Варенье с косточкой

После первой не закусывали, быстро разлили по второй.

– За мужское братство.

Никто не услышал, как открылась входная дверь – в приливе гостеприимства Андрей забыл запереться изнутри, – и на пороге материализовалась Клара.

– Это еще что такое? – Несколько секунд в напряженной тишине Клара обводила мрачным взглядом собрание. – А ну, кыш отсюда, дегроты, пока полицию не вызвала! Устроили распивочную. Бичи чертовы!

«Дегроты» не обиделись.

– А попробуй. – С лицом человека, которому нечего терять, Витек оторвал зад от велюровой обивки. Серега и Андрей примкнули к приятелю. Втроем пошли боевым каре на возмутительницу спокойствия.

Изрыгая угрозы, ведьма Клара покинула «залу».

Витек и Серега оказались реальными пацанами, с понятием.

– Все бабы суки, – был вынесен вердикт.

Такого единения душ Андрей не находил даже в Валерке, а они дружили с восьмого класса средней школы.

Валерка был настоящим занудой, неспособным понять «души прекрасные порывы».

– Надо делить имущество через суд, – вещал он, – вы жили в гражданском браке с Маринкой, мы это подтвердим.

«Мы» – это Валерка и его благоверная, Алка.

А Витек с Серегой не стали терять драгоценное время на разглагольствования: они просто встали на защиту крабовых палочек, тараньки и опят.

Глава 5

…Олимпиада Разгуляева преподавала «русский язык как иностранный» кучке китайских студентов.

На дворе доцветал май, близились зачеты и экзамены, по этой причине Олимпиада была приглашена на вечер в честь преподавателя – в свою, то есть, честь.

Коротко стриженая, пухленькая, невысокая, еще в начале первого семестра Олимпиада подверглась пристальному вниманию мужской половины аудитории, если так можно назвать группу из одиннадцати человек.

Знание языка ограничивалось на тот момент счетом до десяти и словами: «подлуга», «здластвуйте», «пасиба», «дасвиданя». Поэтому личные вопросы стали проскальзывать постепенно, по мере овладения предметом.

Первый был: вы замужем?

Олимпиада подпустила в интонацию кокетства: нет. Не замужем.

Кокетство было наигранным и не вязалось с печалью на дне глаз.

Следует признать: Липочка была фантазеркой. Однажды она нафантазировала себе принца и все ждала, когда в ее дверь постучит приятной наружности молодой человек, возьмет за руку и поведет прямо в халате в счастливую далекую даль.

Фантазия исполнилась только наполовину.

Подающий большие надежды аспирант некоторое время присутствовал в ее жизни, и любовь присутствовала. Только аспиранта позвали в столицу, а Олимпиаду он с собой не пригласил. И правда: зачем в Тулу со своим самоваром?

Липочка даже пыталась приживить в черепе мысль, что и не было никакого мужчины. Безуспешно, правда, пыталась, если вспомнить маниакально-депрессивный психоз, в который она тогда вляпалась. Долго выбиралась, два года сидела на антидепрессантах. И в Троице-Сергиеву Лавру ездила, и к Матроне Московской. Наверное, все вместе помогло. Правда, психиатр – чудесная, чуткая женщина – предупредила, что следует избегать стрессов и страстей, иначе болезнь может вернуться. И Липочка панически боялась второго дубля. Всего этого китайским студентам не объяснишь.

Затем последовал вопрос о возрасте. На этот каверзный вопрос Липочка отвечать не стала: ей уже стукнуло двадцать семь, так что хвастать было нечем.

После короткого интервью посыпались приглашения на студенческие вечеринки в духе дружбы народов.

Это последнее было четвертым за семестр: первое случилось накануне зимних каникул, второе – на китайский Новый год, третье – на Восьмое марта и вот – перед летней сессией.

Еще в начале учебного года Олимпиада увиливала, отказывалась от приглашений, находя неэтичным встречаться со студентами за каким-либо столом, кроме письменного. Да еще и распивать спиртные напитки.

Однако завкафедрой Наталья Соколова уличила Липочку в снобизме.

Объявила, что в их положении неэтично – это как раз отказываться. Что китайцы, во-первых, по традиции чтут Учителя, а традиции надо уважать и поддерживать, потому что народ силен именно традициями. Во-вторых, Олимпиада олицетворяет собой не столько курсы для иностранцев, не столько университет, сколько всю Россию, и поэтому не имеет права рассуждать, как европеизированная гордячка, законченная индивидуалистка. В-третьих, китайцы платят за обучение валютой. Надо рубить фишку… И так далее, и тому подобное.

– Так что окажи милость, сходи в гости к своим студентам. Не облезешь, – завершила программное выступление Наталья.

Липочка была интеллигенткой в третьем поколении и не стала ввязываться в словесную баталию с заведующей кафедрой.

Ситуация усугублялась географией: дом, где жила Олимпиада, находился в квартале от студенческого общежития.

Наталья Соколова быстро смекнула, как этим подарком судьбы воспользоваться:

– Будешь у них куратором, – не терпящим возражений тоном сообщила она аспирантке Разгуляевой.

Наталья подловила аспирантку на чувстве ответственности: помимо воли Липочка опекала своих студентов. А однажды даже устроила настоящий скандал, защищая их на улице от каких-то гопников.

И, вызвав такси, Олимпиада с покорностью агнца отправилась на какую-то съемную квартиру в богом забытом микрорайоне, где был накрыт стол.

В квартире стоял чад, сладкий лук со сладким картофелем и пророщенная соя застревали в горле, и сделать с этим Липочка ничего не могла, не скомпрометировав себя. А компрометировать себя не хотелось – все-таки она олицетворяла собой не столько курсы для иностранцев, не столько университет, сколько всю Россию.

Отведав сладкого лука, Олимпиада Разгуляева поняла, насколько это тяжкий труд – олицетворять собой Россию, и твердо решила не попадать под влияние завкафедрой и китайских традиций. Пусть студенты ограничиваются дарением цветов и шелковых покрывал в национальном стиле, коих в доме уже три.

Последнее, четвертое, приглашение застало Липочку врасплох.

В воздухе носилось лето. Идти в общагу с визитом вежливости не хотелось категорически. Хотелось перемен и обновлений. Хоть каких-нибудь.

Каждую весну Олимпиада испытывала творческий зуд, который никак не мог оформиться во что-то определенное.

То ей хотелось научиться писать маслом, то фотографировать, то освоить бисероплетение или вышивание крестиком. То закончить курсы фитодизайнеров. Или, как сейчас, сотворить из ничего нечто…

Дома, поддавшись зову творчества, Липа стащила с антресолей чемодан со старым барахлом, вытряхнула содержимое на диван.

Пожелтевшая от старости батистовая ночная сорочка, блузка с жабо, платье в народном стиле (белое поле с коричневыми цветами) с клетчатой оборкой, престарелый замшевый жилет будили воображение…

Примерив все, но так ничего и не придумав, Липа отправилась на кухню, нажарила картошки и основательно заправилась. Придавленная жареной картошкой, тоска о неведомом капитулировала.

Липочка устроилась с ногами в кресле и провалилась в «Утешительную партию игры в петанк» с твердым намерением не отвечать на звонки.

Примерно через час в дверь интеллигентно позвонили.