Вершитель

Ступая по шелковому персидскому ковру кожаными расшитыми сапогами, Аскольд предложил пленнику свободу:

– Я могу отпустить тебя. Ты поедешь назад к своему отцу королю Рагнару и передашь, чтобы он никогда больше не ходил на Полоцк. Это мой город. Так было и так будет.

Конунг Хвистерк не принял предложения врага:

– Тебе придется самому передать свои слова королю Рагнару. Я предпочитаю погибнуть как воин, вместе с моими людьми, – отвечал он.

А на следующий день на главной площади Полоцка из голов викингов выложили курган, обложили его хворостом и приготовили погребальный костер. В этом костре сын датского короля конунг Хвистерк и нашел свою смерть.

Верный слуга Хвистерка ярл Хакон не успел предупредить конунга об опасности. В пути его задержал шторм, и ярл прибыл в Полоцк слишком поздно…

Но вернемся в Велигард.

* * *

…Велигард готовился к войне.

Все мужчины, от мала до велика приняли участие в работах по укреплению города. Так же, от мала до велика, ободриты вооружались. Все, что могло нанести увечье врагу, становилось оружием: ножи, вилы, камни и обычные дубинки.

В кузницах не прекращалась работа, жрецы наблюдали за ковкой, отгоняли злых духов. Ковались и перековывались мечи, копья, дротики, секиры, изготавливали «чесноки» – шипы для лошадей и людей. «Чесноки» обмазывались конским навозом и забрасывались во вражеский стан. Лошадь ли, человек ли, наступив на шип, получали рану и заражение крови.

Когда оборонительные укрепления были готовы, великий князь с главным жрецом принесли в жертву богу Перуну быка. После жертвоприношения Гостомысл вывел войско из крепости и отдал приказ строить частокол – препятствие для вражеской конницы.

Наступил решающий день. Ранним утром, еще до восхода солнца франки стали переправляться через реку.

Сыновья, зятья, внуки Гостомысла, его брат Табомысл с сыном заняли позиции.

По всем правилам военного искусства Гостомысл выставил впереди пехоту, спрятал в лесу конницу Табомысла и устроил засаду слева и справа от основных сил. Левым флангом командовал зять Гостомысла Ингвар, в дружине которого были его сыновья.

Правым флангом командовал сын Ингер. Другой сын Гостомысла – Святогор – выставил свою дружину в центре.

Однако уже в начале боя стало ясно, что боги не приняли жертвы ободритов.

Первые отряды саксов наталкивались на частокол, встречали яростное сопротивление ободритов и не могли высадиться на правый берег. Над полем брани поднимались рычание и вой, лязг оружия и ржание лошадей. В пылу сражения ободриты закидывали щиты за спину, срывали с себя одежду и с волчьим воем устремлялись на врага.

В первой же атаке верховный вождь ободритов потерял зятя и сына: выйдя из леса, дружина Ингвара попала в окружение. Увидев, что Ингвар попал в кольцо саксов, Святогор поспешил ему на выручку и был убит стрелой вражеского лучника. Сраженный мечом, Ингвар пал следом.

Все смешалось, частокол уже не мог сдерживать саксов. Они прибывали и прибывали, под их натиском ободриты стали отступать.

Рюрик вместе с братьями Трувором и Синеусом отбивали третью атаку саксов, когда Рюрик получил ранение в правое плечо. Князь перебросил меч в левую руку и продолжал сражаться.

Гостомысл с дружиной занял возвышенность между Лабой и Дельбендским лесом и ясно видел, что саксам удалось обойти войско ободритов с севера и юга, кольцо их стягивалось.

– Скачи к Табомыслу, – крикнул князь воеводе Яныку, – пусть выводит конницу!

Отправив Яныка с поручением, Гостомысл повел дружину в самую гущу сражения. Не уступая молодым, рубился князь с саксами.

Армия Людовика теснила ободритов к северу. Ободриты отбивали атаку за атакой, но ряды их таяли. Воеводам Фарлафу, Вермуду, братьям-близнецам Рулаву и Стемиду с большими потерями удалось вырваться из кольца.

В последующих стычках с врагами погиб сын Гостомысла Ингор. Трувор закрыл собой Гостомысла, и лошадь под ним была убита. Карл поймал коня Ингвара и подал вожжи Трувору. В следующий миг Карл сам потерял коня. Обороняясь, Карл оступился и был ранен в грудь.

Синеус с дружиной прикрывал отступление брата Трувора и раненого Карла.

Воевода Янык пробился к Табомыслу, но отрезанный франками от основных сил, Табомысл слишком поздно вывел конницу из леса…

Все ждали помощи, как чуда, но чуда не произошло – Аскольд с Диром так и не пришли.

Силы ререговичей истощились. Все было напрасно, и Гостомысл отдал приказ отступать. В эту самую минуту вражеская стрела пронзила королю ободритов грудь, он зашатался, подоспевшие Трувор и Синеус сняли деда с коня.

Табомысл принял командование. Собрав поредевшие дружины, он велел отступать к дому воеводы Яныка.

Бесчувственного Гостомысла перевезли в повозке и внесли в дом воеводы.

Рана оказалась смертельной, но несколько суток Гостомысл еще боролся со смертью. И привиделся ему сон: из чрева дочери Умилы произросло огромное дерево с множеством дивных плодов. И множество людей ели эти плоды и насытились.

Открыв глаза, Гостомысл призвал служителей бога Перуна, коих было превеликое множество в Велигарде, и спросил, что означает его сон. Жрецы погрузились в размышления и думали несколько часов. Наконец, старший из жрецов истолковал сон так:

– Великий князь, один из сыновей твоей дочери Умилы продолжит твой княжеский род, и княжение его украсит землю, и земля насытит племя.

– Позовите моих внуков, – слабея, попросил Гостомысл.

На зов явились Рюрик, Синеус, Трувор и их двоюродная сестра Ружнена.

– Дети мои, – обратился к внукам князь. – Аскольд не пришел к нам на помощь. Возможно, он попал в засаду… По воле богов мы потерпели поражение. – Гостомысл увидел пряжку на поясе внука. На пряжке был изображен сокол.

– Этот пояс Ингор надевал перед боем. Значит, тебе удалось отыскать его тело на поле брани?

– Да. Мы нашли дядю Ингора и предали огню его тело. И дядю Святогора и Ингвара тоже.

Гостомысл моргнул, прогоняя набежавшую слезу.

– Я был плохим королем и плохим отцом. Не сберег родовые земли и детей своих потерял. Сначала свеи[6 - Шведы.], теперь франки отняли у меня семью, дружину, мой город и мою честь.

– Честь нельзя отнять. Ее можно только отдать добровольно. Ты свою честь сберег, дед. Саксы – наши враги. Были, есть и будут, – твердо сказал Рюрик. – Мы клянемся отомстить за всех ререговичей, дед.

– Не бойтесь ничего и никого, кроме богов, дети. Храните мир с данами. Мой отец Буревой завещал мне дружить с соседями и покорять море. Море. Не потеряйте море. Если вы потеряете море, вы потеряете все. Где Ружнена? – обеспокоился старый князь.

– Я здесь, – выступила вперед высокая и стройная белокурая девушка.

– Я умираю, дети. Теперь, когда оба моих сына и зять мертвы, мой брат Табомысл станет вождем и возглавит Ободритское княжество. Таков закон. Уходите на восток, в Ладогу, к матери. Нельзя допустить братоубийственной войны! Моя дочь Умила потеряла мужа. Она не должна потерять сыновей. Станьте ей опорой и утешением. И берегите сестру Ружнену – от нее пойдет сильное потомство.

Гостомысл закрыл глаза и вздохнул так тихо, что никто не услышал. Только видно было, как каменеют и заостряются черты лица, как разглаживаются морщины.

Рюрику было только двадцать два года, несколько смертей подряд – дядьев и деда – наполнили его сердце печалью, ему потребовалось собрать всю волю, чтобы никто не увидел его горя.

Сдерживая слезы, Синеус, Трувор и Рюрик вышли из дома, но двоюродный брат Святозар с дружиной преградил им путь. Лица сородичей не предвещали ничего хорошего.

– Вам нечего делать в Велигарде, – заявил Святозар.