Шарусси

–Ну-ну, тише, – я похлопала кобылу по вспотевшей гнедой шее. -Не дури мне здесь.

Плавать Гука любила с детства. Дома она частенько сбегала из табуна и направлялась резвиться на пляж, после чего сердитый конюх читал ей нотации, будто озорную девчонку могли перевоспитать нравоучения. Предвкушая максимально насыщенное представление в случае ее побега в озеро вместе с чересседельными мешками, я шустро отцепила карабин недоуздка с чембуром от седла, переодела в него волнующуюся кобылу и настойчиво потащила ее к дереву, чтобы привязать и расседлать. Закончив с вещами и аммуницией, отстегнула ее и прицокнула языком. Гука, получившая звуковую команду, стремглав ломанулась прочь.

–Эй, ты поосторожнее! – кинула ей вслед, а сама уже принялась скидывать обувку, чтобы последовать ее примеру. Вчера на постоялом дворе возникли трудности с канализацией, и обязательные гигиенические процедуры пришлось свести к минимуму. Так что внезапное озерцо пришлось кстати нам обеим.

Гука, со всех ног припустившая к воде, вдруг притормозила. Ни разу не слушавшая моих советов относительно купания, кобыла заставила меня насторожиться и приблизиться к берегу. Гука тем временем медленно вошла в воду по запястье, склонила шею вниз и подозрительно принюхалась, а потом так же медленно и гордо покинула вожделенное пристанище.

И что это значит?

«Водяной, водяной» – раздался тихий шепот леса, предупреждающий об опасности.

Ах, вот оно что. Я присела на корточки и запустила ладонь в пристанище нечистого духа. Часто, наверное, водяной привечал уставших путников, подманивал к песчаному берегу, пускал доплыть до центра озера, а потом пронзал их ноги судорогой да тащил на дно. Сегодня нечистому с меню не повезло. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Будь на моем месте нанятый маг, и водяной бы уже ни о чем не беспокоился.

–Водяной, выходи, знакомиться будем, – крикнула я.

–Я слышу, слышу, Хранительница. Спешу-у, – эхом разлетелся скрипучий голос, рождая рябь на зеркальной поверхности.

Я поднялась, с опаской рассматривая забурлившую у берега воду. При полном безветрии бегущие низкие волны дали обратный ход, сплелись кольцом и провалились внутрь широкой воронки. Четко очерченный круг потемнел и вздыбился, являя из проема огромную прозрачную лягушачью голову с длиннющими и тощими усами из тины. Усы картинно облепили по-женски округлые плечи водного обитателя на манер мантии и скрылись за чешуйчатой спиной. Я не то, чтобы залюбовалась – несколько обалдела и от устроенного зрелища, и от внешнего облика, и забыла, что хотела сказать. Водяного я встретила впервые. У нас в эрии одно время пакостил такой красавец, но пришлый маг его изловил и пустил на удобрение, напоследок никому не предъявив физического доказательства для более подробного изучения.

–По какому случаю пожаловали? – вежливо поинтересовался смотритель озера, складывая перед собой ручки-плавники. В черных рыбьих глазах, часто смачиваемых прозрачной пленкой век, отчетливо читался ужас.

Под сердцем неприятно дернуло. Так провинившиеся малыши смотрят на строгих родителей, ожидая неизбежного и болезненного наказания. Именно такое выражение глаз я никогда бы не хотела видеть, направленным на меня. Я ободряюще улыбнулась и так же вежливо в тон ему поинтересовалась:

–Искупаться бы мне и лошадке. Ты не против, если мы воспользуемся твоим озером?

–Конечно, зачем же спрашивать! – всплеснул ручками водяной и замельтешил волнительными жестами. -Право, вы очень учтивы и предусмотрительны. Я так польщен!

–Это не значит, что надо мной можно пошутить в воде, – не преминула пригрозить для острастки.

Ничего дурного я в мыслях не держала, но, памятуя слова Аброра о коварстве нечистых духов, решила пойти на опережение. Наставник имел в своем запасе обучающих баек о мелких пакостниках парочку отнюдь не жизнеутверждающих, чьи способности не воспринимались магами всерьез, за что те и поплатились. Уроки я усвоила хорошо.

–П-понятно, – икнул водяной и горячо заверил: -Я б не стал.

–А лошадь мою зачем напугал?

–Так не разобрался сразу, обрадовался, – зачастил водяной, подпрыгивая на месте от переизбытка чувств.-Гости у меня редко бывают, тропа не наезженная. Униженно прошу простить.

–Это же дорога на Закур? Почему не наезжена?

Карту я купила два дня назад, отметила крестиком точку нахождения и соединила пунктиром желаемые к посещению города. Путь до них пролегал через эрии и по такой извилистой паутине дорог, что впору было заподозрить картографа в слабоумии. Так я и думала, пока в очередной раз не сбилась с подсчетом поворотов. Окончательно потеряв ориентир, я двигалась по редким верстовым столбам, а те, как известно, зачастую обозначали дорогу весьма неоднозначно. То их ветер развернет, то пошутит кто. Надежда оставалась на гостевой дом, но стоило хозяину выдать мне ключ от комнаты, как он испарился. Безымянные гостевые дома между эриями встречались повсеместно, так что на утро ситуация не прояснилась, мы с Гукой снова пошли, куда глаза глядят. К тому же не совсем чистые и не очень сытые.

–Это дорога на Лэнтос, Хранительница. Похоже, вы заплутали? – неуверенно произнес он.

–Похоже, – подтвердила я. -Ну да, не страшно. Я никуда конкретно не иду. Тогда уж и до Пругора доедем.

–Главное, не в Лэнтос, – подобострастно отметил водяной и тонко рассмеялся своей шутке. Не получив ответной реакции, он напрягся и опасливо присмотрелся ко мне.

–Задумалась, – отмерла я, прикидывая, не обойдется ли крюк мне боком. -Нет, конечно, не в Лэнтос.

–Там сейчас смена власти, еще опаснее стало. Смутное время, -тяжело вздохнул водяной и ударил от досады хвостом. Разлетевшиеся брызги попали на мое разгоряченное лицо. Водяной смутился: «Простите».

За новостями я не следила со дня своего рождения, могла упустить последние изменения в политической расстановке сил. Справедливости ради надо отметить, что будь я заинтересована в информации, спросила бы у духов. Но я все еще обвыкалась к жизни с Шарусси, нередко забывая об открытых источниках знаний. Да и если бы я что и спрашивала, то не про земли рядом с Лэнтосом. Это направление до сих пор я не рассматривала даже для халтур. Что же, случай распорядился иначе. Доверюсь ему в кои-то веки. Исключительно в честь поработившей меня тьмы.

–Пругор надежно блюдет границы, нам не о чем волноваться, – я не стала вытирать лицо, капли сами подсыхали на солнце. -Или тебе известно о другом?

–Нет-нет, что вы. Хранитель нас бережет.

Меж тем, Гуке надоело бродить рядом с незамутненной водицей и слушать непонятную болтовню. Она осмелела, и начала неспешно пробираться вниз, верно оценив безопасную обстановку.

–Заходи, красавица, – подманивал ее водяной. -Не бойся.

Искоса наблюдая за плавающей кобылой, подбадриваемой лестными комментариями нечистого духа, я поднялась и подошла к сброшенным вещам, достала карту. Да, далеко я забралась. Должно быть, перепутала съезд. Я ткнула пальцем в одну из чернильных развилок и повела рукой вбок. А хотела ведь вниз поехать. Ладно, всего-то середина липеня. Аброр просил определиться за год, но, по большому счету, времени у меня до начала зимы. За полгода я уж точно что-нибудь найду.

–Чисто рыба! – восхищался водяной Гукой.

Та барахталась на мелководье, смешно отфыркивалась и не спешила бросать безумные игрища. Вроде уже наплавалась, выпрыгнула на берег, завалилась в песок и активно вырыла спиной яму, осталось отряхнуться и вернуться к сладкой траве, так нет. Гука вскакивала и, бешено отбрасывая задние ноги в сторону, летела в воду. Каждый раз я смотрела на ее безумства с нескрываемым шоком и страхом. Что творила эта сумасшедшая лошадь не передать. Если она однажды сломает себе в реке шею, я не удивлюсь.

Брр, лучше о таком не думать. Я взяла Гуку жеребенком семь лет назад, и сама готовила ее к заездке. Вместе мы прошли все невзгоды воспитания от трудного подростка до «Я сама разберусь, человек» и невероятно сблизились. А теперь никого кроме нее и не осталось. Я качнула головой, отбрасывая грусть, и стянула с себя рубашку.

–Я вам глину целебную принесу. Масочку для лица можно сделать. Я и сам балуюсь, – поспешно забормотал хозяин озера, исчезая в его недрах.

Расстались мы с водяным довольные друг другом. Он просил передать приятелю с Чигорских болот привет, если меня занесет в те края. А я прихватила с собой волшебную баночку глины. Всяко приятнее выглядеть ясной лицом.

Первая встреча с миром Шарусси прошла на диво прекрасно, и я, гораздо более воодушевленная, чем когда уходила от Аброра, отправилась дальше.

Свобода странствий насыщала спокойствием и умиротворением. Предоставленная сама себе, я проводила десятки часов в размышлениях, в знакомстве с собой, в решении этических вопросов, неизбежно возникающих у любого, кто вышел на перепутье. Прошлое давило воспоминаниями не долго, Шарусси вынуждала смотреть на минувшее под отличным углом. Ее видение существенно разнилось с моим, каким я его помнила. Правда, оно постоянно изменялось, так что, я не могла бы упорствовать в утверждении относительно мышления, оставшегося на задворках сознания в качестве памяти.

Все во мне изменялось и продолжало меняться изо дня в день. Все пережитое утрачивало ценность и существенность. Новоявленная сила гнула под себя, плавила меня, подобно стали для удобного ее длани клинка. Это и пугало, и поражало вместе. Но Шарусси говорила: «Так и должно быть. Все так», и переживания отступали. Еще один способ привести мысли в порядок – это полет. Я часто его практиковала, сраженная в самое сердце чувством парения. Обычно это случалось в середине дня, на привале. Я ложилась на землю или приваливались к дереву и всматривалась в небо в ожидании пролетающей птицы. Стоило пернатой попасть в поле моего зрения, как я вцеплялась в нее и растворялась в ней. Птица летела, а я смотрела на мир ее глазами. Потрясающе.

Однако же, однообразное передвижение между эриями и городами без конкретной цели будто создавало колючие рамки, за пределы которых хотелось вырваться и мне, и растущей во мне силе. Рамки сжимались, выталкивая нас наружу. Так я начала искать нуждающихся в помощи людей. Каждый житель эрии отлично знал, что работа для мага всегда терпеливо дожидается исполнителя. Не так уж и часто одаренные снисходят до мелких поселений, отдавая предпочтение более денежным городам и кэпитам. Одаренных -то я и намеревалась заменить, рассчитывая на бесхитростность заказчиков. Обычно они (а недавно и я) не особо различали, кто берется за работу. Какая разница маг, травница, самоучка-ведьма или хранитель, коль дело будет решено. Лишь бы не целитель. Этих опасались, как огня, не понаслышке зная, чем чревато передавать контроль над своим телом и разумом в чужие руки.

Свое первое задание я выбрала необдуманно, с этим не поспоришь. Я поддалась эмоциям и тлетворному влиянию природы, когда узнала, что молодоженам в одной из посещенных мною эрий, приглянулся по бросовой цене домик на отшибе с облюбовавшей его кикиморой. Кикимора, собственно, и являлась причиной скидки в семьдесят процентов, что никаким образом не сказывалось все прошлые годы на спросе, пока предприимчивый Соккоб не решился жениться, и не понадобилось его семье личное гнездышко. Как позже признался парень, он готовился въезжать прямо к нечистому духу, лишь бы не делить драгоценных аршинов с тещей в отчем доме. Обрекать молодую жену на страдание Соккобу не пришлось, я в полной мере натерпелась за все их поколение вперед, пока справлялась с маленькой бестией. Примерно тогда же я зареклась иметь в последующем дела с этими неуравновешенными духами. Следующие задания отличались простотой в исполнении и не принесли мне никаких проблем и увечий. Шарусси изящно справлялась со всем, где не требовалось специальных университетских знаний. По крайней мере, мне думалось именно так.

Постепенно продвигаясь вперед с длинными и короткими остановками, к концу липеня я добралась до Пругора.

Пругор носил статус Кэпита, что означало «главный над несколькими эриями» со всеми вытекающими последствиями в лице Правителя и Хранителя. Имея столь весомое значение в Нануэке, о нем знали даже дети, не то, что топографические идиоты, вроде меня.

Спешившись, я стояла у подножия величественной гранитной арки на пять широких пролетов и смотрела на оплетающие ее каменные гирлянды. На аттике ровными печатными символами было выведено название города. Могла бы я подумать, что когда-нибудь прибуду сюда? Собственные размышления вызвали усмешку. Я все еще не разучилась удивляться, мне это нравилось.

–Что ж, пойдем справимся о подворье, – я ободряюще потрепала уставшую кобылу и шагнула под свод центральной арки.

Обычно у самых стен прохожих мало, люди до темноты предпочитали кучковаться в центре кипящих событий у рыночных площадей да в шинках. В других городах эти стратегически важные постройки располагались в непосредственной близости, так сказать, удобства ради и наживы для. Полагаю, Пругор не является исключением.

Я с удовольствием прошлась по мощенным чистым улочкам, полюбовалась трехэтажными кирпичными домами, окна которых украшали длинные навесные кадки с яркими цветами. Если реечные ставни были отворены, то наружу с порывом ветра вырывались тонкие занавеси, от этого улица сразу превращалась в уютный домашний дворик. На подоконниках часто дремали жирные котейки, разморенные солнышком, на открытых кованых балконах сушилось белье. Что и говорить, Кэпит он и есть Кэпит, это не наша эрия с деревянными срубами и скотными загонами, а цивилизация.

В этот самый ностальгический момент Гука решила, что романтики нам на сегодня достаточно, задрала хвост и с блаженным выражением на морде облегчилась всем, что успела накопить с утра. По улице, гонимый слабым ветерком, поплыл узнаваемый запашок. Кэпит за одно мгновение обрел много общего с моей родной эрией.

–Ну, ты и…– печально вздохнула я. -Не могла пораньше? Только в стены вошли!