Объятые пламенем

Объятые пламенем
Anne Dar

Обреченные #2
Тайны прошлого, о которых Таша предпочитала забыть, находят её с чёткой целью уничтожить. Однако больше прошлого ей угрожает только её настоящее, о чём она подсознательно начинает догадываться, но слишком поздно – она уже связалась с маниакально настроенным человеком. Он не просто опасен и не просто внушает страх – он способен обратить любое своё слово в реальность… Дариан разрывает договорённость с Ташей – теперь их будет связывать контракт, условия которого слишком жестки. Напряжение растёт с каждым прожитым днём, однако не успевает взорваться – прошлое Таши глушит ударную волну настоящего, но… Этого недостаточно, чтобы предотвратить взрыв. Содержит нецензурную брань.

Глава 1.

У меня есть секрет. Он о том, чего я никогда не делала.

Нет, я, конечно, много чего не делала. Не прыгала с парашютом, например. Но это другое. Это то, что может определить меня, как больного человека. Человека неисправного, искажённого где-то на подсознательном уровне или глубоко внутреннем режиме ощущения мира…

Я никогда не влюблялась.

Мне двадцать три года, семь месяцев и пара недель. И я никогда не влюблялась. Все мои отношения с мужчинами были исключительно ради отношений, а не итогом чувств вроде любви. Прежде, без общепринятых социумом отношений, я не могла просто быть в жизни мужчины, как это сейчас делала с Дарианом. Мне отчего-то казалось, будто я обязана связывать себя обязательствами с мужчиной, с которым сплю. Иначе никак. Иначе механизм заедал.

Думаю, подобную картину мира заложил в мой мозг счастливый брак моих родителей. Такой жизни я подсознательно хотела для себя, совершенно не осознавая того, что не могу жить подобным образом. Чтобы так жить, необходима любовь, которую пушечным выстрелом насквозь выбили из моей грудной клетки в тот самый день, когда не стало мамы, Джереми, Хьюи… С ними не стало семьи. Не стало любви. Не стало меня.

Сейчас же я, кажется, начинаю осознавать, в чём причина моей невозможности выстроить “здоровые” отношения с мужчиной. Я вся в себе, в своей боли, в своей пустоте… Я не могу раствориться в любви к кому-то, потому что во мне нет любви…

А ещё я до сих пор не желаю признавать себя травмированной.

Этакая своеобразная калека для сильных и, особенно, положительных чувств. Я была либо отверженной собственным эмоциональным фоном, либо забракованной им же. Настоящий отшельник, то ли вышедший из игры в жизнь добровольно, то ли просто заблудившийся в ней и не знающий дороги обратно. Безжалостный ноль эмоций. Носитель только плюсов и минусов, и никаких чувств. Плюс один к пустоте, плюс один к самобичеванию, плюс один к душевному измождению, плюс сто к боли… Минус один к чувству жизни, минус один к долгосрочной радости, минус один к искренней улыбке, минус сто к любви…

У меня было шесть парней. Первого звали Джейсон. Или Джеймс. Джейсон – Джеймс, какая разница? Я всё равно его не помню. Он был первым, а я даже имени его вспомнить не могу, не то что черты его лица. Только по этому пункту на моём эмоциональном спектре уже можно ставить крест.

Мне было восемнадцать, он был на десять лет старше и безумно хотел залезть на меня в течении всей первой недели нашего знакомства. Он хотел сделать это на добровольной основе с моей стороны, что меня в итоге и подкупило. Пару дней я думала над тем, что мне уже восемнадцать и пора бы мне уже попробовать хотя бы сделать попытку переспать с кем-нибудь. Подобными мыслями я психологически подготавливала себя к тому, что мне предстоит увидеть большого и смуглого Джейсона/Джеймса абсолютно голым. В итоге наступил вечер пятницы, я в седьмой раз за прошедшую неделю пересеклась в шумной барной компании с этим взрослым мужчиной, уже успевшим выпить два двойных виски, и просто в лоб спросила у него: “Хочешь поехать со мной в отель?”.

Естественно он хотел. В ближайшем отеле, название которого я тоже не запомнила, мы оказались уже спустя полчаса, где, не смотря на некоторый градус алкоголя в крови, Джейсон/Джеймс потрудился на славу, старательно отработав целых сорок семь минут. В итоге благодаря его энергичному труду я не только лишилась девственности, чего он даже не заметил, но и прельстилась к физической близости с мужчинами.

Я ушла из отеля перед рассветом, оставив Джейсона/Джеймса спать на смятых голубых простынях. После произошедшего этот брутальный мужчина ещё неделю упрямо названивал мне по полсотни раз на дню и строчил какие-то странные смс-сообщения о том, что я ему необходима, пока я не прекратила это помешательство банально выбросив свою сим-карту со старым телефонным номером в урну.

Не смотря на внушительные старания Джейсона/Джеймса той ночью, я не хотела с ним быть. И снова виной стала психология. Я не хотела быть с тем, кто лишил меня девственности. Не хотела быть с тем, кто отобрал у меня что-либо раз и навсегда. Я не хотела стоять на второй ступеньке на пьедестале отношений с мужчиной, не желая, чтобы мужчина ощущал себя главным или, что ещё хуже, распорядителем в отношениях со мной, и всё лишь потому, что он стал для меня первым.

Я сделала для себя Джейсона/Джеймса одноразовым, что могло бы быть иначе, не сделай он меня женщиной. С тех пор прошло всего пять лет, а я не помню ни точных черт брутального лица этого мужчины, ни даже его точного имени. Ничего из того, что могло бы заставить меня пожалеть о своём непоколебимом решении оставить этого человека навсегда позади. Даже благодарность за хорошую ночь была смутной – я помнила лишь то, что мне понравилось, но не помнила, почему, что именно я тогда ощущала и как именно всё происходило… Я точно отбитая на эмоции. Иначе мою амнезию никак нельзя объяснить.

Спустя три месяца после Джейсона/Джеймса у меня появился второй парень, и-то я начала эти отношения лишь на фоне “ночного успеха” первого в своём списке мужчины. Естественно я старалась выбрать кандидата, с которым предположительно можно было бы начать “здоровые” отношения, как те, например, которые когда-то продемонстрировали мне мои родители, но особенно сильно я не заморачивалась, так как подсознательно желала не самих отношений, а того, что с ними приходит по ночам. В итоге мой выбор вновь остановился на достаточно зрелом парне, который был старше меня на шесть лет. Главным его достоинством, зачастую являющимся единственным и достаточным для восемнадцатилетних девушек, была очевидная симпатичная внешность, бонусом к которой шёл его статус популярного ди-джея среди студентов Мидлсекского университета, с которыми я тогда начала тусоваться на фоне общего интереса к искусству. В итоге эти отношения стали самыми короткими во всей моей последующей практике. Я хотела бы сказать, что дело было не в сексе, но дело было именно в нём. Не то чтобы ди-джей плохо владел искусством ублажения женского тела, с этим вроде как всё было в порядке, просто он хотел этого чаще, чем того хотела я. В итоге я просто сказала ему, что мы расстаёмся, после чего он сделал несколько серьёзных попыток избежать нашего расставания, но мне уже было с ним не интересно.

Это были не только самые короткие отношения в моём списке, но и те самые, которые оборвать у меня получилось легче всего. Ещё тогда я отметила, что люди сильно приукрашивают страдания из-за разрыва отношений – мне достаточно было просто выпить пару порций кофе на вынос и съесть сладкий пончик, чтобы больше не вспоминать о том, с кем ещё пару дней назад валялась под тонким одеялом в общежитии.

Вот так вот легко и просто – взять и вычеркнуть человека из своей жизни.

Я ещё не подозревала о том, что должно быть по-другому, что у “здоровых” людей всё протекает иначе и что я действительно должна что-то чувствовать из-за разрыва отношений с человеком, с которым когда-то делила своё тело, но заподозрила я это только после того, как рассталась с последним своим парнем, когда в измождённом состоянии опустилась на диван и наконец решила проанализировать, почему мне плевать.

Но до шестого парня было ещё далеко.

Спустя четыре месяца после ди-джея, когда я достаточно отдохнула от тяготы отношений, на моём горизонте нарисовался симпатичный блондин с голубыми глазами. Мне тогда было уже девятнадцать. Будущий стюард, на тот момент пока ещё только студент, смог привлечь меня вопросом о том, не желаю ли я выпить за его счёт. Мы переспали в тот же вечер, и я не удивилась, сразу после этого получив от него предложение встречаться. К девятнадцати годам я уже уяснила, что красива ровно настолько, чтобы однажды увидевший меня голой мужчина хотел повторно, снова и снова раздевать меня.

Мы начали встречаться, но эти отношения продлились не намного дольше моих предыдущих – всего три месяца, два из которых были безоблачными и месяц откровенно напряжённым. Я как раз думала, как бросить его, когда удачно узнала о том, что он выкрал пароль от моего аккаунта в социальной сети и, как оказалось, на протяжении последнего месяца благополучно читал всю мою переписку. Естественно я была зла на него, настолько, что даже повысила голос, когда выставила его вон за дверь своей комнаты в студенческом кампусе. Затем последовала одна неделя цветов под дверью и ещё одна неделя его пьяных признаний в любви, после чего мне подвернулась отличная возможность сменить общежитие, чем я и воспользовалась. Блондин с голубыми глазами остался позади.

Следующий парень в моём списке был действительно хорошим. Поэтому мы и расстались.

Мне двадцать, ему двадцать два, я всё ещё студентка, он уже практикант-стоматолог. Семь месяцев отношений, три из которых парень промучился из-за моей холодности к его жизни вне моей постели. Пришлось ссылаться на занятость из-за его практики и недостаток его внимания. Естественно это была ложь, в которую сложно было поверить даже с учётом того, что он действительно не мог уделять мне много времени, большую часть которого обитал на другом конце Лондона. Он был первым, кто предложил мне съехаться, на фоне чего я и начала планировать наше расстование. Впрочем, подобные вещи я никогда не планировала дольше пары суток – на следующий день после его громогласного предложения я сказала ему, что слишком занята на учёбе, а он слишком занят на практике, отчего нам не хватает внимания друг друга и так далее, и тому подобное…

Снова неделя бессмысленных звонков со стороны парня и один пьяный скандал, после которого его выгнали из кампуса, и наши отношения успешно остались позади.

…Мне уже двадцать один, ему двадцать четыре, я всё ещё учусь в университете, он работает инкасатором. На сей раз я не показывала новому парню дорогу в своё общежитие, интуитивно избегая возможных в будущем неприятностей.

Инкасатор имел свою двухкомнатную квартиру в Хакни*, был неплох в постели, однако был в ней чрезмерно эмоциональным, что определённо привело бы меня к глухоте, не порви я с ним уже спустя четыре месяца отношений, сразу после того, как он предложил мне пригласить в нашу “весёлую” компанию третьего лишнего (желающим оказался его сосед по лестничной площадке афроамериканского происхождения), (*Хакни – один из 32 лондонских боро, находится во внутреннем Лондоне в северо-восточной части города, неофициально носящей название Ист-Энд). После того, как в ответ на его предложение я послала его в задницу, он ещё месяц таскался за мной, каким-то образом вычислив университет, в котором я училась, пока я не попросила пару шатающихся за мной по пятам знакомых парней с соседнего факультета отвадить от меня этого придурка. Трио, о котором мечтал инкасатор, в итоге всё-таки состоялось, но без моего участия – парни обменялись лёгкими шлепками по лицу, после чего явно стали считать себя настоящими мужиками, и, с розовыми щеками, разошлись в разные стороны.

После гиперэмоционального инкасатора мне захотелось отдохнуть от парней, и я отдохнула. Ровно семь месяцев. А потом в моём нездоровом списке появился шестой, самый хреновый парень. Его звали Картер Бишоп.

Глава 2.

Мне всё ещё двадцать один, я уже совмещаю учёбу с работой в издательстве, Картеру Бишопу двадцать пять и он успешный нападающий сборной Лондона по баскетболу. Он пытался ухаживать за мной неделю, но у него это плохо получалось, да и мне это было особо без надобности. Мы переспали в отеле, затем ещё раз и ещё раз. Картер сделал неплохую карьеру баскетболиста, так что денег у него хватало, чтобы два-три раза в неделю снимать для нас номер в трехзвёздочном отеле. Он был первым парнем, который не выпрашивал у меня чрезмерных чувств, на которые я не была способна, и не проявлял особых знаков внимания в виде назойливо пахучих букетов цветов или других неожиданных мелких подарков, которые я обычно ненавидела всем сердцем, не зная куда деть слащавые серьги в виде морских звёзд или чашку с именем моего текущего парня, чтобы этого никто никогда не увидел.

Картер с самого начала был жёстким, а я, как и всегда, твёрдой. Подобное сочетание характеров в итоге стало неплохой основой для достаточно продолжительных отношений, которые в общем счёте продлились рекордное для меня время – целых четырнадцать месяцев. Из них два месяца мы жили вместе – месяц до его предложения мне руки и сердца, и месяц после.

Как так получилось, что наша связь зашла так далеко, я до сих пор не могу понять, хотя теперь и вижу корень проблемы. Трагедия, произошедшая с моей семьёй, вдавленным отпечатком наложилась на мои отношения с противоположным полом. Я ни с кем не могла состыковаться надолго, потому что у меня всегда были дела поважнее отношений. Например, нахождение у постели Хьюи, о котором никто из моих бывших парней не знал и не узнал бы, даже приставь кто-то из них к моему виску дуло пистолета…

То, что в прошлом произошло с моей семьёй, то, что произошло со мной, всегда было важнее, чем, например, празднование месяца совместных отношений. Я подсознательно не позволяла себе быть счастливой, в буквальном смысле разрушая свою личную жизнь на ментальном уровне, о чём хотя и не знала наверняка, но уже постепенно начинала догадываться. Осознание пришло именно в отношениях с Картером. Я начала понимать, что больна отсутствием способности любить своего сексуального партнёра, когда наконец заметила, что способна лишь на недлительные отношения, протекание которых, в моём случае, никогда нельзя было назвать здоровым.

На годовщину наших с Картером отношений я переплюнула саму себя, даже не вспомнив о том, что мы уже год как ходим по трехзвёздочным отелям. В этот день он впервые решил изменить место нашей встречи и, не предупредив заранее, привёл меня в какую-то неплохо обставленную квартиру. Закрыв за моей спиной дверь, он вдруг сказал: “Теперь ты будешь жить здесь”. Спустя полчаса мы отпраздновали нашу годовщину быстрым сексом, который всё чаще случался вместо продолжительных ублажений, после чего сразу же сели смотреть баскетбольный матч, запивая чипсы пивом.

Мы не гладили кожу друг друга кончиками пальцев, не хотели лечь друг другу на плечо или просто так, без причины поцеловать. Мы просто периодически занимались классическим сексом и питались за одним столом. Нас устраивало это целый год, подумав о чём я в итоге и согласилась съехаться, всё равно как раз искала себе квартиру…

Как только мы съехались, всё почти сразу изменилось.

Уже спустя неделю Картер начал расспрашивать меня о том, где я работаю, хотя до сих пор даже не интересовался, какой именно университет я окончила. Он неожиданно захотел узнать о моих родственниках и познакомиться с моими друзьями, чему я была категорически против, из-за чего между нами начали возникать первые ссоры. Сначала тихие, они с каждым днём набирали обороты и почти всегда заканчивались жёстким сексом, который – что важно – всегда происходил исключительно с согласия двух сторон. Картер прекрасно понимал, что попытайся он взять меня силой – и нашим ненормальным отношениям придёт сокрушительный конец, поэтому не переступал эту опасную черту, за которой меня уже не было для него.

В момент, когда наши скандалы начали достигать пика, отчего наши соседи снизу уже однажды едва не вызвали на нас полицию, Картер, придя домой поздним вечером после очередной баскетбольной тренировки, неожиданно решил объяснить мне внезапно возникшие с его стороны расспросы относительно моей личной жизни вне его постели. Он вдруг встал передо мной на одно колено и раскрыл в своих руках миниатюрную коробочку, обшитую зелёным бархатом. В коробочке блестело кольцо из белого золота.

Я была откровенно удивлена подобному шагу своего бойфренда, но моё удивление, не смотря на всю свою мощь, не смогло достичь апогея и затмить мой разум. В ответ на поставленный передо мной вопрос я не сказала “да”, зная, что не хочу замуж, тем более за Картера, но и не сказала “нет”, осознавая, что мой отказ мгновенно приведёт парня в бешенство, после чего мы неизбежно разругаемся вдрызг. Вместо однозначного ответа я произнесла односложное: “Мне нужно подумать”, – что заставило Картера крепко сжать зубы, но сдержать своё раздражение, в надежде со временем услышать от меня положительный ответ. Впрочем, долго ждать он не смог.

Первый раз он сделал мне больно уже спустя сутки после предложенных им мне своих руки и сердца, настойчиво вцепившись руками в мои плечи, тем самым пытаясь выпытать у меня, в чём именно заключается причина моего раздумья, ведь мы уже один год и целый месяц как спим вместе. На третий день, так и не получив ни моего окончательного отказа, ни моего окончательного соглашения – на что он всерьёз рассчитывал больше, чем на отказ! – он впервые меня ударил. Изо всех сил толкнул в плечо, заставив меня впечататься в кухонный шкаф…

Так началась наша беспощадная игра.

Следующий месяц превратился для меня в глобальный тотализатор – каждый вечер я ставила именно на свою победу. Мы реально, без притворства и поддавков дрались! И вот ещё одно доказательство того, что со мной что-то не так – от наших драк мне становилось легче.

Картер не бил меня по лицу, считая его слишком красивым для повреждений, зато остальное моё тело по всему периметру было усыпано фиолетовыми пятнами и ссадинами. За какие-то четыре недели на мне буквально живого места не осталось – приходилось повязывать на шею шарф, носить блузки с длинными рукавами, прятать ноги в джинсах и, конечно же, не снимать перчатки без пальцев даже в офисе – в них я прятала свои геройские ссадины на костяшках кулаков.

О, как я избивала Картера!.. В отличие от противника, я не жалела его лица, не жалела своих сил, не жалела ни секунды проходящих между нами боёв. Я могла бы его сломать голыми руками, если бы он не избивал меня с ещё большей силой, чем я его. Однажды я повалила его на спину в гостиной у дивана и, сев на него сверху, изо всех сил начала бить кулаками по его голому прессу, рёбрам и, в конце, трижды врезала ему по лицу, после чего он всё-таки сумел сбросить меня с себя. Когда этот бой был закончен и Картер застрял в ванной, обрабатывая кровоподтёк на своей левой скуле и сплёвывая кровь из разбитой губы, я заперлась в туалете и впервые за долгое время написала Пени. Впрочем, тогда я ей так и не сказала, каким образом обстояли у меня дела. Не хотела признаваться ей в том, что состою в закрытом бойцовском клубе.

За последующую неделю сплошных поражений – не смотря на все мои усилия, я так ни разу и не выиграла у решительно настроенного Картера – я начала выдыхаться. В субботу мы подрались в последний раз, за час перед тем, как Картер ушёл на очередную тренировку. В этой драке он импульсивно швырнул меня о дверной косяк кухни, и я, хотя и не слишком сильно, как мне показалось, врезалась о него лицом, и в итоге разбила себе нос. Картер впервые испугался последствий своих действий. Он вбежал на кухню, вытащил из морозильника лёд и хотел помочь мне остановить кровь, которой было не так много, чтобы переживать о том, что мой нос мог действительно серьёзно пострадать. Холодно отстранив от себя Картера, я отправилась в ванную комнату и заперлась в ней. Спустя несколько минут услышав, как хлопнула входная дверь, я разделась до гола, решив принять горячий душ.

У нас в ванной, на стене возле дряхлой стиральной машины зачем-то висело зеркало в полный рост. Увидев в нём существо тёмно-фиолетового цвета, я замерла. На моём теле практически не осталось ни единого сантиметра, на котором не было бы огромных синяков, многие из которых имели внушительные кровоподтеки.

Впервые за долгие месяцы хорошенько разглядев себя в зеркало, я вдруг поняла, как же сильно моё тело болит из-за ежедневно переносимых им побоев. Из носа всё ещё струилась кровь, стекала по подбородку и раскрашивала мою посиневшую ключицу в алый, а я всё стояла и смотрела на своё тело, словно пыталась понять, как много оно способно выдержать. Наконец встретившись взглядом со своим отражением в зеркале, я вдруг совершенно неожиданно, уверенно кивнула головой и приступила к действиям.