Струны

Дуглас всматривался в ее хрустальные голубые глаза, почувствовав что-то странное от этого зрительного контакта. Его вывел из раздумий тихий, высокий голос:

– Луна.

– Луна… очень красивое имя, – Дуглас улыбнулся. – Меня зовут Дуглас. Я преподаю историю в школе неподалеку. Так ты потерялась? Где ты живешь?

Луна отрицательно покачала головой. Дуглас вздохнул. Отвести ее в участок? Он прекрасно знал, какие кадры там дежурят. Им не будет дела до потерявшегося ребенка, еще и, кажется, не совсем здорового. Поэтому, немного подумав, Дуглас понял, что выход у него только один.

– Я не хочу, чтобы ты заболела. Если ты не против, переночуешь у меня дома, а завтра утром я отведу тебя в полицию, возможно, там найдут твоих родителей. Идет?

Луна не сразу, но кивнула. Дуглас тоже кивнул, скорее самому себе, и снова вызвал такси. Везти эту малышку на подошедшем автобусе он не хотел – та выглядела слишком замерзшей. Когда подъехал автомобиль, мужчина заметил, с каким ужасом Луна отшатнулась, едва перед ней открыли дверь. Но после, видя, что Дуглас тоже туда садиться, девочка успокоилась. Мужчине пришлось сесть на заднее сидение, чтобы его маленькой знакомой не было страшно. Он назвал адрес, такси поехало по пустой дороге.

Они приближались к центру города, к самому его сердцу. Стали появляться памятники, старые дома. Луна, до этого жавшаяся к Дугласу и кутавшаяся в данное ей пальто, прилипла к окошку, начав с интересом вглядываться в вечерний, почти ночной уже город. Таксист немного заплутал, не сразу нашел нужный адрес.

– Впервые в этот дом кого-то отвожу, – признался он. – Вообще странно, что тут еще кто-то живет. Дом старье. Но да, зато самый центр, хех… Странно, что не снесли.

Дуглас не стал комментировать эти слова, расплатился и вылез из такси. Затем помог выбраться Луне. Под зонтиком он довел девочку до дома. Тот действительно был безумно старым, со всех сторон его зажимали дома более высокие. Это же была трехэтажка с выцветшим и обдрипанным фасадом. Прятался дом скорее в переулке, чем по какой-то улице, и проезжая по основным дорогам города вряд ли его можно было когда-нибудь увидеть.

Лестница в доме тоже была весьма старая, серая, с довольно кривыми перилами.

– Не бойся, – сказал Дуглас, видя, что Луне не по себе. – Если раньше здесь и жили не самые приятные люди, сейчас во всем доме живет только пара семей. Верней, как «семей»… Что-то вроде моей «семьи». По одному человеку, максимум по двое, и то – пожилые пары. В общем, рай, а не соседство. С улицы молодежь может горлопанить по ночам, и иногда проходит трамвай, довольно шумно, но к этому привыкаешь.

Он не знал, зачем все это говорил, ведь Луне предстояло провести здесь только одну ночь. Но он так отвык, что дома есть, с кем поговорить, что просто не мог сдержаться. Порывшись в карманах, мужчина достал ключи и открыл дверь.

– Проходи. У меня немного беспорядок, извини.

Мужчина извинялся так, будто привел в гости старого друга – он знал, что другу плевать на беспорядок, но извиниться все равно стоило. Он помог Луне снять слишком тяжелый для нее плащ, снова раскрыл зонтик и оставил его сушиться в небольшой прихожей, которую раскрытый зонт занимал почти полностью. Дуглас провел Луну в небольшую гостиную и задумался.

– Наверное, тебе нужно согреться.

Он прошел к шкафу, порылся в нем и достал свой уже совсем не новый халат.

– Прости, предложить что-то другое не могу. Сходи в ванную, отогрейся, хорошо? А потом одевайся в теплое. Ты голодная?

Луна, молча оглядывавшаяся по сторонам со спокойным любопытством, на последние слова вдруг подняла на Дугласа взгляд и активно закивала.

– Хорошо, попробую найти что-нибудь в холодильнике.

Мужчина показал девочке, где ванная комната, сам включил воду и набрал в ванну теплой воды.

– Полотенце… можешь брать это, я повесил его сегодня утром.

Пожалуй, это была единственная более-менее нормально выглядевшая вещь в ванной. Зеркало было в мыльных разводах после тщетных попыток его отмыть, шторка выцвела и слегка потемнела от влажности, а в крепления, ее державшие, местами въелась плесень. На краях ванной стояли шампунь и крем для бритья. На стеклянной полочке под зеркалом лежал свернутый улиткой тюбик зубной пасты, рядом с ним был стакан с одной зубной щеткой и одним станком. Возле змеевика, на котором была развешана кое-какая одежда, висел крошечный шкафчик с перебинтованной ручкой, что выглядело очень странно. На полу валялась пара больших мужских тапок. Дуглас кинул на пол еще одно полотенце, уже более старое.

– Вот, не вставай на плитку голыми ногами, она холодная.

Мужчина закрыл воду, ванная набралась. Он положил полотенце и халат на пожелтевшую от времени стиральную машину, стоявшую под раковиной, которая, как ни странно, была в паре мест поцарапана.

– Держи, халат и полотенце. Отогревайся, сушись – и приходи на кухню, я что-нибудь приготовлю. Хорошо?

Луна заторможено кивнула. Дуглас покинул ванную комнату и ушел на кухню. К счастью, буквально пару дней назад он сходил в магазин и, все же, что-то купил. Он поставил чайник, не электрический, а обычный, старый, еще со свистком, и начал делать омлет.

Его квартира была довольно большая, явно рассчитанная на семью. Но он жил один. И квартира явно была запущена. Дуглас редко что-то чинил, если что-то ломалось, прибирался только раз в месяц, когда пыль начинала давить даже на его легкие. Все электроприборы простаивали, он не пользовался ими, если только стиральную машину подключал с завидной редкостью. По факту, мужчина жил всего в паре комнат: у него был маленький кабинет, где он порой работал ночи напролет, спал же мужчина в гостиной, именно поэтому на диван была накинута простыня, поверх нее лежало сбитое одеяло и небольшая подушка. Дуглас просто не мог заставить себя ночевать в спальне, вот уже много лет.

Когда омлет был готов, а чайник вскипел, Дуглас вытер руки о какое-то потрепанное вафельное полотенце, кинул его на столешницу и снова задумался. Что-то заставило его выйти в гостиную, а после – направиться к одной из комнат. Мужчина долго стоял возле двери. Но после нашел в себе силы и легонько толкнул ее.

Детская была не тронута. Такой она осталась с того самого дня. Здесь мёртвым слепком лежала пыль. Сколько времени он сюда не заходил? Мужчина прошел к сундуку, в котором лежали игрушки, в некоторые из которых так ни разу и не играли – поверх машинок лежала коробка с радиоуправляемым вертолетом, это должен был быть сюрприз. Кроватка была аккуратно заправлена матерью ребенка в то утро, когда они ушли отсюда, чтобы уже никогда не вернуться. А на стене висели фотографии. Дуглас прошел к ним. Темноволосый мальчишка, которого он держал на руках, обнимал мать, стоявшую к ним вплотную. Соседнее фото изображало их же – но уже за пару недель до катастрофы. Мальчик, уже повзрослее, держал в руках игрушечный меч и сидел на карусели, на драконе. Рядом стояла очаровательная женщина и смеялась, а сам глава семейства был в кадре со спины – не успел добежать до них, пока фотоаппарат стоял на секундомере. Дуглас взял другое фото, на котором была запечатлена его жена.

От нее едва ли что-то осталось. Тело сына сохранилось немного лучше. Он помнил день опознания. После него он не спал неделю. Попал в больницу через несколько дней после двойных похорон с тяжелым истощением – его нашли соседи. Прошло не меньше года прежде, чем он вернулся к нормальной жизни, обзавелся нормальной работой.

Дугласу стало плохо, он ощутил, как подступил к горлу неприятный комок, поэтому поспешил отставить фотографию на место и покинуть комнату. Это было невыносимо.

Едва он вышел из детской, раздался грохот. Мужчина бросился к ванной комнате – звук исходил именно оттуда. Дуглас настойчиво постучал в дверь.

– Луна, все в порядке? Ты цела? Снова полка упала, да?.. Луна!

Девочка не отозвалась, Дуглас не хотел заходить, предполагая, что Луна испугается и смутится. Но дверь вдруг открылась. Да так резко, что мужчина едва не упал – при его-то телосложении.

– Луна? Ты…

Дуглас замер на пороге, обомлев.

Луна сидела на краю ванной, лицом к стенке. Ее волосы были длиннее и гуще, они ниспадали на грудь и спину, почти полностью закрывая их. Ноги девочка держала в ванной. Только вместо ног у нее было длинный хвост. Чешуйки местами были оторваны, там, где хвост раздваивался, был порез. Некогда красивая, блестящая чешуя померкла и сошла с подобия кожи. А когда-то изящные лоскуты, шедшие по бокам хвоста, были в дырках.

– Ты сирена?

Луна обернула к Дугласу голову. Ее взгляд был полон хрустального свечения, зрачок поменял цвет, стал отражать цвет радужки. На вопрос мужчины она не ответила.

Вдруг произошло то, чего Луна, скорее всего, не ожидала. Дуглас закатал рукава и прошел к ванне. Он наклонился и слегка поднял лоскут хвоста маленькой сирены.

– Тебя ранили оружием? Или это было заклинание? Ожоги серьезные, странно, что ты смогла ходить.

Луна подняла хвост, дав его осмотреть. Дуглас вглядывался в шрамы, прикидывая, чем они могли быть нанесены. Невольно, перехватывая скользкий хвост, он задел один из них. Ванную комнату наполнил неприятный, высокий взвизг. Дуглас схватился за голову, упав на колени, Луна взмахнула хвостом, ударив по воде, обрызгав все вокруг, после пошатнулась и упала на пол, начав дрожать, словно маленькая рыба, выброшенная на берег. Хвост начал превращаться обратно в ножки. Мужчина поспешно взял большое полотенце и укрыл им девочку.

– Не бойся. Одевайся и приходи на кухню. Сейчас поужинаешь. Потом что-нибудь придумаем и я попробую залечить твои раны.

Сказав это, он помог ей подняться и покинул ванную комнату.

Мужчина прошел в гостиную, затем, подумав, все же зашел в спальню. Он бывал здесь, но никогда не ночевал. Раскрыв шкаф, мужчина снял рубашку, которая была насквозь сырая после удара хвоста о воду, и кинул ее на кресло. После он начал искать запасной халат.

– Ты из нашего мира.

Дуглас немного вздрогнул, вновь, сказав себе: «Теряешь сноровку». Он обернулся. В дверях стояла Луна, укутавшаяся в безразмерный халат мужчины. Полы халата влачились за ней по полу, как шлейф. Она смотрела на него, не моргая.

– С чего ты взяла? – этот вопрос вырвался сам собой, еще до вопроса «так ты говоришь?». Луна кивнула на него, словно указывая на шрамы на спине мужчины, которые она увидела.

– Следы. Звери нашего мира.

Дуглас натянул халат, отметив, что его пора подштопать.