Ф.

Преданный. Печать одиночества

Глава 1. «Встреча в лесу»

«Башня и её деревни находятся на территории Деойана, но никогда они не были его частью, потому что окружены горами. Так стоит ли мне бояться кары за убийство деойанского волка? И чьей кары мне стоит бояться? Богов? Они создали этот мир и ушли. Им больше нет до нас никакого дела…

22й день 4й луны 883го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

На двенадцатый день пути Башня, окружающие её горы и пески Сояль-Кали остались далеко позади.

Ещё до рассвета Тальрех пересёк границу Рехамании, своего царства, народу которого хотел служить. Народу и Царю. Последнее всегда приходилось добавлять усилием воли. И это пугало…

Наставник неустанно твердил, что невозможно служить только народу. Не позволительно исполнять половину клятвы. Но Тальрех, в отличии от наставника, не видел разницы между подчинением Царю и служением людям. Разве мог приказ Царя навредить народу? Вместо ответа на этот вопрос, наставник требовал, чтобы Страж произносил фразу полностью, хотя б и в обратном порядке. Тальрех привык и теперь сам одёргивал себя, если забывал упомянуть о служении Борьереху, Царю Рехамании.

Обычно из Башни выпускники добирались в свои царства по морю, но из поколения Таль в западные земли отправлялся лишь рехаманийский Страж. Для него корабль снаряжать не стали. Тальрех шёл пешком, и у него было достаточно времени, чтобы подумать о многом: о ценности выбора, что он получил перед Испытанием; о причинах гибели Тальтугар десять лет назад; о том, что он случайно узнал тогда же, но не решился никому рассказать.

Эти мысли выматывали, лишали покоя. Особенно ядовитыми они становились вечерами, когда он пытался уснуть. Поэтому Тальрех старался не останавливаться. К счастью, способность идти несколько дней без сна была одним из преимуществ, что он получил, пройдя по Пути Стали и став Стражем.

Впрочем, Тальрех был не один. Пока он шёл по пустыне, в небе над головой кружили четыре ворона, а пятый, самый молодой, удобно устроился на плече хозяина. Воронёнок ещё в Башне научился каркать с разными интонациями. Страж разговаривал с ним, когда вести диалог с самим собой становилось невыносимо.

Первого ворона Тальрех, как и другие Кандидаты в Цари и Стражи, получил в пять лет. Он додумался назвать птенца Айко из-за янтарных пятнышек на чёрных радужках. Его детское воображение рисовало в глазах ворона отражение Вечного Пламени. Сколько наказаний пришлось вынести ребёнку за то, что дал птице имя Старшего бога! Сам Старейшина, требовал, чтобы птенцу сменили имя. Мальчишка не подчинился. Но следующих птенцов Тальрех стал называть незамысловато: Альме, что значило первый, Борье – второй, Вьёли – третий и Ганьи – четвёртый…

Теперь же, узнав один из секретов Мудрецов и предположив, как на самом деле они отбирали кандидатов, Тальрех не раз думал, что именно в момент того спора все засомневались, годится ли мальчик в Стражи. Возможно, из-за этой откровенной упёртости ему и дали право выбора кем быть: Царём или Стражем.

Вот только, если бы божественные примеси в крови существовали, как внушили всем Мудрецы, права выбора у него быть не могло. Разве можно выбрать судьбу, если она уже определена богами? Если в момент рождения в кровь каждого Айко добавлял Огонь, Золото, Сталь или Железо, мог ли человек сам выбирать свой Путь? Конечно же, нет. Но почему тогда с Испытания не вернулась Тальтугар? Сильнейшая из их поколения. Она должна была стать Царицей, но погибла. Мудрецы сказали, что так бывает, когда они неверно определили примесь. Вопросы о том, существуют ли примеси на самом деле и почему погибла Кандидатка, не давали покоя.

За время путешествия он пытался распутать этот клубок. И ни разу не смог найти убедительного ответа. Какого-то кусочка не хватало…

Тени деревьев, уходившие длинными лентами на восток, незаметно исчезли. Солнце скатилось в воды Великого океана. Тракт и обступивший его лес завернулись в нежно-сапфировое одеяло ночи.

Тальрех отвлёкся от своих мыслей и спросил у сидящего на плече воронёнка:

– Что скажешь, дружище, осилим ещё одну ночь без сна?

– Каррр! – возмутился Ганьи.

Страж остановился, поднял голову, пытаясь разглядеть в небе силуэты ещё четырех воронов. Но птиц не было. Они улетели, как только вывели своего хозяина из пустыни.

– Каррр! – воронёнок требовательно дёрнул Тальреха за прядь пепельно-чёрных волос.

– Настаиваешь на поиске ночлега?

– Каррр, – подтвердил Ганьи.

Страж прислушался. Он рассчитывал уловить в шуме леса плеск ручья, но его внимание привлекло фырканье лошадей дальше по тракту.

– Давай-ка пройдёмся ещё немного, – предложил Тальрех воронёнку, но тот, клюнув хозяина в плечо, поднялся в воздух и уселся на ветке.

Ганьи явно не собирался продолжать путь.

– Только не потеряйся, – улыбнулся Страж.

Тальрех пошёл на звук, свернул на небольшую поляну. Под молодым клёном стояли две стреноженные лошади, неподалеку путник безуспешно пытался развести костёр.

– Тихой ночи, добрый человек. Могу ли я предложить помощь? – обратился Страж к выбивавшему искры из кресла.

– Только если ты сам Айко, – буркнул человек себе под нос, поднимаясь. – Дождь, будь он неладен, весь валежник измочил!

Тальрех снял с дорожного мешка и протянул мужчине гарнец с тлеющими углями:

– Я не Айко, но это может помочь.

Человек взял глиняный сосуд, но высыпать его содержимое на ветки не спешил. Вместо этого внимательно посмотрел на Тальреха.

Мужчина задерживал взгляд, будто отмечая для себя пыльные сапоги, тонкий длинный меч с изысканным серебряным кружевом на гарде, кожаный жак[1 - Жак – кожаная куртка без рукавов, сшитая из 6 слоёв плотной ткани и кожи. Парадный жак мог декорироваться металлическими наклёпками.], стоячий воротник которого закрывал шею, оставляя тускло мерцать лишь верхнюю часть печати… Дольше всего путник рассматривал лицо Стража.

Ещё в Башне старшие часто дразнили Тальреха за то, что он был больше похож на Кандидата из Лани-Гая, а не из Рехамании. Узкий разрез глаз был не характерен для жителей западных царств.

– Ты это, Страж что ли новый? – спросил путник с недоверием.

– Да, моё имя Тальрех.

– Вот Арриан, мухомор старый! А говорил, что у меня ещё три дня в запасе будет. Это ж я тебя так и проспать, выходит, мог, – путник почесал затылок, всё ещё вглядываясь в лицо Стража. – Моё имя Лаис. Я – латник[2 - Латник – здесь: воин из числа людей, входящий в гвардию Царя. Должность скорее номинальная, оставшаяся как память о подавлении восстания Мироисса.] Царя Борьереха. Придворный Мудрец, будь он неладен, поручил мне тебя встретить.

– Зачем? – удивился Тальрех.

Страж бросил на землю мешок, сел на поваленное дерево.

– Опыт прошлых лет показал, что вы, это, совершенно не приспособлены к жизни за пределами своей Башни, – латник откинул за спину полы плаща, склонился над сложенными для костра ветками и высыпал на них тлеющие угли, продолжая говорить. – Вы ж как котята, причём слепые. Вам, наверно, потому и продлили жизнь, чтоб учиться время было. А то выходите из своих пещер, и всё-то вам, это, в диковинку, в новинку. Говорят, один из ваших, лет тридцать назад, на торжище в Неуге кувшин молока по цене лошади купил. И это при том, что вы ложь чувствовать можете! – огонь, недовольно ворча, наконец разгорелся, и Лаис, довольный собой, сел на корягу. – Слушай, а может врут, и вы её не чувствуете? – он лукаво прищурился, глядя на Стража.

– Чувствуем, – усмехнулся Тальрех. – А про кувшин молока байка старая и рассказана тобой не верно. Там бурдюк воды был, и торжище не в Неуге, а в Чёрных Топях.

– Да? А что ж он не понял, что торгаш его надул?

– Ну, если лжец в свою ложь верит, то мы её не заметим.

– Хм, и какой тогда смысл в этом вашем умении? – усмехнулся Лаис, развязывая свой мешок. – В нашем мире без лжи никак, и каждый в свою будет верить…

Тальрех молчал. Что на это можно ответить? Его учили чтить правду подобно богам. Вот только учили этому самые главные лжецы Материка. Да и сам он разве лучше их? Он узнал правду, но даже своим братьям её не сказал. Солгал. Умолчал, чтобы не спровоцировать новую войну между людьми и обитателями Башни…

Его мысли прервал крик. Судя по тому, как невозмутимо рылся в своем мешке Лаис, кричали далеко.