Первый король Острова

– Хм, – усмехнулся даариец. – Ты не права. Но задумчивой ты мне нравишься больше, поэтому подумай еще. Молча.

Импила недовольно дернула поводья, заставляя своего коня замедлить шаг.

К обеду отряд добрался до восточного отрога. И вновь повсюду была выжженная земля. Какое разочарование, должно быть, испытали приплывшие с Материка! Та же гарь, те же обугленные деревья и поля, засеянные камнем вместо ржи.

Импила ожидала, что уж теперь-то они повернут на север, но, вместо этого, командир велел спешиться. Они отпустили измученных таким длинным переходом лошадей.

– Куда мы идём? Даар у Предгорного озера, – напомнила девушка, поднимаясь на склон по узкой тропе.

– Мы не идём в Даар, рыбка, – покачал головой вожак.

– Тогда куда?

– В Гориис, – пожал плечами воин, уходя вперед.

Импиле потребовалось время, чтобы осознать эти слова. Айконаро не знал, что даарийцы оставили свои земли, ушли на восточный склон. Но думала об этом дочь вождя не долго. Всё её внимание сейчас было направлено на то, чтобы не сорваться в расщелину. Тропа, заросшая мхом и засыпанная иголками сосен, почти скрылась из вида. Ноги то и дело разъезжались.

В очередной раз поскользнувшись на хвойном ковре, Импила чуть не сорвалась в узкую трещину между камнями. Один из даарийцев схватил её за талию, зажимая по инерции между собой и склоном. Уже в следующую секунду вожак оторвал воина от дочери вождя и ударил того по лицу. Но, увидев изумление спутницы, мгновенно сменившее страх, отступил. Командир пропустил вперёд нескольких воинов и Импилу. Так было легче следить, чтобы она не упала. Впрочем шум падающих камней, иногда доносившийся из оставшихся позади расщелин, занимал внимание мужчины куда больше, чем ловкость импилайки. Даариец внимательно вслушивался в гул ветра и следил за птицами, то и дело перелетающими с места на место.

Чем выше поднимался отряд, тем сильнее ветер с холодной моросью лупил их лица. Даже полы тяжелых меховых плащей даарийцев разлетались под его порывами. От частых падений руки Импилы намокли и совершенно замёрзли. Она пыталась их согреть своим дыханием, плотнее куталась в шерстяную накидку. Но это не помогало. Даариец уже привычным движением укрыл её своим плащом. При этом сам остался лишь в льняной рубашке и кожаном куяке с металическими пластинами на груди и спине.

Наконец, они вышли на небольшую террасу, заваленную крупной осыпью.

– Все равно, я не понимаю, – заговорила Импила, переведя дыхание. – Через Север до Горииса не намного дальше. Шаарва пропустили бы меня, при этом мы бы ночевали на нормальных постелях, а не на мху! Зачем мы пошли через Южный берег, если через…

– Рыбка, заткнись! – рявкнул даариец, напряженно следя за очередной стаей встрепенувшихся птиц. – Эти места не так пустынны, как может казаться.

– Не пустынны? Да уж, здесь, кажется, должны были жить твои соплеменники!

Даариец резко обернулся и, схватив Импилу за грудки, притянул к себе. Его глаза снова горели тем же кровожадным огнем, от которого всё сжималось. Теперь, казалось, и воины тоже что-то услышали. Каждый искал ровное место, словно готовясь к бою.

– Я сказал, закрой свой милый ротик, иначе я заткну его сам, чем придётся!

Воин едва успел договорить, как в его ногу вонзилась стрела. Хватка ослабла. Импила не могла видеть вторую стрелу, но, будто почувствовала её. Не понимая как, а главное, зачем, она опрокинула даарийца на камни, укрывая их обоих плотным плащом. Приподняв голову, дочь вождя увидела, как предназначенная им стрела попала в одного из молодых воинов.

Из-за валунов на отряд бросилась дюжина воинов с мечами и луками, каких прежде здесь никто и никогда не видел.

Даариец спихнул Импилу с себя, вскакивая. Но рана не позволила ему биться, как прежде. Между тем, с тропы, по которой только что поднялся отряд, показалась вторая дюжина пришлых. Дочь вождя, пытаясь не мешать даарийцу, отбежала за валун. Но место там было занято человеком с Материка. Не особо соображая, что делать, она выхватила меч из ножен и погрузила клинок в грудь парня. Застигнутый врасплох её появлением, он даже не успел закричать. Только удивлённо смотрел на серую смертоносную сталь.

Импила подобрала с земли необычное оружие убитого. Попыталась понять, как оно работает. К плечам лука по центру было приделано древко с углублением, для стрелы, очевидно. Снизу к середине деревяшки крепилась еще одна, меньше и тоньше. Там же, где древко соединялось с плечами, зачем-то прикрепили подобие стремени. За канавкой был небольшой прямоугольный подвижный выступ. Стоило девушке на него надавить, как меньшая деревяшка пришла в движение, приближаясь к большей. Импила перехватила лук так, чтобы иметь возможность правой рукой соединять деревяшки. Когда она попробовала это сделать, прямоугольник полностью провалился в древко. Ругаясь на свою несообразительность и медлительность, импилайка выхватила из тула стрелу, оказавшуюся короче обычной, и уложила ее в канавку. Попыталась натянуть тетиву. Но её старания окончились порезанным пальцем. Импила обернула пальцы тканью своего плаща и, уперев странный лук в бок, смогла натянуть тетиву. Правда, из-за ткани она соскочила. Но с третьего раза девушка всё же справилась. Уложила стрелу и соединила деревяшки.

Что ж, новое оружие освоено. В подтверждение этого Импила выпустила ещё три стрелы, каждая из которых настигла свою цель. Дочь вождя поразила точность – ведь она почти не целилась, однако это не компенсировало времени, потраченного на зарядку. Да и бок болел после непривычного натягивания тетивы. Нет, или она что-то делает не так, или с обычным луком она справилась бы лучше.

– Больше не стану звать тебя рыбкой, – охрипшим и уставшим голосом пообещал даариец, подходя к дочери вождя. – Ты достойный воин.

– Спасибо, – кивнула Импила. – Твою ногу надо промыть.

– Пустяки! – отмахнулся даариец.

– Будет больно, – предупредила дочь вождя, склоняясь, чтобы вытащить стрелу.

Губы вожака искривились в ироничной ухмылке. Импила обречённо вздохнула, выругалась под нос на его неумение принимать помощь.

Один из уцелевших даарийских воинов протянул ей бурдюк с водой и кусок ткани.

– Зачем ты это делаешь? – мужчина опустился на ближайший валун. – Спасла мне жизнь и сейчас лечишь? Я думал, ты ненавидишь нас.

– Ты воин, и куда более искусный, чем я. Мне предстоит исполнить договор, а у тебя долг, помнишь?

– Ты закрыла меня собой, чтобы исполнить договор? Ну да…

– Твой плащ не пробить стрелам, – пожала плечами импилайка. – А он был на мне. Я закрывала тебя не собой, а твоим же плащом, не обольщайся. И, когда мы придем в Гориис, первое, о чем я попрошу вождя Катаганта, это отрубить твою руку. И вырвать твой язык. Впрочем, моё терпение на исходе, возможно, я сделаю это сама и ещё в пути.

Она закончила с перевязкой раны и поднялась:

– Ну вот, так будет лучше. Рана промыта, закрыта. Сможешь идти?

Даариец поднялся и осторожно наступил на ногу. Поморщился от боли, но мгновенно одернул себя, спрятал эмоции. Теперь два дня пути превратятся в четыре, а возможно и пять.

Дочь вождя повернула голову, намереваясь отбросить с лица прядь волос, но так и замерла. Увиденное парализовало. Опять.

– Оставьте их! – приказал даариец, когда выжившие воины принялись раздирать убитых врагов. – Сложите для всех костёр и убираемся отсюда.

Даарийцы, явно недовольные словами вожака, ушли к ближайшей, на вид высохшей сосне. Костёр удалось разжечь с огромным трудом, но к закату они справились.

Глава 5.

Укрытие нашли в небольшой пещере. Воины стали устраиваться на ночлег. Вожак так и оставил дочери вождя свой плащ, сам же закутался в тот, что днём забрал у погибшего соплеменника.

Еще перед уходом с террасы уцелевшие воины забрали оружие нападавших. А сейчас в полнейшей тишине Импила сидела у костра и разбиралась в устройстве необычного лука. Самое главное, научиться быстро из него стрелять. Теперь это особенно важно, ведь из двенадцати человек их осталось только пять. Уставшие, раненые, измазанные кровью, пропахшие потом и гарью костра даарийцы не обращали на нее внимания.

Закончив изучать свой трофей, Импила завернулась в плащ и легла на подстилку. Но устроиться удобнее что-то помешало. Дочь вождя запустила руку в складку и вытащила оттуда кольцо. Родовое кольцо. Пять серебряных нитей, сплетенных между собой, свивались в подобие небольшого шипа по середине.

Убеждая себя, что ошиблась, она кинулась к командиру отряда. Отбросила с него плащ и надорвала на левом плече рубашку. Шрам. От плеча до центра груди.

– Каарел?! Скотина! Когда ты собирался мне сказать?

– Вообще не собирался, – усмехнулся сын вождя даарийцев.

– Зачем нужно было скрывать правду?

– Твой отец меня не узнал, а я не стал представляться. Посчитал пустой тратой времени. Зато теперь ты знаешь меня не только, как убийцу твоего брата. А я знаю тебя не только как одну из самых красивых женщин…

– Это омерзительно! – Импила швырнула в него кольцо. – Ты прав, я знаю тебя теперь не только как убийцу, но и как лжеца!

Каарел молча смотрел, как она выскочила из пещеры. Он видел, чувствовал, что еще днём она начала открываться. Перестала испытывать ужас и отвращение по отношению к нему, его соплеменникам. Но эту ложь она ему едва ли забудет. Он бы не забыл. Даариец медленно встал, боль в ноге взвилась до самого мозга, пронзая всё тело мириадами лезвий.

Импила выбежала на холодный ночной воздух. Пыталась его вдохнуть, но грудь была сдавлена обидой. Хотя, на что ей было обижаться?! Он даариец. Разве она когда-нибудь считала его кем-то иным, не обычным кровожадным, тупым убийцей? Чего она ещё могла ожидать от встречи с ним?