Вершитель

– Я рад, что все, наконец, закончится. Я передам свои знания и смогу уйти к праотцам, – ворчливым тоном произнес он. – Но должен вас всех предупредить: вы заблуждаетесь. Нельзя победить Единого Бога. Можно только соединить нашу веру с верой христиан.

– Чушь! – взорвался Варлок. – Мерлин совсем лишился ума!

– Не место и не время для споров, Варлок, – одернул саксонца Мике. Затем он обратился к юноше:

– Одд, сын Орвара, потомок Скьёльдунгов!

Юноша склонил перед старейшими голову.

– Ты получишь частицу власти над Светом и Тьмой и поднимешься на Первую ступень служения Высшей Воли. Ты сможешь проникать в глубину Всего Сущего, и Сущее не будет противиться тебе. Ты не сможешь вызывать в Сущем перемены, потому что любая перемена Сущего должна подчиняться Высшей Воле. Долг Проводника состоит в том, чтобы предугадывать перемены в мире. Если перемены угрожают равновесию сил Явленного и Отраженного миров, Проводник не дает таким переменам развиваться, гасит их. Но за все приходится платить. Проводник Высшей Воли приносит клятву верности Велесу и Перуну, не женится и не имеет детей, и если нарушает клятву, бывает низвергнут со служения и теряет память.

Мике сделал паузу, проверяя, какое впечатление произвели его слова на ученика.

Голова Орвара склонялась все ниже, вся его фигура выражала покорность.

– Это не все, – сообщил Мике. – Свое искусство и знания Проводник употребляет на то, чтобы служить людям, а не на то, чтобы управлять ими.

Одд Орвар понимающе кивнул.

– Ты будешь служить древнему княжескому роду ререговичей, – торжественно произнес Мике. – Боги сказали нам, что род продолжит сын Рюрика, правнук Гостомысла. Ты станешь глазами и ушами князя, а потом и его сына. Ты будешь верным псом Рюрику. Его тенью и правой рукой. Будешь ему отцом, братом и наставником. Вороном и соколом, волком и лисицей. Станешь беречь князя, как зеницу ока своего. Боги откроют тебе, как это сделать. Запомни: ты будешь Проводником не ради Рюрика и его потомков, а ради Высшей Воли. Боги и духи будут сопутствовать тебе и помогать при одном условии: если ты не станешь использовать их силу ради собственной выгоды. Важно, чтобы ты это понимал.

– Я понимаю, – заверил высокое собрание Одд.

– Да хранят тебя боги. – Мике сцепил в замок ладони. – Все знают, что нужно делать?

Старцы молчаливыми кивками подтвердили: знаем.

– Значит, – заключил Мике, – воля богов будет исполнена. Обряд мы совершим через три дня в Велесову ночь при полной луне. Теперь Орвар покинет нас. Ему нужно готовиться.

Будущий Проводник Высшей Воли поклонился присутствующим и в молчании покинул зал. Ему предстояло бдение и трехдневное голодание по всем языческим правилам.

– Друзья мои, угощайтесь, – пригласил Мике.

Приняв приглашение, пятеро старцев приступили к трапезе.

* * *

…Лучи заходящего солнца осветили розовым светом мыс Аркон, зубцы и шпили замка и отразились в морских волнах.

Место это всегда было сокрыто от людских взоров туманом и сумерками. Сюда не ступала нога простого смертного: святилище охраняли триста воинов. Только посвященный мог проникнуть в эту часть острова. Здесь волхвы и жрецы возносили молитвы богам, проводили тайные обряды и посвящения, общались с духами и приносили жертвы. Здесь размещался сакральный могильник конских черепов.

На закате этого дня, прозванного среди язычников Перуновым, двенадцать волшебников и магов в плащах, скрывающих фигуры, вышли из замка. Каждый нес один из предметов магического искусства. Первый маг держал перо и бумагу. Второй нес книгу и кусок чистой белой ткани. Третий – кадило и благовония. Четвертый – чернила. В руке у пятого был кинжал. Шестой держал фонарь. Седьмой нес четыре свечи. Восьмой – жаровню, девятый – древесный уголь. Опираясь на посох, с жезлом в руке Верховный Вершитель возглавлял шествие. За ним шел Одд Орвар. Ведя под уздцы белого коня, двое волшебников замыкали шествие. Все маги называли себя Светлыми Вершителями и составляли Совет Двенадцати Вершителей Высшей Воли.

За поясами магов Одд Орвар разглядел мечи.

Уловив чужое присутствие, в лошадиных черепах подняли головы и зашипели змеи.

Процессия остановилась на краю могильника, коня подвели к жертвеннику – большому серому, плоскому камню у подножия каменного истукана.

Пока маги готовились к обряду, один из волхвов с чашей в руке обошел змеиные гнезда, собирал яд.

Незаметно стемнело.

Блеснула сталь, в ночи раздался короткий конский храп, из раны в чашу хлынула жертвенная кровь.

Произнеся магическое заклинание, неспешно и с полным знанием дела волшебники принялись священнодействовать. Один положил благовония в кадильницу, другой развел огонь под жаровней, третий держал зажженный фонарь, четвертый протянул Мике нож.

Мике принял у мага нож и прочертил его острием вокруг себя линию в форме круга. Тот, у кого была книга, раскрыл ее перед Мике, и Верховный Вершитель произнес заклинание:

– Входя в этот круг, созданный моею рукою, заклинаю тебя, о Земля, и тебя, Солнце, тебя, Луна, и тебя, Ветер, именем сильнейшего и светлейшего Свентовита. Дайте мне ум и волю исполнить желаемое, и уберегите от враждебных духов.

Маг, у кого было кадило, положил в него уголь и стал окуривать границу круга. Затем Мике прочертил ножом еще один круг, внешний. И снова произнес заклинание.

Закончив, Мике принял чашу с жертвенной кровью. Каждение повторилось.

Двое магов зажгли свечи и поставили их по четырем сторонам света за линией внешнего круга: на севере, на юге, на западе и востоке.

Мике обагрил землю кровью, рисуя новый знак. Это была магическая пятиконечная звезда – пентакль. Ведомый Мике, Одд Орвар перешел границы магических знаков и встал в центре. Снова прозвучало заклинание.

После этого Мике, а с ним вместе одиннадцать других магов встали на колени: Мике в вершине пентакля, маги – по внешней линии, все – лицом к востоку.

Следующее заклинание произнесли трижды хором, вполголоса:

– О светлейший Свентовит! Подай просимое, сделай духов Яви и Нави послушными Одду Орвару, отныне нарекаемому Олегом. Открой Олегу суть Явного мира и тайну Отраженного. Надели его сокровенными знаниями о природе всего сущего.

Мике подал Орвару чашу с жертвенной кровью.

Поднявшись с колен, маги взялись за руки. Одд Орвар пригубил чашу, омыл руки и лицо содержимым. В небе над святилищем полыхнула молния, на мгновение стало светло, как днем. Черепа, плащи Вершителей, змеиные головы, чаща с жертвенной кровью поплыли перед глазами Одда Орвара и он потерял сознание.

Ночь поглотила Орвара, его место занял Олег. Вышний Перунов день погас, наступила Белая Велесова ночь.

…Ни Вышний Перунов день, ни Белая Велесова ночь не смогли сохранить всех секретов и тайн.

В то самое время, как Орвар был наречен Олегом и посвящен в Проводники Высшей Воли, на другой оконечности острова Руян состоялось еще одно примечательное событие.

Подданный датского короля Рагнара, ярл Хакон, известный морской разбойник, направлялся в столицу данов Хедебю, но возле острова ярл Хакон попал в жестокий шторм и потерпел крушение.

Выбравшись на берег, Хакон упал на сухой песок между камнями и заснул. Он проспал несколько часов и спал бы и дальше, если б его не разбудили голоса.

– …Король Людовик снова собирает войско. Готовится напасть на земли ререговичей. Аскольд, Союзу не устоять против франков, – говорил мужской голос. – Старый Гостомысл, его сыновья и внуки своим упорством обрекают себя и всех нас на верную смерть. Я не собираюсь воевать против христиан, я собираюсь заключить с Людовиком союз. Конечно, Гостомысл призовет на войну всех союзников, я его брат и отказаться не смогу. Но ты… Если ты не хочешь разделить участь изгоя, то оставайся в Киеве и заводи дружбу с Византией.

Хакон весь обратился в слух: кажется, он стал свидетелем тайного сговора!

У Гостомысла был только один брат – Табомысл.

Сын полоцкого князя Аскольд вместе с братом Диром были киевскими каганами, наместниками Хазарского каганата. Полоцк терпел бесконечные набеги викингов. Удерживать город становилось все труднее. В один из набегов Полоцк захватил датский конунг Хвистерк, в войске которого служил Хакон. Хвистер казнил полоцкого князя, вот почему Дир с братом Аскольдом были кровными врагами короля данов Рагнара Лодброка. И Хакона.

Хакон незаметно выглянул из своего убежища.