Сезон водоворотов

Он разглагольствовал о сильных и слабых сторонах обороны противника, составлял исковое заявление, выстраивал линию защиты до тех пор, пока я ни всхрапнула. Только после этого адвокат, наконец, заткнулся.

Проснулась я от того, что затекли ноги. Я огляделась, обнаружила на себе плед и не сразу сообразила, где я и почему не в собственной постели. Вспомнила, что заснула, когда в гостях у меня был Бирюков, и вскочила с дивана.

За окнами брезжил рассвет.

Выглянув из кухни, я увидела своего гостя.

Он сидел за моим компьютером и распечатывал на принтере какие-то документы. Неслышно подойдя сзади, я заглянула через его плечо.

В открытом вордовском документе заглавными буквами было набрано: «Корсакова Ася Валерьевна», а также место моей прописки и данные паспорта.

– Аркадий Степанович, ты рылся в моей сумочке? – Адвокат не уставал меня удивлять.

– У нас нет времени, – не оборачиваясь, отозвался Аркадий Степанович,– пришлось поискать твой паспорт. Зато у меня все готово, можешь читать и подписывать иск. – Он протянул мне распечатанные листы.

Я представила, какая жизнь у меня начнется в промежутках между заседаниями суда и поиском денег и со стоном закрыла глаза.

– Аркадий Степанович, я не хочу тратить силы и время на споры и суды. Может, мы решим с Ухватовой полюбовно? Какую ссуду она взяла? Может, я найду деньги, отдам ей, и мы подпишем договор купли-продажи? Что скажешь?

– Я только за. Но как говорят древние, si vis pacem, para bellum. Хочешь мира, готовься к войне. Ты же не только аренду выплачивала, – напомнил Аркадий Степанович, – ты офис в рассрочку выкупала. Нам надо собрать все доказательства того, что большую часть суммы ты уже выплатила. Если Наталья откажется от сделки, мы передадим дело в суд. И суд вычтет из выплаченной суммы среднерыночную стоимость аренды, остальное заставит Наталью вернуть. Когда у меня на руках будут все доказательства, я смогу убедить ее, что ей не выгодно доводить дело до суда. Дай мне договор аренды офиса и банковские выписки. Это все, что мне от тебя нужно.

Разумеется, я была не согласна с Аркадием.

Старая русская пословица гласит: «против лома есть другой лом». Ухватова тоже наймет адвоката, и мы дойдем до Гаагского суда назло друг другу. «Встречусь с Натальей и поговорю. В конце концов, мы с ней женщины и должны поддерживать друг друга», – думала я, слушая Бирюкова.

– Я все сделаю сам, ты можешь вообще ни о чем не беспокоиться, – продолжал внушать мне Бирюков.

– Аркадий Степанович, иди домой, – попросила я и посмотрела на своего защитника так, как смотрел на меня Сойер, когда выпрашивал лакомство.

Адвокат оказался упрямым, как ишак.

– Дай мне договор аренды.

– Договор у меня в сейфе на работе. И вообще, я тебя еще не наняла, – юлила я.

– Какие проблемы, сейчас и найми.

Он протянул мне еще один документ – это был адвокатский договор.

– Давай потом как-нибудь, я сейчас плохо соображаю, – все еще отбивалась я.

Никаких причин доверять Бирюкову у меня не было. Несколько дней назад я вообще не знала этого человека.

Аркадий расстроился:

– Ася, в чем дело? Я не возьму с тебя гонорар. Это благотворительная акция, – заверил он меня.

Кто же откажется от халявы? И я поступилась собственными принципами:

– Ну, если акция…

Мы поставили подписи под документом, Бирюков заверил их личной печатью и отбыл. А я поймала себя на мысли, что все-таки нашла, на кого переложить свои заботы. Бирюков, конечно, чужой человек, но так даже лучше: когда он все уладит, я оплачу его работу и ничем не буду обязана.

Забегая вперед, скажу: моему замыслу суждено было погибнуть «с размахом», в точности, как у Шекспира.

…После работы я обнаружила на лестничной площадке Аркадия Степановича.

Встретил меня Бирюков возмущенной тирадой:

– Где тебя носит? Никакой ответственности перед животным!

– Ты мне еще иск предъяви за жестокое обращение с ним, – огрызнулась я.

Этот наглый, зацелованный пес умел манипулировать людьми и играть на публику. Вот и сейчас прикинулся несчастным и завыл, услышав за дверью голоса.

– И почему телефон отключила? – приставал Аркадий Степанович.

Для мужчины, которого я знала всего несколько дней, он вел себя слишком по-хозяйски.

– Не слышала звонка, – буркнула я. Открыла дверь, сняла с крючка и передала Аркадию поводок. – Любишь кататься – люби саночки возить, гринписовец.

Аркадий Степанович покачал круглой головой, но поводок взял и повел Сойера на прогулку.

Я тут же пожалела об этом: пока адвокат гулял с моей собакой, мне ничего не оставалось, как заняться ужином.

Вообще-то готовила я редко, в основном перекусывала. Но гость есть гость. «Повадился, понимаешь, – ворчала я за чисткой картошки. – Пора с этим покончить»

Я убеждена, что не всех людей можно допускать к плите. Себя я относила к их числу. А в плохом настроении я просто переводила продукты. Вот и на этот раз картошка у меня подгорела.

За ужином Аркадий высматривал в тарелке съедобную картошку и пытался вести светскую беседу.

– Чем ты сегодня занималась, как дела в агентстве?

– Тебе правда интересно?

– Мне все про тебя интересно.

– Дела как сажа. Клиентов нет. Сейчас у всех так. Или почти у всех. Я исчерпала все запасы, а тут еще Ухватова…

– Все будет хорошо, – пообещал адвокат. – Я встречался с Ухватовой, она просит пять лямов на покрытие кредита.

Я не поверила.

– Сколько-сколько?

– Прости за мой французский. Пять миллионов. Так что тебе ничего не остается, как подать иск. И не надо затягивать. Завтра же принесешь мне договор аренды и платежные документы. И забудешь об Ухватовой, – гарантировал Аркадий.

Видимо, наглость Ухватовой переполнила чашу моего терпения, потому что я прошла в гостиную, открыла бар, который использовала вместо сейфа, нашла и вручила адвокату копии всех договоров аренды.