Научите меня стрелять

Мы прошли на кухню. Мне все больше нравилась эта женщина, она была вменяемой – большой плюс для продавца. Чаще попадаются хозяева с пальцами веером, с которых приходится терпеливо и настойчиво сбивать спесь. Элеонора понимала, что ее квартира – не единственная в городе, что очередь из желающих ее купить выстроится только в одном случае – если цена будет ниже рыночной. Моя задача – найти золотую середину.

Подавая чай, Эля рассказывала:

– Я замуж выхожу, и мы переезжаем. Гоша уговорил меня переехать в Краснодар. Он там продает свою квартиру, я здесь – свою, и покупаем общую.

– Гоша – это ваш будущий муж?

– Да,– Элеонора засветилась изнутри, будто включили подсветку.

Я вспомнила Егорова и тоже засветилась. Мы переглянулись с Элей, поняли друг друга и радостно засмеялись.

– Он меня вывел из комы просто, понимаете,– продолжала Эля,– я думала, в тридцать лет жизнь кончилась.

Я сидела, пила чай в обществе Элеоноры, слушала ее романтическую историю, и чуть не забыла, что нахожусь на работе. Опомнилась и полезла в сумку:

– Эля, давайте подпишем с вами договор.

Я выложила перед своей клиенткой бланки и, добавив в голос теплоты, объяснила свои обязательство перед ней, а ее – передо мной.

Эля согласно покивала головой, подписала бумаги и попросила:

– Не забудьте, это срочная продажа.

– Эля, а почему срочно? Давайте все делать в нормальном режиме. Переехать вы успеете, зачем такая спешка? Вы же потеряете в цене.

– Нет, Гоша там присмотрел квартиру в хорошем месте, нам хотя бы задаток за нее надо дать.

Я поднялась:

– Понятно, буду стараться. Спасибо за чай. Звонить буду вам теперь часто, привыкайте.

И мы простились, довольные друг другом.

…Эля осталась одна и походила по квартире, пытаясь представить себя в другом месте, в другом городе, под другой фамилией, не Матюшиной, а Никифоровой. Это была фамилия Гоши. Или лучше оставить прежнюю фамилию, чтобы они с Машкой были семьей? Тогда другой ребеночек будет Никифоров.

О другом ребеночке Эля еще даже не сказала Гоше, не успела.

Когда он звонил и спрашивал, как идут дела, Эля отвечала будничным голосом, что все хорошо. Она совсем не умела рассказывать по телефону какие-то личные, интимные подробности, и вообще телефоны не любила. Она представляла, как Гоша приедет, примет ванну, сядет на кухне за стол, она его покормит и скажет:

– Гош, я беременная.

Он закашляется от радости, задохнется от восторга и встанет перед ней на колени, как перед божеством. И она, наконец, поверит, что мужчина тоже может хотеть, ждать и любить ребенка.

Эля полезла в холодильник и открыла йогурт. Пусть малыш получает все самое лучшее, пусть растет.

Зазвонил телефон, она промокнула губы салфеткой и ответила:

– Да? Да, Гошенька, я встречалась с риэлтором сегодня, да выставила. Нет, не волнуйся, срочно. Конечно.

Голос у любимого был строгий, не как обычно. Но Эля понимала: телефон не располагал к душевному теплу. И потом, у него там дела, он нервничает, нашел хорошую недорогую квартиру, старается для них с Машкой и для новенького малыша. Эля улыбнулась. Все будет хорошо.

Элеонора доела йогурт и пошла в детский сад.

Вечером, доставив соседских мальчишек на четвертый этаж, Элеонора решилась сказать Вероничке, что они переезжают в другой город.

Вероничка смотрела с недоверием:

– Как, уезжаешь? Зачем?

– Гоша хочет,– не очень убедительно объяснила соседке и подруге Эля.

– Элька, ты же его почти не знаешь. Почему ты туда? Почему не он сюда?

– Ника, он же мужчина, у него там дело свое дело. А. я везде устроюсь на работу, мне все равно, где стричь.

Ника взяла себя в руки. Действительно, что она лезет в чужую жизнь, в своей разобраться не может.

Эля тоже замолчала: она ведь не выносит ее Гришку, но это не мешает Нике растить детей и получать от жизни удовольствие. Гоша совсем не обязан Нике нравиться. Они и виделись только на дне рождения Элеоноры, разве можно узнать человека за три часа?

Но настроение пропало.

– Ладно, мы пошли, пока,– простилась она с Вероничкой, и они с Машкой ушли к себе.

Машка наотрез отказывалась переезжать в другой город, топала ногами, кричала:

– Не поеду к этому дядьке жить! – и упрямо поджимала губы.

Эля прижимала дочь к себе, шептала ей ласковые слова в макушку и утешала ими себя быстрей, чем Машку:

– Он хороший, он старается для нас. Будет тебя на велосипеде катать, в парк, на выставку водить, от мальчишек защищать. Он же мужчина.

Это магическое слово, бывшее много лет под запретом, проросло в сердце Гошиным именем. Ледяная глыба на сердце просела и стала пористой, доживая последние дни, и Эля была уверена, что если сейчас отключить подачу тепла, сердце не выдержит и остановится.

…Шел дождь. На месте моей Оки стоял чей-то Фольксваген. Пришлось пристраивать машину в другом месте, и под дождем бежать в офис.

Оказалось, мое парковочное место занял стажер, симпатичный парень по имени Иван. Он сидел за компьютером, увидев меня, улыбнулся и спросил, что нужно делать. Я удивленно вскинула брови:

– А я откуда знаю, что тебе делать?

– Шеф сказал, что вы мой начальник.

– Еще бы он мне об этом сказал, – заворчала я, но вовремя заткнулась, вспомнив, что на работу опоздала.

Чтобы Иван не надоедал мне глупыми вопросами, я положила перед ним первый и последний номера журнала «Маклер» со словами:

– Анализируй цены по разделам. Сколько стоила сотка земли в центре города в начале года, сколько сейчас, ну, и так далее. Строй график.

Иван кивнул головой и с умным видом уткнулся в журнал.