Попаданка к дроу. Розовыми стеклами внутрь

И вот настала эта трудная минута, а мне даже переночевать не у кого.

Сон. Какой-то страшный сон. Кошмар.

За стеной шумела вода. Олег как ни в чем не бывало отправился в душ, словно это нормально и естественно – растоптать близкого человека и пойти мыться.

Может, остаться здесь до утра?

Нет, не хочу. Не могу! Слишком больно.

Денег попросить? И вытерпеть еще одно унижение? Хватит.

Взяв с тумбы телефон, я принялась просматривать список своих контактов и поняла, что за десять лет брака растеряла всех подруг.

«Муж – вот ваша лучшая подружка», – говорила наша учительница по английскому языку. Девчонки-одноклассницы смеялись, поддакивали, и я вместе с ними.

Теперь эта бородатая подружка выгоняла меня из дома, и рядом не было никого, кто протянул бы руку помощи.

Палец, скользящий по сенсорному экрану, остановился напротив женского имени.

Лидка.

Похоже, старая школьная приятельница – единственная, к кому я могла завалиться домой на ночь глядя.

* * *

Лидка, слава богу, жила в соседнем доме – всего и надо было, что пересечь заснеженный двор и подняться на девятый этаж. Пока тесный загаженный лифт вез меня наверх, я варилась в собственном унижении. Еще утром я смотрела на разведенную подругу с высоты своего семейного статуса, а уже к вечеру оказалась в ее шкуре. И так мне было невыносимо стыдно. Словами не передать!

Сколько раз я хвасталась своим счастливым браком, с умным видом учила Лидку, как вести себя с мужчинами, считала себя самой мудрой, и вдруг… на улице, без денег, с одним чемоданом вещей. Десять лет жизни в мусорку.

Хорошо хоть ни разу не сказала подружке, что действительно о ней думаю. Что считаю ее опустившейся клушей, которая сама виновата в том, что муж ей изменил. Благослови, Господь, мое умение держать язык за зубами. А то сейчас бы ночевала на скамейке в парке.

– Ну что, не помог тебе твой гуру удержать мужика? – съязвила Лидка вместо приветствия, когда открыла мне дверь.

Больно. Но ожидаемо. Не думала же ты, Надежда, что менее удачливая подруга упустит случай позлорадствовать?

Впрочем, большой вопрос, кто из нас двоих сейчас в худшем положении. Лидка – мать-одиночка, зато муж-изменник оставил ей квартиру.

– Ну проходи. Рассказывай. Кто донес? Доброжелательница? Или сама застукала?

Оставив чемодан в прихожей, я прошла за подругой в кухню и устроилась на угловом диванчике. Всегда ненавидела такие. Неудобные, громоздкие и выглядят старомодно, особенно, если обивка не натуральная кожа, а дерматин.

Пока я собиралась с мыслями, Лидка достала из верхнего шкафчика бутылку коньяка.

– Только тихо, а то малой спит. Такое счастье, когда получается уложить его пораньше. Ну что? – наполнила она стаканы. – За свободу?

– За свободу, – прошептала я и разрыдалась.

А ведь обещала себе держаться, не показывать слабость, не терять гордость. Не при Лидке. Достоинство сохранить хотела, а вместо этого расклеилась в первую же минуту. Унизительно как. Даже глаза на подругу поднять стыдно.

– Ну-ну, ты чего? Не разводи сырость. Подумаешь, муж изменил. Другого себе найдешь. Еще лучше. Этот твой Олег мужик так себе. Ни рожи, ни кожи, не модель и не олигарх. Пей давай. – Она подвинула ко мне стакан, полный на треть. – А что на этих твоих курсах женственности говорят? Этот твой Будда что советует в таких ситуациях?

– Джахма, – машинально поправила я и в раздражении махнула рукой. – Да ну его!

– Правильно!

– И Олега тоже ну!

– Точно!

– Найду себе мужика еще лучше!

– Молодец! Так держать!

Спать меня положили в гостиной на раскладном диване. Неудобном, старом, скрипучем. После развода Лидка с малым жили небогато, даже бедно. Едва концы с концами сводили. Подруга все мечтала найти обеспеченного мужчину, нового папу своему сынишке. Даже за внешностью в кои-то веки начала следить. Похудела килограммов на десять, похорошела, на последние деньги накупила дорогого шмотья. В общем, было видно: вышла на охоту.

Лежа на скрипящем диване и глядя в потолок, я тщетно пыталась уснуть уже который час, но даже три стопки коньяка не помогали в этом нелегком деле. В конце концов выпитое попросилось наружу, и пришлось подняться на ноги.

Бродить по чужому дому в поисках уборной было неловко, поэтому передвигаться я старалась бесшумно.

В кухне до сих пор горел свет.

Из-за двери доносились обрывки чужого телефонного разговора:

– Твоя ко мне заявилась, прикинь. Сама в шоке.

Я замерла, не смея дышать. Первая мысль, которая меня посетила, – подслушивать нехорошо. Вторая – Лидка позвонила Олегу. Зачем?

А может, вовсе не с Олегом она разговаривает? Не меня обсуждает со своим невидимым собеседником? С чего я решила, что речь обо мне? Мало ли кто заявился к Лидке сегодня днем.

Не параной, Надя.

Я осторожно выдохнула, но так и не осмелилась обнаружить свое присутствие. Замерла, как дура, посреди коридора и смотрела на приоткрытую дверь, из-за которой сочился свет. За белым матовым стеклом мелькала темная фигура моей подруги.

Лидка зашептала опять:

– Нет, не закатила скандал. Ты же ей не сказал о нас. Походу, она даже не догадывается. А ты прям взял и выставил ее на улицу?

Подруженька, теперь уже явно бывшая, захихикала:

– Я думала, она сама гордо свалила, этакая оскорбленная добродетель, а оказывается, это ты ее погнал.

Кровь бросилась в лицо. Щеки запылали.

Он с Лидкой? Мой муж и моя подруга?

– Во прикол.

Какой мерзкий у нее голос! И тон такой глумливый, аж тошно.