Модели времени в психоанализе

Модели времени в психоанализе
Анна Зайцева

Автор рассматривает темпоральные модели в психоанализе с точки зрения исторического развития и современной практики. Отдельный раздел посвящен времени в литературоведении и параллелям с психоаналитической моделью. Книга может заинтересовать: психоаналитиков и всех интересующихся психоанализом; практикующих психологов; студентов и преподавателей; филологов.

Модели времени в психоанализе

Анна Зайцева

© Анна Зайцева, 2020

ISBN 978-5-0051-6039-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел 1. Исследование категории времени в психоанализе

Глава 1. Исторический обзор: эволюция представлений о времени в психоанализе З. Фрейда

Глава 2. Характеристика психического времени: альтернативные точки зрения и современные воззрения

Глава 3. Научный контекст дискуссий о психическом времени: от биологии и психологии до философии

Глава 4. Интерпретация категории времени в рамках психоаналитической техники

Раздел 2. Другие темпоральные модели: категория времени в художественной литературе и литературоведении

Глава 1. Обзор основных концепций времени в литературоведении

Глава 2. Время во взаимосвязи с другими художественными категориями, такими как жанр, пространство, событие, нарратор…

Глава 3. Литературоведение и литературная критика: эволюция взглядов на художественное время

Глава 4. Сравнительный анализ категории времени в психоанализе и литературе

Выводы

Список литературы

Приложения

ВВЕДЕНИЕ

Тема времени в психоанализе редко оказывается главным фокусом исследования; среди работ, целиком посвященных этой теме, можно назвать всего 4—5, большинство из них иностранные и не все переведены на русский язык. При этом данная тема является одной из ключевых, вокруг нее строится психоаналитическая работа, конкретный подход к лечению пациентов. Цель данной книги – сделать исторический обзор того, как развивался подход ко времени в психоанализе, и шире – в психологии. Рассмотреть современные взгляды на этот вопрос, и отдельно сделать акцент на практическом применении этих взглядов.

Время – ключевой фактор, вокруг которого сконструировано человеческое сознание, восприятие и коммуникация. Особенности психического времени постоянно проявляются в психоаналитическом взаимодействии, но можно заметить их влияние и на другие сферы человеческой деятельности. Психологи не один раз пытались создавать ясные и эффективные модели представлений о времени, и мы рассмотрим эти попытки.

Раздел 1. Исследование категории времени в психоанализе

Исторический обзор: эволюция представлений о времени в психоанализе З. Фрейда

Основные представления и о психическом времени, и о времени как части психоаналитического сеттинга берут свое начало в работах З. Фрейда. Фактически все более поздние работы на эту тему являются диалогом с Фрейдом: либо глубоким погружением в затронутые им темы, либо критической позицией и отходом от фрейдистской модели.

С другой стороны, как замечает Андре Грин в книге, целиком посвященной проблеме времени в психоанализе, «Le Temps еclatе», психоаналитическая мысль всегда концентрировалась на теме пространства, изучая ее досконально и с разных аспектов; время же незаслуженно оставалось в стороне, оказываясь как бы побочным предметом обсуждения. Именно это оказалось причиной того, что в последующем психоаналитики зачастую отходили от глубины и сложности фрейдовских представлений о психическом времени, предлагая гораздо более ясные, но упрощенные модели.

Итак, впервые тема времени с психоаналитических позиций (или, точнее, допсихоаналитических, предваряющих психоанализ) звучит в «Исследованиях истерии» (Йозеф Брейер, Зигмунд Фрейд, 1895 г.). Рассуждая о механизме психической травмы, аффектах и истерических припадках Фрейд рисует перед нами образ застывшего момента времени. Этот временной феномен имеет следующие особенности:

– для психики он как «чужеродное тело», обособленное от других воспоминаний и ассоциативных связей

– в обычном состоянии сознания такой эпизод или не поддается припоминанию вообще, или крайне затруднителен для целостного воспоминания

– он проявляется и косвенно, и напрямую, патологически воздействуя на состояние субъекта

– больные «не располагают властью» над подобными воспоминаниями: эти воспоминания как будто живут своей собственной жизнью, хранятся в отдельной «капсуле», сохраняя необычайную живость и яркость; они не тускнеют со временем и каждый раз пробуждают необычайно интенсивные, заряженные аффекты

– этот временной отрезок не принадлежит полностью ни прошлому, ни настоящему: он повторяется снова и снова в припадках больного, как «галлюцинаторное изображение» определенного события

Таким образом, уже в этой ранней работе отмечены все основные характеристики «травматического времени»: его обособленность и неподконтрольность, болезненная яркость и живость воспоминаний, не теряющая актуальности со временем; бесконечный цикл повторения в разных формах. Этот цикл прекращается путем разблокирования «застывшего» аффекта и его отреагирования (пусть даже путем простого проговаривания, рассказа) и прокладыванием «путей к обычному сознанию» (что Фрейд в этот период предлагал делать путем легкого гипноза).

В работе «Исследования истерии» также впервые звучит идея сверхдетерминации, то есть множественной причинности/обусловленности какого-либо симптома. Это важная идея, касающаяся психического времени, которая будет развита в дальнейших работах.

В том же году Фрейд впервые употребляет созданный им термин «последействие» (немецкое Nachtr?glichkeit; французское apr?s-coup). Этот неологизм возникает в так называемом «Черновике G», который представляет собой письмо Вильгельму Флиссу и посвящен меланхолии. Фрейд строит такую модель травмы, которую называют двухфазовой; в этой модели нет прямой связи между актуальным симптомом и вытесненным (забытым, подавленным) событием. По-настоящему травмирует не первичное событие само по себе, а события последующие, которые активируют память о первичной травме. Или, как это формулирует Айтен Юран, «Акценты в прошлом расставит будущее; только будущее определит степень значимости прошлого. Патогенное ядро, представляющее собой первичное ядро вытесненного, становится таковым лишь в последействии» [52].

Более того: можно сказать так, что в травме «виновно» воспоминание, которое вызывает к жизни первичный аффект, хранившийся глубоко в бессознательном. (Здесь мы опускаем все остальные факторы, влияющие на способность психики справиться с травматическим событием, концентрируясь только на проблеме психического времени; очевидно, что далеко не всегда первичное событие + последействие приводят к патологическим проявлениям, симптомам истерии или другим реакциям).

Позже Фрейд глобально переработал теорию травмы, обосновав в ней ключевую роль фантазий: чаще всего травмирует не исходная ситуация, а фантазии вокруг нее. И более того, многие пациенты осуществляют тот процесс, который позже был назван ретроспективным фантазированием: приписывают своему детству ложные события, которых никогда не происходило.

Следующий важный этап – 1899—1900, «Толкование сновидений». Здесь уже поднимается вопрос «сновидческого времени», «времени во сне» и его взаимосвязи с временем бодрствующего субъекта. Идея «в бессознательном нет времени» еще не озвучена во всей полноте и конкретике, но витает в воздухе. Фундаментальные положения Фрейда относительно сновидений таковы:

– сновидение содержит в себе явную и скрытую, латентную части

– на сновидение влияют как дневные впечатления повседневной жизни, так и бессознательные желания

– ослабевание цензуры позволяет вытесненному проявиться в сновидении; однако работа цензуры воздействует косвенным образом, искажая и зашифровывая послания бессознательного

– сновидение работает на 2 цели: охранять сон, поддерживая спящее состояние; показать человеку исполнение его бессознательного желания в образной, галлюцинаторной форме

– из-за этой комплексной цели содержание сновидения отличается сложной обусловленностью разных факторов

– в сновидении присутствует регрессия: «Раздражение протекает обратным путем. Вместо моторного конца аппарата оно устремляется к чувствующему и достигает наконец системы восприятия» [47, с.53], или иными словами «представление превращается обратно в чувственный образ, из которого оно когда-то составилось» [там же].

Исходя из вышесказанного, какие выводы можно сделать о времени внутри сновидения? Сон развивается как некая история, имеющая начало, развитие и завершение; цензура сновидения работает на то, чтобы в этом сне было хотя бы подобие сюжета – сюжета внешнего, более-менее логичного и прикрывающего собой латентное содержание.

Сон, с другой стороны, представляет собой «путешествие в прошлое» – к более архаичным (младенческим) способам восприятия действительности. Это не «временная», а «топическая» регрессия, то есть возвращение к потерявшим актуальность формам выражения, обратное путешествие из взрослого вербального мира в мир изображений.

С третьей, сновидение совершенно игнорирует линейную, хронологическую модель времени, свободно смешивает между собой какие угодно временные пласты, а точнее события, воспоминания из разных моментов времени. Во сне важна не реальная хронология, а ассоциации; поэтому два события из разных времен могут оказаться рядом и образовать логическую связь: «При психоанализе научаешься связь по времени заменять связью по существу» [47, с. 26] и «Логическую связь оно [сновидение] передает в форме одновременности» [47, с. 38]. Иначе отображается во сне и причинность: причина «изображается в виде предварительного сновидения» [47, с. 38], а следствие – в виде главной части; иногда они могут меняться местами, но суть остается прежней: главная часть сна описывает последствия чего-либо.

Фрейд называет один из процессов сновидения «переворачиванием» времени: сначала изображается конец события или некий вывод, а потом уже причина события или предпосылка для этого вывода. По мнению Фрейда, невозможно толковать сновидения, не учитывая этого механизма, служащего, по всей видимости, для затуманивания реального смысла.