Сказка о Берте из рода морских фей

– Неплохой же беспорядок ты здесь устроила. Мстишь за что-то нашему старику? Нехорошо!

– Да нет же, – ярость из девушки словно бы выветрилась: – Сказочник сам все это поразбросал. Кстати, на листах… Это же ты…

– Да ну?! – Он поднял первый попавшийся исписанный клочок и расхохотался: – Верно! Это точно я!

– Сказочник сказал, их нужно сжечь…

Берти замолчал мгновенно и внимательно посмотрел на Берту:

– Правда? И ты знаешь, что будет после?

– Я предполагаю, что это уничтожит тебя…

Он наигранно-радостно кивнул:

– Так сделай это, – встал с пола и снова направился к окну: – Я подслушал, что ты любишь случать пение Морских Фей, это правда?

– Ты подслушал? – Берта недовольно, но игриво нахмурилась.

– Любишь?

– Да, по утрам…

Сев на подоконник, он воскликнул:

– Тогда, до завтрашнего утра!

– Подожди, закричала она вдогонку, тоже подскакивая с пола: – А что же мне делать с этими листами?

– Ну, ты умница, я думаю, поступишь как нужно.

– Так что?

Берти спрыгнул вниз, и она не услышала его ответа.

Подмигнув ей, он исчез за углом дома, Берта едва не вывалилась в окно, пытаясь заглянуть подальше.

А листы так и остались лежать на полу, едва шелестя от легкого ночного ветра. Собирать их девушка не стала, оставляя жизнь Счастливчика Берти на волю Сказочника. Но и Сказочнику она решила не говорить о том, что пеплом персонаж по имени Альберт так и не стал.

Утро для нее наступило раньше рассвета. Берте безумно хотелось знать, оставил ли Сказочник для Берти право на существование, уничтожил ли его или просто не знал и не заметил, что исписанные бумаги лежали нетронутыми в примерочной комнате всю ночь.

– Тук-тук, я – твой друг, – Счастливчик влез в приоткрытое окно ее комнаты, принеся с собой запах росы и немного земли на ботинках с клумбы тюльпанов, что росли внизу.

– Ты не умеешь заходить в двери, да? – Спросила она недовольным тоном.

– Но ты ждала именно этого. Или быть может, я ошибаюсь?

Только теперь Берта увидела: Берти обладал крайним самодовольством. Настолько, что мог задавать подобный вопрос даже не задумываясь. И она почувствовала, что ей ужасно хочется его разочаровать:

– Совсем нет. Я ждала рассвет, когда станут танцевать Морские Феи. Причем же здесь ты?

Он обиженно свел брови пирамидкой вверх:

– Морские Феи?.. Вот так вот, – его голос действительно звучал огорченно, но не без насмешки: – Ты так легко разбиваешь мне сердце: Морские Феи важнее меня…

Берта рассмеялась. Ей было приятно, что он заигрывает с ней, и, одновременно, не хотелось показаться ни слишком заинтересованной, ни слишком холодной. Она отвернулась и сделала вид, что он ей вовсе не интересен, продолжая заправлять свою постель.

– И ты все еще наивна, Берта, словно ребенок, – Берти прикрыл одну створку окна, явно собираясь уходить: – Если захочешь, я объясню тебе, в чем твоя наивность. Приходи сейчас на ту поляну, где мы уже виделись.

Для Берты все это было крайне необычным. Недолго думая, она спрыгнула в окно сразу же вслед за ним, приземлившись в весьма мягкую клумбу все тех же красных «цветов для поцелуев».

Они устроились прямо на траве. Берти пришлось укутать Берту в свой затасканный пиджак, ей было холодно. Но рассвет еще только начинался.

– Я так и не посмотрю на своих Фей? – Грустно выдохнула она.

– Берта, почему ты так любишь наблюдать за ними?

– Они красивые, Берти. Такие ветреные… прозрачные…

– Пустые, – резко вставил он.

– Почему?

– Они не настоящие, Берта. Разве у них есть душа?

– Но ведь они тоже думают… Они тоже чувствуют, живут, – Берту удивлял тон его голоса, немного жестковатый для легкой утренней беседы.

– Их создал Сказочник, – возразил ей Счастливчик.

– Это значит, что и ты не настоящий, Берти?

Берти перевернулся на живот и начал травинкой выводить узоры на плече девушки:

– Очень даже может быть.

– Нет, – она оттолкнула от себя щекочущую ее руку: – Неправда…

– Откуда ты знаешь? Берта, скажи, откуда ты можешь это знать?

– Мы же общаемся, разговариваем…

Счастливчик принялся грызть травинку, которая мгновение назад скользила по ее плечу, отчего слова, которые он произносил, стали нечеткими, не выговоренными:

– Да, мы видимся, говорим, находимся рядом друг с другом, но как ты можешь определить, есть ли у меня душа? Как ты могла узнать, что у меня хорошая душа?

– Я не сказала, что у тебя хорошая душа, Берти.

Он выплюнул травинку и негромко, небрежно сказал: