На кухне мисс Элизы

– Кухарка вся на нервах. Ступай на кухню, Элиза.

Она отворачивается и начинает объяснять что-то пареньку, стоящему без дела в коридоре.

– На кухню?

Я не помню, когда в последний раз туда спускалась. Кухня, кладовые и буфетная – владения миссис Дарем. Наша кухарка не любит гостей. Та, что была до нее, проявляла куда больше дружелюбия. В детстве она позволяла мне вырезать дубовые листочки для украшения пирогов и даже месить тесто. А миссис Дарем решительно негостеприимна. Теперь лестницей черного хода могут пользоваться только мать и Хэтти. Или отец, если захочет проверить содержимое винного погреба. Только вино уже продали с аукциона, а отец бежал во Францию.

Кухарка сидит за столом, заставленным стеклянными банками, жестянками с солью, сахарными головами, корзинами с яйцами и луком, а в ногах у нее – мешки: мука, каштаны, хмель.

– Куда теперь это все, мисс Элиза?

У нее красные глаза и мокрое от слез лицо.

– Как снег на голову, мисс Элиза. Мы ж сперва увидали объявление в «Ипсвич джорнел», а после нам хозяйка сказала.

Она достает из кармана обтрепавшийся по краям платок и шумно сморкается.

– Вы ведь едете с нами в Тонбридж. Нам нужна будет хорошая повариха для нашего… пансиона.

Произнеся это слово, непривычное для моего языка, я морщусь. Пансион. Пансион. Мне не нравится ни ощущение в горле, ни звучание. Я мотаю головой, но слово остается висеть в воздухе, точно несозревшее яблоко цепляется за ветку, качающуюся на ветру.

– Мы берем с собой только вас и Хэтти, – добавляю я, не зная, что сказала им мать. – Остальную прислугу найдем в Тонбридже.

Если сможем себе это позволить, что маловероятно.

Кухарка кивает и вновь прочищает нос.

– Что мне упаковывать? Я не получила никаких указаний. Формы для желе? Хрустальные чаши для омовения пальцев? И что со специями? Они стоят целое состояние.

Она взмахивает дрожащей рукой над столом, где выстроились жестянки, банки и керамические горшочки. Внезапно на них попадает скупой луч северного солнца, и они вспыхивают, переливаясь всеми цветами радуги: пузатые баночки с маринованным зеленым перцем и каперсами, блестящие стручки ванили, рыжие палочки корицы, все блестит и сверкает в бледном свете. Меня поражает их внезапная ошеломляющая красота, богатство оттенков – охра, терракота, оттенки земли, песка и травы. Все мысли о пансионе улетучиваются из головы.

Я тянусь рукой к склянке, поднимаю пробковую крышечку. Пахнет древесной корой, землей, кореньями, небом.

– Таинственный аромат волшебного королевства, – шепчу я.

Внутри – обычные, ничем не примечательные коричневые шарики. Удивительно, что эти простые горошинки обладают таким восхитительным ароматом.

– Ах, мисс Элиза, вы такая поэтесса! Это всего лишь ямайский перец.

Кухарка вымученно улыбается и указывает на потолок, где висят на перекладине с крючками длинные связки трав. Розмарин, шалфей, крапива, пижма, ясменник.

– А с этим что делать? Я их все лето собирала, и они еще не высохли как следует.

– Можно опустить?

Не дожидаясь ответа, я опускаю перекладину, пока сушеные травы не оказываются прямо передо мной, и ощущаю душистую сладость луговой зелени, густой древесный запах, отдающий переспелыми яблоками, прелой землей и зарослями папоротника. Неожиданно, на короткий миг, меня отбрасывает назад во времени… кожу царапают сосновые иголки, сквозь кроны деревьев пробивается свет, в ушах звучат нежные слова. Я поспешно возвращаю перекладину на место.

– Вы знаете кого-нибудь, кому пригодятся эти травы, миссис Дарем?

Ее лицо светлеет.

– Я что-нибудь придумаю, мисс Элиза. Еще хозяйка говорит, что все книги придется продать, только ведь не мои рецепты же?

– У нас есть кулинарные книги?

– Несколько штук.

Она неуклюже бредет в буфетную и возвращается со стопкой книг под мышкой.

– Вот эта и вовсе на французском языке, по-моему, вы привезли ее из своих путешествий, мисс Элиза.

Я беру в руки потрепанный томик с масляными пятнами на кожаном переплете. Le Cuisinier Royal – напечатано на коричневом корешке. Меня передергивает от нового неприятного воспоминания. Я бросаю «Королевского повара» и начинаю листать другую: «Новая система приготовления домашней еды от леди». Останавливаюсь на рецепте маринованных устриц и недовольно хмурю брови. Какой у этой «леди» убогий, беспорядочный язык! Ничего не поймешь. Ее описание не вызывает в воображении свежую устрицу – острую, пахнущую морем, выловленную в каменистой заводи на рассвете.

– Послушайте, миссис Дарем, вам понятны эти рецепты?

– Сказать по правде, мисс Элиза, ничего в них не разберу. Я не сильна в чтении.

Я перечитываю другой рецепт. Грамотность хромает, рецепт совершенно не вдохновляет на воплощение, описание расплывчато и невразумительно.

– Если я прочту вслух, вы сможете мне объяснить, что хотела сказать эта добрая женщина?

– А зачем вам? – Она бросает на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц.

– Я не понимаю – возможно, из-за того, что у меня нет опыта в кулинарном искусстве. В отличие от вас, миссис Дарем. Вы так прекрасно готовите, что мы просто не представляем, как без вас обойтись.

Она польщенно кивает.

– Я обычно стряпаю по своим рецептам, которые собрала за долгие годы работы.

Я начинаю читать:

– «Пудинг из черного хлеба. Полфунта черствого черного хлеба, измельчить. Столько же изюму, столько же нарезанного нутряного сала, сахару и мускатного ореха. Смешать с четырьмя яйцами, полной ложкой бренди и двумя ложками сливок. Варить пудинг в салфетке либо в миске, которая полностью его покрывает, три или четыре часа».

Меня охватывает раздражение. Если бы кто-то написал столь неточные и невразумительные стихи, как этот рецепт, его бы подняли на смех.

– Она ведь не хочет сказать, что туда надо положить полфунта мускатного ореха? И полная ложка – это сколько? Откуда нам знать, имеет она в виду черпак или ложечку для соли?

Миссис Дарем втягивает щеки и закатывает глаза.

– Мой рецепт получше будет, – говорит она. – Натереть полфунта мускатного ореха – с ума сойдешь, да и стоит он целое состояние. И здесь не говорится, что изюм надо помыть и очистить от хвостиков.

Она неодобрительно цокает языком:

– И что значит три или четыре часа?

– Подумайте, какая расточительность, мисс Элиза. Это ж сколько лишних дров сгорит, если пудинг положено варить три часа, а его продержат на огне четыре! – кудахчет она, качая головой. – Никуда не годные рецепты, а ведь эта книга есть на каждой кухне, где я работала.

Я в третий раз проглядываю рецепт. Меня что-то гложет. Не просто очевидный перерасход ресурсов и раздражающие неточности. Я мысленно перебираю ингредиенты: хлеб, изюм, свиной жир, сахар, мускатный орех, яйца, бренди, сливки.