Следствие ведет блондинка

Наверное, за отсутствие сострадания Бог его и покарал. А может быть это было вполне логичное завершение отвратительного вечера. Двое верзил в черных костюмах были настолько раздражены инцидентом, что не стали трудиться, рассматривая с какой стороны в машине, нагло въехавшей в бампер их авторитетного автомобиля, находится руль. Они подошли к той двери, где, по их мнению, должен был находиться водитель, то есть к левой. С силой дернув, они раскрыли ее и вытащили за шкирку ни в чем не повинного немца.

– Ах ты гнида рыжая! – заорал ему в лицо один из верзил, – Щас я тя научу ездить. Ты у меня этот урок по гроб жизни не забудешь! Щас я твои глаза тебе же в жопу вставлю!

– Стоять! – испуганно всхлипнул херр Шульц, – Я гражданин Германии. Я есть пассажир!

Второй верзила усмехнулся, блеснув золотым зубом и начал молча предварять в жизнь угрозу своего приятеля.

Гражданин Германии охал под наносимыми ударами, кричал какие-то несвязные оправдания и хрипел, то и дело налетая спиной на металлическую обшивку Тойоты. Разумеется, очкастый водитель даже не попытался исправить недоразумение. Он затих в салоне, видимо, соображая, что предпринять.

– Будешь лихачить! Будешь?! – повторял верзила, нанося один удар за другим по лицу херра Шульца.

– Я есть гражданин Германии! Я намерен жаловаться в посольство! – совсем не по-мужски ныл Густав, пытаясь увернуться от огромных кулаков.

Когда же стало понятно, что верзилы в черных костюмах не остановятся, пока не доведут до конца то, что пообещали, Тойота неожиданно сдвинулась с места, сдала назад и, лихо вывернувшись, укатила, завыв на прощание разбитым глушителем. Верзилы еще немного помахали кулаками, а потом остановились, глядя в сторону, куда умчался очкастый. Поглазев немного на пустую магистраль, тот, который угрожал в начале их общения, схватил Густава за грудки, с силой встряхнул, и спросил не без участия:

– Жена что ли?

Немец хрюкнул и отрицательно мотнул головой. Потом, собравшись с силами, разлепил окровавленные губы и прохрипел:

– Это водитель.

– А ты кто? – изумились верзилы.

– Пассажир, – грустно изрек потерпевший.

– Но… – второй верзила, который не держал немца за грудки, развел руками, – Как это?

– Руль у лева! – взвизгнул херр Шульц и с вызовом посмотрел на своих мучителей.

– Левый руль, что ли? – уточнил тот, по чьей вине ноги Шульца все еще не касались асфальта.

Густав утвердительно кивнул. Его бережно поставили на твердую землю.

– Ну, извини, брателла, – виновато прогнусавил тот, кто держал его за грудки, – Откуда ж нам было знать. Кто же эта тварь, кто так тебя кинула?

– Я не знать. Я ехать у такси! – поняв, что верзилы больше не собираются его калечить, херр Шульц перешел на возмущенный крик, – Я ехать у такси. Я гражданин Германии. Я не ехать у машина за лева руля! Я ехать у машина за права руля! Вы бить пассажир! Это очень, очень не хорошо!

– Согласны! – верзилы оглядели его избитую физиономию, и лица у них стали еще больше виноватыми. Они снова оглянулись в ту сторону, где скрылась Тойота и добавили хором, – Вот урод!

– Слухай, – один из верзил положил ему лапищу на плечо, – Ты не сердись, бывает.

Херр Шульц, тяжело дыша, согласился. Выбора у него все равно не было.

– А давай в кабак, а? – неожиданно предложил второй, и глаза его загорелись огнем человека, собирающегося совершить благое дело, – Давай, не ерепенься! Посидим! Выпьем! Мы ж мужики! А между мужиками, чего не бывает. Ну, дали в морду по ошибке, подумаешь.

«Точно, – со злостью подумал Густав, – Не твоя же морда!»

Тем временем, его уже вели к джипу, с двух сторон с энтузиазмом уговаривая поехать напиться по такому случаю. Еще предлагали обмыть синяки и промочить горло. Намекали на то, что мужикам нечего переживать из-за синяков, что мужикам, к коим они по своему радушию причисляли теперь и херра Шульца, нужно гордиться синяками. Густав их суждения никак не разделял, но пререкаться не стал. Во-первых, это было не безопасно, а, во-вторых, ему действительно очень хотелось напиться, чтобы хотя б на несколько часов забыть сегодняшний гадкий вечер.

Забываться херру Шульцу пришлось в странном заведении под названием «Трактир «Бутырка», который по началу вызвал в нем не самые приятные ощущения – ему показалось, что его привели в какой-то притон, где на маленьких оконцах чернели прутья решеток, да и внутри все было как-то уныло. В довершение ко всему на небольшой эстраде дурным голосом завывал какой-то мужик, состязаясь в громкости с собственным аккомпанементом.

Однако оказалось, что «Бутырка» – любимое заведение Сереги и Жеки, так представились Густаву верзилы. И их тут тоже очень хорошо знали. Поэтому их усадили за лучший столик, который к неудовольствию немца оказался прямо перед эстрадой. Серега и Жека долго спорили, размахивая руками с растопыренными пальцами, на каждом из которых красовалось по аляповатой печатке. Предмет спора был херру Шульцу не понятен: парни никак не могли решить, кому сегодня заказывать блюдо под названием «Пайка пахана».

– Если очень хотеть, закажи две! – попытался решить проблему Густав.

Серега с Жекой остолбенели, словно никогда не задумывались над таким выходом из сложной ситуации. Спустя несколько минут раздумий Серега серьезно изрек:

– Не… «Пайку пахана» можно есть лишь одному за столом. Если ж все будут паханами, то какой тут порядок?!

Немец ничего не понял из сказанного, но решил согласиться. Скула у него болела, левый глаз почти не видел, так что у него было не самое выгодное положение, чтобы влезать в этот странный спор. Но тут препирательства сами собой прекратились. Оба его спутника посмотрели на него и разом улыбнулись.

– «Пайку пахана» сегодня будет хавать немчура, – громко возвестил Жека. Он возложил избранному лапищу на плечо и выглядел при этом так, как, наверное, выглядел король Артур, когда он посвящал Ланселота в рыцари круглого стола.

Густав слабо улыбнулся разбитыми губами.

– А пить ты будешь пиво? – вежливо осведомился Серега.

– Я пить водка, – заявил херр Шульц, в одночасье рубя свои национальные корни.

– А раз так, – развеселился Жека, – Пить мы будем самогон. Тут подают классный самогон. Даже моя тетка в Ростове такой не гонит.

– Это точно! – подтвердил Серега.

На том и сошлись. Уже через час, херру Шульцу стало плевать, где у него какой синяк и как все это выглядит со стороны.

– Ты пойми, – грустно бормотал ему на ухо Серега, – Думаешь, мне машину жалко было? Да мне этот джип – тьфу! Я и сам сколько таких перебил, пока ездить научился как следует. Мне ведь за Россию обидно. Распустились сволочи на дорогах. Ну, хорошо мне в зад въехал, а если бы какую-нибудь бабку задавил? А дите малое? А в Жигули какому-нибудь ушастому бедолаге влупился? А этот ушастый может на свои задрипанные Жигули полжизни копил. Где справедливость?

– Да! – истово кивнул херр Шульц и потрогал левую щеку. Щека вспухла и болела.

«И черт с ней!» – легкомысленно подумал он и снова, чокнувшись, выпил стопку жгучего напитка, который по вкусу мог сравниться разве что с настойкой от пауков, которую Густав попробовал на кончик языка лет в десять из чистого интереса. Тогда язык опух и горел дня три. Теперь он чувствовал, что опух у него не только язык, но и пищевод, желудок, а также часть кишечника. И это было явно не пределом. С каждой новой стопкой вливаемая жидкость все больше и больше овладевала его организмом, грозя добраться и до головного мозга.

– Конечно, правильнее было бы вызвать ментов, – задушевным голосом продолжал Серега, – Тем более, что я теперь как-никак тоже к закону отношение имею, – он порылся в кармане черного пиджака, выудил малиновую книжечку, раскрыл и сунул Густаву под нос, – Смотри, я ж помощник депутата. О! Но что менты! Позвали бы страховщиков, а этот хрен со своим правым рулем наверняка застраховался в какой-нибудь левой конторе, из которой деньги полгода выколачивать придется. И что потом? Потом бы все разъехались по домам, а эта сволочь уже завтра будет гонять, как и прежде, – тут он погрозил кулаком явно по адресу сбежавшего очкастого водителя Тойоты, – Но теперь он будет знать, как лихачить. Обосрался ведь со страху! То-то!

Херр Шульц мог бы поспорить с методами Сереги, поскольку его борьба за безопасность российских дорог происходила на ни в чем не повинной физиономии. Но спорить он не стал. Уже не хотелось.

***

– Твою секретаршу только за смертью посылать, – Марго красноречиво и очень пластично потянулась, после чего глянула на Мао, который, в свою очередь, плотоядно пялился на галстук Тимофея Тарасова.

– Скажи ему, чтобы прекратил, – перехватив собачий взгляд, велел обладатель аппетитного галстука.

– Во-первых, тебя никто не обязывал именно сегодня надевать галстук с коровами, – беззлобно парировала Марго, – А, во-вторых, я чуть ли не с порога заявила, что Мао хочет кушать.

– Если он хотя бы понюхает мой галстук…

Довести угрозу до конца он не успел. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге предстала раскрасневшаяся от быстрой ходьбы на высоких каблуках Тамара, глаза которой горели лихорадкой, а руки тряслись так, как будто она действительно страдала этим страшным недугом. Кроме того, на ней все еще болтался белый халат в кровяных подтеках, прическа растрепалась, а на лбу выступили крупные капли пота.

– Т-там… т-там… – выдохнула она и, закрыв глаза, неожиданно замолчала.