А между нами снег. Том 1

– И не подумаю, – ответила Лиля. – Вообще вы, сударь, могли бы дать знак, что видите меня в непривычном для вас состоянии.

– И не подумаю, – ответил Богдан её же словами. – О каких знаках ты говоришь? Муж входит в комнату, которая предназначена для него и его жены! Танцуй!

Лиле не понравился тон, которым муж разговаривал сейчас. Идиллия, наступившая по пути сюда, улетучилась мгновенно. Лиля тотчас вернулась в свой упрямый и непоколебимый образ.

– Танцуй, – повторил Богдан, вскочил с кровати и схватил Лилю за плечи. – Хотя… Ещё станцуешь! Я и так доволен. Сокровище моё…

Богдан говорил уже шёпотом.

Но Лиле удалось вырваться и выбежать из комнаты, а потом и на улицу. Там было безлюдно.

«О, если бы он попросил меня другим тоном и голосом станцевать перед ним! Если бы прошептал об этом нежно и без приказа, я бы чувствовала себя не служанкой, как сейчас, а любимой», – думала Лиля.

На улице было ветрено. На душе неспокойно.

Лиля вдруг почувствовала, что у неё внутри гуляет ветер.

– Девочка моя родная, – услышала Лиля за спиной, – простудиться захотела? В дом, быстро в дом.

Лиля оглянулась. Мария Савишна протянула ей руку и как ребёнка завела в дом.

– Какая ручка маленькая, – прошептала тётушка. – Ну ты же дитя ещё, ей-богу, дитя. Вот не понимаю я таких отцов. Как можно от сердца такую красоту оторвать и чужому мужику отдать. Чужому, наглому мужику. Девочку свою отдать с косичками. О, если бы у меня была дочь…

После слов о девочке с косичками Лиля дотронулась до головы, и глаза наполнились слезами. Мария Савишна это тотчас заметила и произнесла строго:

– А вот этого не нужно. Слёзы – лишний повод чувствовать себя несчастной. А ты счастливая, просто счастье твоё ещё маленькое. Вот-вот разрастётся, заполнит всё внутри. Так что реветь туда.

Мария Савишна показала Лиле комнатку с низенькой дверью, такой низенькой, что нужно было, наверное, встать на колени, чтобы туда войти.

– Это наша молельная, рыдальная… Туда только на коленях и обратно только на них. Никто не должен видеть твоих слёз.

Но Лиля не могла себя успокоить.

– Никто не должен видеть твоих слёз, – повторила Мария Савишна. – Все свои слабости нужно прятать от людей. И жаловаться мне на племянника не нужно. Я могу защитить тебя. Могу сама, если посчитаю нужным, дать ему совет. Но никаких жалоб. Пойми, если я тебя сейчас начну жалеть, то твоя жизнь станет известна всем. Я сплетница ещё та. Ох, как сложно держать себя в руках, когда речь идёт о твоей семье. Мне сложно, но я держусь, Лиля. Так что советую тебе посетить молельную.

Лиля кивнула. Она вошла в комнатку не на коленях, а согнувшись. Мария Савишна закрыла за ней дверь.

Повсюду на стенах висели иконы. Много икон. Они же были и на потолке. Запах ладана тотчас ударил в нос. Лиле стало не по себе. Со всех сторон на неё с немым укором смотрели десятки глаз святых.

Молиться не хотелось. Лиля села на пол, застеленный ковром с длинным ворсом. Смахнула слёзы.

– А что если я вернусь к папеньке? – сказала девушка вслух. – Ну не выгонит же он меня? Хотя… Выгонит. Зачем ему позорная дочь? Он уважаемый человек, а я – сбежавшая от мужа негодница. И Ярина меня не спасёт…

– Боже святый, Симеон, она бежать собралась. Ну ты только послушай, – Мария Савишна уступила мужу место рядом с достаточно большим отверстием в стене, замаскированным под кружевное обрамление иконы. – Непростую девчонку Родион выбрал себе в невестки, ох, непростую. Вот так девочка. Не хотела бы я такую дочь, моя дочь не могла бы носить такие мысли.

Муж Марии Савишны Симеон прильнул к отверстию. Лиля молчала. Просто сидела на полу, обняв колени.

– И не молится даже, – прошептал Симеон. – Твоё слово правое, Мария, негодница она.

– Ну ладно, давай я дальше посмотрю. А то мало ли что надумает, а мы и не знаем. Что я потом Родиону-то скажу? Мол, ах, ох, убежала, недоглядели. И начнётся ураган. Тьфу, тьфу… Не дай бог такую беду накликать.

Лиля и не знала, что за ней подсматривают и подслушивают. Так и сидела, обняв колени, а потом запела тоненьким детским голосочком. Пела колыбельную, которую всегда перед сном слышала от Ярины.

– Свет не балует лучом,
Ты не думай ни о чём.
Сладко спи, моя душа,
Ночка больно хороша.
Спи, спи, спи…
Засыпай, моя душа,
Сердце бьётся не спеша,
Завтра будет новый день,
В жизни новая ступень.
Спи, спи, спи…

Ох, Ярина, как же я устала быть замужем. Лучше бы я не выходила из комнаты вообще. Даже силой меня невозможно было бы вытащить. Приросла бы к кровати, пустила длинные толстые корни…

– Вот те на! Размечталась, – прошептала Мария Савишна мужу. – И как в голову может прийти такое? Не понимаю. А поёт она хорошо. От такой колыбельной и я заснула бы.

Лиля начала рассматривать стены. Иконы были размещены плотно друг к другу, некоторые даже краями друг на друга находили. Почему-то возникло чувство, что они так плотно навешаны из-за жадности. Потом опустила глаза на ковёр. Сидеть на нём было мягко, словно на перине. И Лиле захотелось прилечь. Она вытянула ноги и легла на спину.

– Ой, Симеон, ну как перед образами можно вот так лежать? Ну не могу на это смотреть, – Мария Савишна отошла от стены и зажмурила глаза.

Лиля недолго лежала, потом вышла из комнаты. Мария Савишна тотчас выскочила из своей. Улыбнулась широко, её лицо было таким добрым, что Лиля расцвела.

– Успокоилась душа моя? – пропела Мария Савишна. – Молельная творит чудеса. Боженька всегда поможет, девочка моя. Ну вот как хорошо, что ты уже без слёз. Скоро на ужин буду звать, иди к мужу, за вами поднимутся.

– Спасибо, – произнесла Лиля.

Богдан спал. Лилю умилило это зрелище. Он лежал на белом покрывале, полностью усыпанном лепестками красных и белых роз. Лиля смотрела на него с восхищением и любовью. Как ей хотелось сейчас прилечь рядом с ним, разбудить поцелуем, обсыпать его лепестками. Хотелось, чтобы он улыбался и гладил её по волосам.

Настроение Лили резко изменилось. Подошла к зеркалу. Посмотрела на себя. Волосы торчали ёжиком. Она стала выглядеть ещё смешнее.

Взяла брошенный парик, надела его. Вернулась к зеркалу.

– Всё не то, – прошептала она. – Это как будто и не я вовсе. Не буду его носить!

И бросила парик на пол. Захотелось прилечь. Так как Богдан развалился посреди кровати, Лиля нашла себе место только у него в ногах. Прилегла, свернулась калачиком и уснула.

Проснулась от стука в дверь. Поспешила открыть. Мария Савишна как-то не по-доброму взглянула на Лилю, девушке стало неловко. Тётушка тотчас отвела глаза в сторону, словно что-то заметила на стене и произнесла:

– Спускайтесь к ужину.

И быстро скрылась.

Богдан тоже проснулся. Он лежал на кровати, потягивался, вставать не спешил.

– Мария Савишна на ужин приглашает, – сказала Лиля.