Варенье с косточкой

Домофон в прихожей что-то пропищал, – за налетчиками захлопнулась дверь в подъезде – и Андрей снова попробовал мыслить здраво.

Марина Николаевна Лиховец – это его гражданская жена. С начала мая до конца октября – на весь пляжный сезон – Маринка подрядилась дайвером в греческую фирму «Посейдон-тур»…

Мозг не подавал признаков жизни, отказывался воспринимать действительность.

Двигаясь как сомнамбула, Андрей сунул договор под телефонный аппарат на комоде и побрел на кухню.

В памяти всплыли подробности месячной давности: они тогда привычно переругивались, пока Маринка собирала вещи…

…Все было как всегда. Ну, разве чуть хуже, чем всегда.

Он рассматривал коротко стриженый затылок жены и не испытывал никакого трепета. Внутри ничто не отзывалось. Совсем…

А было время… Эх, какое это было время!

Их так завертело, что Маринка ушла от мужа к нему – вот какое было время. Правда, общественности это подавали иначе: он, якобы, отбил Маринку у мужа. Эта версия Маринку устраивала больше. Впрочем, его тоже. Хотя он не собирался отбивать жену у продюсера телерадиовещательной компании – во-первых, разные весовые категории у них были, в прямом и переносном смысле. Во-вторых, вышло себе дороже: его реклама попала в черный список. Пришлось менять вывеску, переоформлять фирму на Валерку. В-третьих, чаще всего Андрей не знал, что и когда нужно делать. Рядом с ним обычно оказывались люди, которые точно это знали. Таким человеком был его друг Валерка, таким человеком была Маринка. Хорошо это или плохо, Андрей не вникал. Просто так складывалось в его жизни.

Но тогда ему было плевать на такие мелочи – все потонуло в вихре страсти.

Тогда губы сами льнули ко всем впадинкам на теле Маринки, от затылка до пят…

Куда все подевалось? Любовь иссякла. «Все, что было, вдруг уплыло…» Взаимные придирки, претензии, обиды выпарили любовь, как огонь – воду из колбы. При высоких температурах такое случается.

В их семье температура всегда зашкаливала.

– Елки-палки, что смотришь, помоги. – Марина билась над застежкой последней сумки. – У меня через час регистрация, между прочим.

Вещи завалили прихожую и подступы к комнатам.

Андрей с сомнением оглядел кучу:

– Это не вместится в машину.

– Не вместится, и черт с ним.

«Все-то она рассчитала», – с тоской думал Андрей, вытаскивая последнюю партию сумок из подъезда.

Даже не дала дочери доучиться – отвезла Асю до осени к бабушке с дедушкой, добропорядочным деревенским старикам.

Андрей от всей души сочувствовал девочке. Лично он не знал, куда себя девать в этом сельском раю. Рыбалка, пение соловьев на вечерней зорьке, мычание коров на утренней, вдохновенное кудахтанье кур… Случайное розовощекое яблоко в бочке с водой… Все – на любителя. Андрей не относился к любителям сельской пасторали.

А уж Аська – тем более.

Девочка обеими руками держалась за его ладонь.

– Оставь Асю со мной, – не выдержал Андрей, хотя формула Высоцкого «упрашивать – я лучше сдохну!» была и его формулой.

– А ты ей кто? – мгновенно отреагировала Марина, будто только и ждала случая. – Ты даже не муж мне.

Это она любила – расставлять точки над i, указывать ему шесток. Просто обожала.

Когда они с Маринкой сошлись, Аська была трехлетним толстым карапузом, и Андрей носил девочку на закорках и возил на спине, изображая ретивого скакуна. И по простоте душевной считал, что вполне заслужил право голоса.

Марина так не считала. На ребенка у Марины существовало монопольное право.

Иногда – совсем редко – Андрею приходило в голову, что он заслуживает лучшей участи. И женщины.

Если верить психологам, никаких брачных перспектив у таких пар, как они с Маринкой, нет.

А что есть?

– Перестань витать в облаках, – взмолилась Марина, – мне только не хватает опоздать на самолет. Все остальное я с тобой уже проходила.

Это было явное преувеличение, но в каком-то смысле оно даже льстило Андрею.

Выйдя из оцепенения, он спустил с крыльца сумку на колесиках, подкатил к заднему бамперу. И думать нечего впихнуть все в багажник, в котором хранится «запаска».

– Надо было арендовать пикап или заказать фургон, – усаживаясь в машину, пробубнил под нос Андрей. Вовсе не рассчитывал, что его услышат, но его услышали.

– Ты заработал свой первый миллион? – невинным голосом поинтересовалась Марина. Она уже устроилась на соседнем месте и пристегивала себя ремнем безопасности.

Вот, что у таких пар есть – полный кубок яда. Пей от пуза. Или кубок с равнодушием, а это тоже своего рода яд. Разве в законном браке не то же самое?

– Еще нет, но уже скоро.

– Я слышу это уже семь лет.

– Потерпи еще немного, – примирительно попросил Андрей. – Валерка обещал шабашку. – Под шабашкой Андрей подразумевал «левую» рекламу.

Он вывернул шею, оглядываясь, – баррикада в салоне мешала обзору, – и сдвинул «фольксваген» с места.

– Еще семь лет?

– Меньше. Уже меньше.

– А что изменилось? Я чего-то не знаю? Ваша шарашка заключила договор с «Проктор энд Гембл»? – Черная стрела правой брови изогнулась дугой, лоб натянулся треугольной морщинкой.

– Нет, конечно, ты все знаешь, – поспешил отвести подозрение Андрей.

«Еще бы ты не знала», – мысленно добавил он.

Домашний комиссар, особист, Салтычиха – так он про себя называл Марину.

Андрей вздохнул.

Они уже выезжали на проезжую часть, и вздох этот можно было отнести к встречной «мазде», за рулем которой сидела девица в черных очках. Женщины за рулем вызывали у Андрея тихую панику. Как воительницы в доспехах средневековых рыцарей. Что-что, а руль Маринке он никогда не доверял.

Он бы и Аську ей не доверил, если бы ребенок был общим, как «фольксваген».