Первый король Острова

Как только дорога обогнула отрог, открылась пугающая картина выжженной земли. В нос ударил запах гари и разлагающегося мяса. Как странно. Огненный дождь обрушился на Южную долину больше десяти лет назад, а вонь и смерть до сих пор не покинули эти места.

– Останемся на ночлег здесь? – ужаснулась Импила. Вся Южная долина была пропитана кровью импилайцев и даарийцев. Идея ночевать тут не казалась хорошей.

– До восхода луны мы должны добраться до Междуречья, – отрицательно кивнул командир. – Остановимся там.

– Не лучше ли вернуться назад, а долину пересечь завтра днем? К чему такая спешка? Не боишься, что души, убитых вашим племенем, явятся за тобой?

– Мне не страшны духи, рыбка. Меня беспокоят люди. Те, что пришли с Материка.

– Как они могли попасть сюда? – усмехнулась Импила. Теперь была её очередь с издёвкой смотреть на спутника. – Перешеек, что делал эти земли полуостровом, уничтожен. Так откуда им тут взяться?

Под тяжёлым, напряженным взглядом даарийца дочь вождя изо всех сил старалась казаться смелой хотя бы себе, но страх липкими ручонками стискивал сердце.

Чёрные от полыхавших пожаров стволы плотнее подступали к заросшей травой дороге. Всего десять лет назад она была частью Пояса – дороги, проходящего по всему Полуострову. Но огненный дождь уничтожил тонкую полоску суши, что делала эти земли частью Материка, а война иссушила поток торговых обозов. И хотя тракт, обогнув Лысую скалу уходил налево, на север, отряд направление менять не стал. Они продолжили движение на восток.

Вскоре воины, подчинившись команде вожака, остановились. Приложив ко рту палец, жестом мужчина приказал спешиться и Импиле. Остальные даарийцы в полной тишине обступили её, достали топоры, готовясь защищать.

– Что… – начала было дочь вождя, но её попросили заткнуться.

Было поздно. В них полетел веер стрел. Импила не успела даже достать меч, как трое упали замертво.

– Вот теперь, рыбка, ты можешь спросить их, как они сюда добрались, – плотоядно оскалился вожак, бросаясь в атаку. – Если выживешь!

Глаза даарийцев разгорались в темноте свирепым огнем. Воины быстро вычислили укрытие напавших и бросились вперед. Импила спряталась за корнями упавшего клёна. Боя толком и не было. Для искусных даарийских воинов горстка подростков с огромными луками не была опасна. Когда же дочь вождя вышла из своего укрытия, увиденная картина её парализовала. Несколько даарийцев взобрались на одиноко стоящее почерневшее дерево и обрывками одежды привязывали к его ветвям отрубленные конечности убитых.

– Извини, рыбка, – как бы между прочим обронил командир, – не успела ты с ними поговорить.

– Зачем?! – одними губами прошептала Импила, глядя на то, что сделали с убитыми.

Даже в скудном свете луны в глазах даарийцев можно было заметить тот же огонь, что пляшет в зрачках хищника, задравшего добычу.

– Не тебе, рыбка, читать нам морали. Только благодаря нашей свирепости они не смели соваться на наши земли прежде. Стоит напомнить, почему не нужно этого делать и сейчас. Идём! Не хватало встретить здесь ещё кого-нибудь из них.

Один из даарийцев пошёл за лошадьми, остальные осторожно двинулись вперёд.

Над восточным хребтом Горы висела белесая тарелка луны, за тучами перемигивались звезды. Холодный ветер с моря добирался сюда, заставляя ёжиться под его порывами. Импила не столько в попытке согреться, сколько надеясь успокоить себя, обхватила плечи. Командир её движение списал на холод и попытался укрыть снятым с себя плащом.

– Хочешь, чтобы тебе отрубили руку? – огрызнулась на него импилайка, уворачиваясь от такого желанного тепла.

– Нам не запрещена забота о чужих женщинах. Если тебе всю жизнь говорили, будто мы звери, это не значит, что так и есть. Тебе действительно не приходило никогда в голову, что не будь мы такими свирепыми, люди с Материка заняли бы наши земли?

Пользуясь замешательством Импилы, даариец всё-таки завернул её в свой плащ. Сейчас его лицо казалось спокойным и даже умиротворённым. Неужели та бойня так подействовала на него?

– Я никогда об этом не задумывалась, – честно призналась Импила, кутаясь в подбитый рысьим мехом плащ. – Но если вы были такими жестокими ради защиты Полуострова, остаетесь жестокими ради Острова, то откуда такая же злоба к нам? Я знаю, что Каарел убил Донго его же сломанным мечом, хотя мой брат молил вашего наследника о пощаде…

Вожак не дал дочери вождя закончить фразу. Его голос вновь наполнился яростью.

– Ты слышишь себя? Сын вождя молит о пощаде?! Да какой он после этого воин? Каарел только пытался избавить его от позора. Но, видимо, ничего не вышло.

Импила молчала, ей нечего было возразить на слова даарийца. Возможно, на свежую голову она бы и нашла оправдание, но сейчас её сознание было занято мыслями об усталости и голоде. Заметив её состояние, воин достал из поясной сумки вяленое мясо и протянул Импиле.

– На, поешь.

– Спасибо, – вот что она не взяла из дома. Собирая вещи, дочь вождя совершенно не подумала о еде. Еще бы, в походах обычно об этом заботились слуги. Теперь же она ехала одна. За ней пришли воины её будущего мужа, и Айконаро не стал зря утруждать своих воинов защитой дочери. Пусть об этом теперь думают даарийцы.

– Всё-таки вы странные люди. Сдирать кожу, вырывать суставы и кости, но при этом сохранять способность заботится не только о себе…

– Ты путаешь заботу с долгом, рыбка. Моя задача доставить тебя живой и здоровой.

Импила молчала. Ей казалось странным утверждение о долге. Была какая-то недоступная объяснению искренность в его заботе. Так легко её желания не угадывал даже Донго, хотя брат был единственным, кто хоть изредка, но думал о ней, как о человеке.

Мысли о брате снова лишили Импилу покоя. Она инстинктивно попыталась закутаться в плащ плотнее, в надежде изгнать его теплом саднящую боль утраты. Но тут же в реальность её вернул чужой запах. Запах даарийца, пропитавший мех воротника. Она с отвращением отдернула руки и расправила плечи. Мех навязчиво вонял смертью.

Даариец заметил её движение. Он с улыбкой наблюдал, как импилайка одернула плащ, фыркнула.

– Что-то не нравится, рыбка?

– Почему ты постоянно зовёшь меня «рыбка»? У меня есть имя!

– Не нравится? – усмехнулся даариец. – Разве название твоего племени не означает «дети богини Воды»? Так чем же ты не «рыбка»?

Сил что-то отвечать уже не осталось. Импила еле переставляла ноги, а до Междуречья ещё идти и идти. Даже скудный ужин не помог восстановить силы.

Сзади донеслось ржание и глухой стук копыт. Воин, отправленный за лошадьми, наконец их догнал.

Забравшись в седло, дочь вождя с трудом могла себя контролировать. Она то и дело проваливалась в сон. Увидев это, командир даарийцев заставил Импилу пересесть к нему. Спорить дочь вождя уже не могла. Она подчинилась и, положив голову на грудь воина, провалилась в сон.

Глава 2.

Импила проснулась на берегу реки, но это было не Междуречье. Она огляделась. Надо же, природа здесь оказалась почти не тронута огненным дождем. Из тени деревьев доносилось щебетание птиц и шум воды, бегущей по камням. Сюда не дошла смерть. Над лесом нависла Гора. Значит отряд шёл всю ночь. Они оказались очень близко к Предгорной Пустоши.

Утомленные длинным переходом, воины спали. Кто на земле, кто-то привалившись спиной к дереву. Не стали даже мастерить себе навесы. Только для неё. Стараясь никого не разбудить, Импила пошла вдоль берега. Ей хотелось смыть с себя всю грязь, увиденного вчера вечером. Казалось, она сама пропахла кровью тех лучников, гарью сожжённой долины. Дочь вождя спряталась за деревьями. Оглянувшись ещё раз, убедилась, что за ней никто не пошёл. Импила сняла дорожное платье, шагнула с берега. Дно оказалось каменистым. Вода была ледяной, будто тысячи ножей пронзали кожу.

– Не слишком разумно разбрасывать одежду в присутствии восьми мужчин, – донёсся из-за спины знакомый голос.

Она повернулась. Хорошо хоть сорочку догадалась оставить.

Глаза даарийца лукаво блестели. Если бы вода была хоть немного теплее, дочь вождя нырнула, не раздумывая, но сейчас медлила.

– А следить за чужими женщинами тоже не предосудительно? – сгорая от стыда, Импила попыталась изобразить возмущение.

Но получалось плохо, ещё хуже получалось выбраться из реки, прикрываясь руками. Наступив на острый камень, Импила потеряла равновесие и упала в воду.

– Во истину дочь воды! – заходясь смехом, воин развернулся и зашагал к лагерю.

Мокрая ткань, то и дело прилипая к ногам, мешала быстро выйти на берег. Хуже того, от воды сорочка стала почти прозрачной. Только бы на смех командира сюда не сбежались остальные воины! Прикрываясь платьем, Импила старалась поскорее избавиться от мокрой и потому совершенно бесполезной одежды. Платье пришлось надевать на голое тело.

– Мы не станем ждать, пока твоя одежда высохнет!