– Да, да, я знаю, почему вы так странно себя ведете с самого вечера. Знаю, чего вы, наглая бесстыдница, добиваетесь.
Я сглотнула и неловко переступила с ноги на ногу.
– Не ожидал от вас, Харпер. – Мужчина остановился прямо напротив меня весь красный от злости. – Считал вас приличной девушкой, усердной ученицей. А вы бессовестная нахалка, прущая напролом!
Задетая его словами, я судорожно втянула ноздрями воздух. Ну подумаешь, влюбилась! Зачем сразу бессовестной обзывать? В восемнадцать лет барышни склонны к сумасбродным поступкам. И вообще мужчине в таком возрасте должно быть лестно, что им увлеклась молодая девица.
– А вы сами виноваты! – выпалила я оскорбленно. У меня внезапно прорезался голос, и я почти сразу об этом пожалела: лицо профессора теперь напоминало перезрелый помидор.
Тем не менее, обиженная, я никак не могла заставить себя прикусить язык. Меня несло:
– Да, сами виноваты, что я вела себя так настойчиво.
– Сам? – От возмущения профессор снова затрясся.
– А не надо было ломаться.
Неужели я это сказала? Я, тихоня Иви Харпер, предложила мужчине не ломаться?
–То есть я должен был сразу дать вам то, что вы хотите?
– Ну-у, может, не сразу. Но дать.
Вылупившись на меня, профессор потрясенно покачал головой. Я вылупилась на него в ответ, мол, правда на моей стороне.
И тут он сказал:
– Хорошо. Ваша взяла. Я дам вам, адептка Харпер, то, что вы хотите.
Даст? Мне? Себя?
От понимания даже руки задрожали. В горле пересохло. Я закусила губу, представив наши с Райаном романтические прогулки под луной.
То есть демон был прав, и ему не придется есть на завтрак свою шляпу?
Пока я стояла ошеломленная, профессор резко выбросил руку вперед. На секунду мне показалось, что он хочет меня ударить, и я дернулась, отшатнулась от него в испуге, но потом заметила перед лицом открытую ладонь.
Ладонь дважды сложилась в жесте «дай».
– Ваша зачетка, Харпер, – процедил профессор.
Я растерялась еще больше – зачем ему моя зачетка? – но послушно полезла за ней в сумочку.
– Быстрее, – поторопил мой будущий тайный возлюбленный.
Глубоко озадаченная, я протянула ему то, что он просил. Профессор открыл зачетку, достал из кармана мантии волшебную печать и выбил на листе жирного золотого единорога – высший бал.
– Вот! Возьмите. – Зачетка полетела мне в лицо. – Довольны, Харпер? Вы ведь этого добивались? Поэтому не давали мне покоя? Хотели, чтобы я принял вашу чудовищную курсовую работу. Радуйтесь. Самая высокая оценка на потоке. Надеюсь, теперь вы перестанете меня преследовать?
Развернувшись, он размашистым шагом направился к выходу и вскоре скрылся за дверью. Я же осталась в туалете растерянно хлопать глазами.
– Ну, как прошло? – возник из воздуха мой демонический советчик, этот подлец.
Убить! Задушить голыми руками! Нет, скормить ему шляпу, целый шкаф шляп. Лично затолкать в наглую глотку. А начать с высокого черного цилиндра.
– Ты! – зашипела я. – Твои советы не сработали. Надеюсь, ты любишь ткань. Есть.
– Зачем же мне есть ткань? – удивился Карвен.
– Ты дал магическую клятву. Пообещал съесть шляпу, если твоя стратегия не принесет плодов, – я наступала на него, страстно, всей душой, всем сердцем желая возмездия.
– Так вот же они, плоды, – кивнул демон на зачетку в моих руках. – Целый золотой единорог. Всем плодам плод. Следовательно, свою часть сделки я выполнил. И теперь хочу получить честно заработанную награду.
Глава 6. Не ешь пирожок – козленочком станешь, а впрочем, ешь – ты и так к… красавец
Каков наглец! Награду за свою пакость захотел. Честно заработанную! Вот тебе твоя награда, держи!
Злая, как тысяча орков, я сложила руку в кулак и поднесла к лицу Карвена, прямо к его длинному аристократическому носу.
– Решила перейти на язык жестов? – хмыкнул крылатый гад, ничуть не впечатленный этой демонстрацией. – Даже не представляю, что ты хочешь мне сказать.
Глянув на него с яростью, я выбежала из уборной и понеслась по коридорам академии в свою комнату. Занятия закончились, и мне хотелось забраться в ванную, чтобы вдоволь позлиться и поплакать. Мало того, что моя репутация приличной девушки теперь подмочена, так еще и профессор считает меня – как он там выразился? – бессовестной нахалкой.
А все демон виноват! Как я могла поверить его советам, дура!
И вот я бежала, вернее, шла быстрым шагом, мысленно костеря на чем свет стоит этого двуличного змея, как вдруг кто-то дернул меня за руку. Адептов в коридоре было много, в первую секунду я решила, что меня задели случайно и уже собиралась продолжить свой путь, но рядом раздался знакомый голос:
– Так торопишься, что даже родную сестру не видишь?
Брунгильда.
Чистыми голубыми глазами под сенью шикарных черных ресниц на меня смотрело воплощение женской красоты. Ну почему у меня не было таких глаз и таких ресниц? Сестры ведь, появились на свет от одних родителей, но кому-то природа отсыпала достоинств сполна, а на ком-то явно решила отдохнуть.
Словно прочитав мои мысли, Бруни выгнулась и уперла руку в бедро, отчего ее поза стала напоминать позу модели из глянцевого журнала «Модная ведьма». Ох, убила бы за такую фигуру, а впрочем, я бы ее и просто так убила – от горячей сестринской любви.
И, конечно, от зависти.
Блистательная Брунгильда. Никто не мог сравниться с ней и даже чуть-чуть приблизиться к сиянию ее славы. Победительница конкурса красоты, капитан команды по барьерному полету на метлах, лучшая ученица группы, папина и мамина гордость.
Я же – мисс заурядность. Симпатичная, но не настолько, чтобы парни из академии свистели мне вслед, выкручивая шеи. Старательная ученица, но не хватающая звезд с неба. Спортивная, но только в своих мечтах.
Всю жизнь я жила в тени Брунгильды. Родителя днями и ночами пели ей дифирамбы, меня же, как нашкодившего котенка, тыкали носом в неудачи и призывали брать пример со старшей сестры. Невыносимо. Это было просто невыносимо.
– Как дела? – вкрадчиво начала дорогая родственница, и я насторожилась. В академии и за ее пределами Брунгильда никогда не останавливалась, чтобы со мной поболтать, особенно, если была в компании своих заносчивых подружек. Обычно она проходила мимо, притворяясь, что мы незнакомы, а тут сама окликнула, сама завела разговор. Подозрительно.
– Дела как дела, – я пожала плечами, чувствуя себя неловко под надменным, снисходительным взглядом сестрицы.
Вот всегда она на меня смотрела так! Как богиня на букашку у своих ног.