Его чужая истинная

– Тебя там самка ждет! – прорычала я, оскалилась и зашипела.

– Ее уже там нет. И не самка она мне, – продолжал усмехаться он, хрипло шепча мне в ухо. И от этого его шепота мое тело незнакомо дрожало и… замирало в его руках. – Попросил поработать приманкой для более интересной добычи. И ты попалась.

– Отпусти, – испуганно распахнула я глаза, чувствуя, что он будто силы из меня высасывает. – Что ты делаешь?

– Я хочу сделать тебе предложение.

Он выпустил, а я бросилась к перилам и уже вылезла на террасу, но тишина позади остановила – никто за мной не гнался, не смеялся над наивностью и не сыпал угрозами рассказать все родителям.

Я обернулась и задышала чаще, облизывая пересохшие губы. Амал стоял, сложив руки в карманы брюк и улыбался, склонив голову набок. Какой же он был все-таки… красивый, сильный, серьезный, надежный…

Пришлось тряхнуть головой, чтобы разогнать внезапное помутнение мыслей.

– Какое предложение? – нахмурилась я, вздергивая гордо подбородок. – Маме расскажешь? Я не буду больше, можешь не докладывать!

– Я предлагаю тебе со мной встречаться, – вдруг серьезно произнес он.

– Что? – усмехнулась я. – Ты издеваешься?..

Не мог он так. Я же знала. Он всегда был со мной честным. И взгляд его сказал мне все то же самое – его слова не были ложью.

– …Почему? – втянула я голову в плечи.

– Потому что тоже хочу быть с тобой. Как и ты хочешь быть моей.

– Я не хочу!

– Хочешь, – улыбнулся он хищно и направился ко мне.

Только я не дернулась даже, позволяя ему приблизиться вплотную. Нас разделяли лишь перила террасы, когда он вернул мне руку на шею и притянул к своему лицу:

– Я хочу тебя.

– Что?! – фыркнула я, тыкая пальцем в сторону его спальни. – А эти… самки все позолоченные…

– У меня нет никого, – мягко улыбнулся он. – Последние недели времени хватает только на дела и полюбоваться тобой в моем саду.

– Издеваешься, – раздувала я ноздри.

– Нет. Я попросил разрешения у твоей мамы встречаться с тобой. И у отца тоже.

Аршад, отец Амала, действительно стал мне едва ли не родным. И Амал следовал всем правилам своего племени, прежде чем поймать меня в кустах.

– Меня бесит, что ты дурочку из меня делал! – не нашлась я с лучшим возражением, упираясь ему в грудь.

Но как же одуряюще он пах! А я уже едва не урчала от его рук.

– Я просто позволял тебе сидеть в кустах, – не давал мне спуску Амал. – Соглашайся.

– На что? – блеяла я, дрожа все сильней.

– Никаких больше кустов. Все свободное время с тобой. И несвободное по возможности тоже.

– И все? – вздернула я бровь.

– И все, что захочешь, – пообещал он, притягивая меня к своим губам, только я уперлась в его грудь сильнее.

– Я же не… – замотала головой.

– Я знаю, тише, – осторожно провел он по моему подбородку пальцем. – Я не трону тебя, пока не будешь готова.

Все показалось сном, который стремительно превращался в реальность. Щеки запылали вместе с ушами, и я совсем растерялась, выскальзывая из его рук:

– Я… я… Я подумаю.

– Подумай, – улыбнулся он, спокойно глядя, как я пячусь от него.

И я задала стрекача. Сердце прыгало в груди сначала вообще не пойми от чего: стыда? страха? Но вскоре я осознала, что просто счастлива. Да так, что едва ли могла это пережить. Я примчалась к маме в кабинет, выпалила с порога все, что произошло, и распласталась у нее по полу, тяжело дыша.

– Смотрю, ты разобралась в чувствах, – улыбнулась она, нависая надо мной.

Я только ошалело кивнула тогда и расплылась в улыбке.

Теперь же с губ сорвалась лишь горькая усмешка.

– Мисс, здесь подойдет? – спросил водитель такси.

– Да, спасибо, – сдавленно поблагодарила я и вылезла из машины.

Дешевая гостиница встретила тишиной и дрожью лампы от сквозняка в узком коридоре. Под ногами зарябила щербатая мозаика, пока я пришибленно пробиралась к своему номеру. Долго пыталась попасть в дверной проем дрожавшими руками, но, наконец, оказалась внутри и захлопнула дверь.

Вот и все.

Грудную клетку затопило болью. Я только доплелась до кровати и сжалась на ней в комок, скуля, как побитая собака…

***

2

Амал

– Амал…

Я даже не двинулся. Сил не было. Мне казалось, если я скажу хоть что-то, то мир взорвется, и я останусь в пустоте…

Отец прошел в комнату и сел на подоконник напротив. Над башнями замка уже прочертил свои малиновые контуры рассвет. Ветер трепал полы расстегнутой рубашки и, казалось, раздувал боль в груди, как угли в костре. И ведь это только начало… Боль станет только сильнее. И желание причинять боль в ответ – тоже.

– Не давай мне надежд, – попросил я глухо.