Его чужая истинная

Мне показалось, что он все же меня убил. Скрыл злость, заставил довериться… и убил. В горле забился крик, тело парализовало от ужаса, и я не сразу почувствовала, как Амал собирает губами на щеке мои слезы. Я зашлась в непонятной агонии, но он не дал мне сбежать – усадил сверху и нежно качнул мои бедра на своих.

– Тише, котенок… – шептал мне на ухо, и я жалко стонала, встречая его очередное движение.

С каждым вздохом становилось легче, а комок боли внизу живота растекался теплом. Его уверенность возвращала меня в реальность и разгоняла страхи. И я сама не заметила, как все поменялось. Я снова выгибалась ему навстречу, захлебываясь счастьем и наслаждением. Амал сжимал меня крепче, двигаясь все быстрее, и вскоре о боли не осталось и воспоминаний. Ночь расцвела запахами желания, защекотала в солнечном сплетении и рухнула вниз, незнакомо выгибая тело дугой. Наши тела покрылись испариной, сердца обоих будто скакали по углям, но всего было мало, а ночь – впереди.

Когда он вжал меня в спинку дивана и сдавил горло, вбиваясь с силой в мое тело, перед глазами заскакали звезды, и голова пошла кругом. Я уже ничего не решала, не имела голоса и права на передышку, но мне нравилось. Нравилось, с какой яростью Амал утоляет голод, как напрягаются наши тела и дрожат в унисон.

Казалось, у этого мужчины не было слабостей. Теперь же я чувствовала себя той, ради которой он согласится на все…

Только я ошиблась.

Утро встретило зябким ветром, гулявшем на пепелище вчерашних страстей. Я смотрела на пустую кровать, вжавшись в холодную спинку, и до боли кусала губы. Горло сжалось в таком спазме, что было трудно вздохнуть.

Он ушел, пока я спала.

Просто ушел, не сказав ни слова…

А ведь я бы осталась, стоило ему попросить. И в этом между нами была большая пропасть. Для кошки такая ночь значила все… Для Амала могла не значить ничего.

Отомстил? Быть может…

Но я же видела его взгляд вчера… Он все еще стоял перед глазами, и не было силы забыть, как доверчиво жмурился, когда наши губы встречались.

Отпустило меня лишь к обеду. Я тяжело поднялась на трясущиеся ноги и заставила себя смыть весь этот одуряющий запах. Мне нужно было больше – мой медовый месяц только начался, и тело ломило в горячке от потребности быть с мужчиной. В груди будто камень положили, и он тянул к полу. Но я кое-как привела себя в порядок, подхватила чемодан и направилась из комнаты.

***

Амал

Я все утро провел с ней, как и весь вчерашний день. Только за гранью, где она не могла меня видеть… Тоска по Мальве медленно разрывала сердце, и я не мог понять – когда меня вплавило в нее настолько, что я уже не мог ее выдрать так, чтобы не сдохнуть самому?

Я говорил отцу, что мой народ превыше всего, но душа облетала пеплом от одного взгляда на Мальву. В Питер она собралась… учиться… У нее впереди была новая жизнь, а я нашел себя догорающим в старой. Той, которая когда-то была на двоих.

И я все же сделал ее своей. Сделал женщиной. Наплевал на всякий здравый смысл и утолил адский голод, сводивший с ума. Мне казалось, я так и буду ходить тенью за своей кошкой всю жизнь, не в силах отпустить, пока она ищет новый смысл. Этой ночью я думал, что скорее посажу Мальву на цепь, но не отпущу… или меня просто не станет.

А потом стало страшно от самого себя. Во что я превращался рядом с ней? В одержимого. Видел лишь ее и не мог думать ни о чем. Пока она не решила, что нам не по пути, я даже представить не мог, что способен на такое безумие…

Нет.

Так нельзя.

Я смотрел ей в глаза, пока она дрожала в одинокой постели, и мысленно дожигал то, что обязательно сгорит… Но она этого не увидит. Когда ее шаги стихли в стенах дворца, я вышел из-за грани и опустился на нашу кровать ждать… Ждать, когда смогу продолжить жить. Только очень хотелось сдохнуть. И очень некстати. Потому что подождать мне не дали.

– Я видел, как Мальва вышла из дворца.

Я не дернулся, глядя в потолок. Арран подошел к кровати и потянулся к покрывалу.

– Руки убери, – спокойно приказал я.

9

– Ты ее тронул… – глухо прорычал он. – А я предупреждал.

– А ты не знаешь, что бывает, когда женщина с мужчиной ложатся в кровать? – сел я рывком.

– Ты затащил ее туда! – раздул он ноздри, глядя на меня.

Черт, и почему у этого придурка такое уязвимое чувство собственного достоинства? Как он умудрился приплести его к моей личной трагедии?

– Я не затаскивал Мальву в кровать, – раздраженно поднялся я на ноги. – Мы оба этого хотели. Только не твое это дело, не находишь? Она – моя невеста. Твоей она никогда быть не соглашалась.

– Потому что ты всегда был рядом! – сжимал Арран кулаки, стоя по другую сторону кровати.

– Какая разница почему? Мне это все неинтересно. Убирайся отсюда, – кивнул я на дверь.

– Ты никогда меня ни во что не ставил! – потянул он футболку через голову, угрожающе сверкая золотом глаз.

Этого мне еще не хватало. Я устало тер переносицу, пока Арран оборачивался в дракона. Надо признать, меня это всегда впечатляло. И Азул хорошо его обучил оставлять свои габариты за гранью, а это смотрелось еще зрелищней. Если не думать об опасности, которую он собой представляет.

– Я запрещу тебе бывать здесь, – сложил я руки на груди, переходя за грань вместе с ним. – Покрасовался и хватит!

Здесь очертания комнаты подернулись, будто отражение в воде. И рев разъяренного дракона всколыхнул рябь на границах пространства. Вот же идиот. Последовал очередной вздох, и по его сияющей чешуе, будто рассветный луч, прошла вспышка, не предвещавшая ничего хорошего. Он плюнул пламенем так, что даже мне стало жарко. Но только и всего. После такого он месяц не сможет за грань выйти.

Но то, что он кинется натурально, я предугадать не мог. Когда Арран разинул пасть, я ударил кулаком у его ног, разбивая пол, как зеркало, и он свалился в нутро грани, недоуменно взвыв. Только у него были крылья, а убегать от крылатого Аррана стало немного сложнее. И не верилось. Как м до такого докатились? Я чувствовал себя так, будто нам совсем мало лет, и я украл у него из-под носа конфету. С каким-то злым азартом я уворачивался от его зубов и вытекал миражом сквозь его когти, хотя прекрасно понимал – играю со смертью. И на какой-то миг эта идея показалась такой соблазнительной – избавиться от боли стараниями брата. Ну, хочет он моей смерти – пусть подавится!

Но следом пришла вдруг такая злость, что, воплотившись в ответном огне, утопила пространство в чистом аду. Арран взревел, обожженный пламенем. Крылья его вдруг обуглились, и он бы рухнул в раскаленное озеро жидкого огня, если бы я из последних сил не выдернул его из этого пространства…

***

Никогда еще не чувствовала себя такой пустой.

Я сидела в зале ожидания аэропорта и смотрела на людей. Они суетились или лениво проводили время в ожидании, бежали или спали на креслах. Наверное, не у всех было что-то важное или кто-то, но никто не выглядел потерянным.

Оцепенение утра прошло, но на место ему не пришло ни черта хорошего. Табло перед глазами рябило названиями, но я никак не могла на нем сосредоточиться. Меня больше не тянуло назад. Там, где-то далеко, в моей комнате разлилась оглушающая пустота. Будто все, чего я осталась достойна – одна потрясающая ночь. Чтобы помнила.

Да, я буду. Такова моя природа. Но ничего хорошего мне эта память не принесет.

Когда на соседнее сиденье вдруг бросили сумку, я вздрогнула и едва не зашипела.

– Фух, ты здесь! – подвинул рюкзак Яр и уселся рядом. – Боялся опоздать.

– В смысле? – нахмурилась я растеряно.

– Я с тобой лечу, – сообщил он так, будто мы это обсуждали несколько раз, но я все равно забыла.

– Ты никуда не летишь! – начала взвиваться я.

Но тут он сдвинул брови и набрал воздуха в грудь: