Гюро и скрипка

– Порть… Как ты сказала? – спросила Гюро.

– Портьеры – это такие толстые занавески, их вешали зимой на дверях от холодного сквозняка. Представляешь себе, я всё время думала, что вдруг кто-то за ними спрятался!

– Да? – удивилась Гюро.

– И знаешь, почему я всего этого боялась? Потому что одна женщина, которая приходила помогать нам по дому после того, как умерла моя мама, говорила, что если я буду баловаться и не слушаться её, то придёт чужой дядька и заберёт меня. Иногда она говорила, что он уже стоит за портьерой, а иногда – что он лежит под кроватью.

– Как же тебе было не бояться! – сказала Гюро. – А моя мама мне никогда ничего такого не говорила, но я всё равно забоялась, потому что услышала какой-то шум. Мама сказала, что это была просто кошка, но я не знаю – вдруг это была не кошка. Я слышала, как в комнате что-то бухнулось – бух-бух!

– Знаешь, что сделал мой папа, когда узнал, какие у меня страхи? – спросила Тюлинька. – Сперва он выгнал эту женщину, чтобы она никогда больше не приходила, а после неё пришла другая, очень добрая, а потом пришла та, которая захотела остаться с нами навсегда, она стала моей новой мамой, и я её полюбила. Но это я тебе уже рассказывала.

– Угу, – кивнула Гюро.

– А знаешь, что ещё сделал мой папа, когда узнал, что я такая запуганная? Он сказал: «Давай теперь поиграем в то, чего ты больше всего боишься!» Он видел, что я всё время заглядываю под кровать, и за портьеры, и в шкаф. Представляешь себе, папа спрятался от меня и позвал, чтобы я его искала. Он только предупредил меня, что спрячется, а я его должна искать. Это было так интересно! Я немножко боялась, но в то же время это была такая весёлая игра, ведь найти я должна была не кого-нибудь, а папу. Его не оказалось ни в шкафу, ни за портьерами.

– Значит, он был под кроватью, – сказала Гюро.

– Ну да! – сказала Тюлинька. – И я достала до него пальцем, а он засмеялся и сказал, что ему щекотно, а затем выполз оттуда на четвереньках. Я помню, как он весь был в пыльных махрах, потому что женщина, которая тогда вела у нас хозяйство, отлынивала от мытья полов. На следующий день мы опять играли в эту игру, на этот раз папа спрятался за портьерой. Кажется, это было увлекательнее всего. Хотя я и знала, что там стоит папа, но всё равно немного побаивалась, а папа только говорил: «Загляни, загляни!» Потом сказал: «А теперь ты сама будешь человеком, который там прячется!» – и стал делать вид, как будто он боится, и уж так боялся, так боялся, что никак не решался найти меня, но в конце концов как будто набрался храбрости и отыскал меня во всех трёх укромных местах. Потом мы ещё повторяли эту игру, и под конец я совсем перестала бояться. По крайней мере, от этого страха я избавилась. И знаешь, что сказал мой папа? Он сказал, что все люди на свете чего-нибудь боятся. Страхи есть и у взрослых, и у детей, и это чистая правда. Мне часто бывает страшно. Я боюсь войны, мне бывает страшно, что вдруг я никому не нужна, бывает немножко страшно, когда иду поздно вечером, а впереди на тротуаре стоят, загораживая мне дорогу, какие-то люди и говорят громкими голосами. А ещё папа сказал, что ничего, если ты немного боишься. Страх тоже нужен, потому что, если человек ничего не боится, это может плохо кончиться.

– Давай поиграем, как будто ты боишься! – предложила Гюро.

– Давай! – сказала Тюлинька с таким выражением, словно она страшно обрадовалась, что первая будет изображать бояку.

– Тогда я должна сперва открыть окно, – сказала Гюро. – Пускай я как будто залезла в мамину комнату.

– До окна, пожалуй, высоковато, – сказала Тюлинька. – Хоть это и первый этаж, тебе пришлось бы притащить лесенку, чтобы в него забраться. Пускай понарошку у тебя будет лестница, а я как будто об этом не знаю. Я сижу в комнате одна-одинёшенька.

– И в комнате темно, – сказала Гюро. – Потому что у нас сейчас уже поздно. И вдруг ты слышишь шум.

Гюро скрылась в маминой комнате и подняла раму. Затем она долго-долго стояла в полной тишине, а затем взяла мамину туфлю и стукнула ею об пол. Затем она залезла в шкаф и почти до конца закрыла за собой дверцу. Тюлинька вошла в комнату и сказала:

– Я же ясно слышала, как что-то стукнуло. Может быть, это просто хлопнуло окно? Дай-ка я его затворю.

Она затворила окно, и тут из шкафа раздалось:

– У-у-у!

– Караул! – вскрикнула Тюлинька. – Там, наверное, кто-то есть. Что же мне делать? Убежать или заглянуть в шкаф? Пожалуй, я загляну. Была не была!

Она открыла дверцу, а Гюро из шкафа ещё раз сделала:

– У-у-у!

– Замечательная игра! – сказала Тюлинька. – Ты даже не представляешь себе – я почти взаправду испугалась. Сыграем наоборот: ты будешь мной, а я – тобой?

– Давай! – сказала Гюро. – Сейчас как будто вечер, я тут сижу, но нужно, чтобы на столе стояла еда, я тогда ужинала.

– А ты сделай понарошку, как будто ты кушаешь, – сказала Тюлинька. – Ну, я пошла.

– Не забудь открыть окно, – сказала Гюро, – а то ты не заберёшься в комнату.

– Ну конечно. А теперь начинаем играть.

– Только не сразу, – сказала Гюро. – Сначала я сижу одна.

– Ладно, – согласилась Тюлинька. – Спешить нам некуда.

Гюро осталась сидеть за столом. Сперва она понарошку начала есть, потом прислушалась, но ничего не услыхала. В квартире было так тихо! Снаружи доносились какие-то звуки: во дворе слышались громкие голоса детей, кто-то вошёл в подъезд и пошёл к лифту, но в маминой спальне всё было тихо. Ага! Вот там что-то бухнуло. Вдруг Тюлинька упала и ушиблась? Гюро бросилась в спальню, но там не было никого, и только окно стояло открытое. Гюро закрыла окно и сказала:

– Наверное, никого не было. Пойду обратно в гостиную.

Она снова села за стол и тут опять услышала шум. На этот раз в маминой комнате поднялся такой тарарам!

– Ой! – вскрикнула Гюро.

И тут как раз вернулась мама. Она вошла и сказала:

– Ну вот, сейчас сядем все втроём завтракать. А где же Тюлинька?

– Её тут нет, – сказала Гюро.

– Неужели ты тут совсем одна? – сказала мама. – Странно! Мне казалось, Тюлинька здесь. Разве не так? Я ведь разговаривала с ней по телефону. Или она пошла за Индивидом?

– Нет, его сегодня папа взял с собой в машину, – ответила Гюро.

Эрле посмотрела на страшную картинку, которую нарисовала Гюро, хотела что-то сказать, но тут они обе услышали из маминой комнаты шум и грохот.

– Господи, что там такое? – спросила мама. – Оставайся тут, Гюро, я сама пойду посмотрю. Неужели это опять та кошка? Нет, окно закрыто.

– Ну да, я его только что закрыла, – сказала Гюро.

– Тогда, наверное, всё-таки кошка. То же самое было вчера вечером. Она, конечно, залезла до того, как ты закрыла окно. Давай пойдём и посмотрим. Не боишься, Гюро?

– Не-а, – сказала Гюро.

Но из комнаты никакая кошка не выскочила, и мама очень удивилась.

– Заглянем в шкаф? – предложила Гюро.

– Можно и заглянуть, – сказала мама. – Кошка могла устроиться там на моей одежде.

Мама ощупала все углы в шкафу, но кошки не было, и вообще ничего такого там не было, кроме одежды, и обуви, и коробки с носовыми платками, и других мелочей.

– Но ведь мы же обе слышали шум! – сказала Эрле.

– Давай ляжем на пол и посмотрим под кроватью, – шёпотом сказала Гюро.

Эрле не засмеялась, она кивнула. Глядь – а под кроватью Тюлинька.