Новый Афонский патерик. Том III. Рассказы

208

«Духовное преуспеяние состоит в том, чтобы монах не помнил за собой ничего доброго. Такой монах достигает чуткости, забывает всё своё доброе и говорит, что ничего хорошего он не сделал».

209

«Мы должны от сердца молиться о других. Одно воздыхание с сердечной болью равно целым часам молитвы».

210

«Будем внимательно относиться к тому, что мы поём в церкви. Наш ум должен быть в словах божественных песнопений, и ни о чём другом он не должен помышлять. Мы должны петь от сердца. Если поёшь от сердца, то как ни спой – всё равно получится хорошо. С благоговением внимайте тому, что вы поёте или читаете в храме. Если вы будете читать и петь с благоговением, то громкое прозвучит сильно благодаря сердцу, а не голосовым связкам, а тихое— смиренно, благоговейно, почтительно, а не сонно».

211

«Служение монахов – это молитва. Разве можем мы, получающие зарплату от Бога, с нерадением относиться к нашей работе – к молитве?»

212

«Когда я был молодым и, что-то читая, не понимал смысла, я делал заметки на полях, спрашивал, и мне это объясняли. Затем я выписывал волнующие меня отрывки из книг в тетрадь. Я старался применить прочитанное на практике. Впоследствии, читая другие книги, я находил места, похожие по смыслу с теми, что я уже выписал, и записывал их рядом. Затем я разделял выписки по темам, чтобы легко находить то, что мне нужно было в конкретный момент. Однажды, когда я захотел что-то дописать, оказалось, что в тетради уже нет места. Тогда я взял новую, большую тетрадь и переписал туда всё с самого начала».

213

«Пока ты юн, ты подвизаешься и совершаешь любочестный подвиг. Тогда ты строг к самому себе и строг к другим. Время идёт. И если ты несёшь тот же самый подвиг – а возможно, и больший, – то становишься более жёстким к самому себе, но более мягким и снисходительным к другим».

214

«Для меня ворочать тяжёлые мешки – это ничего не значащий пустяк по сравнению с тем, чтобы взваливать на свою спину прегрешения другого человека. Мешки ворочать могут и люди мирские, у которых есть эгоизм».

215

«Во время богослужения в церкви новоначальный монах должен в большей степени внимать тому, что поётся и читается, и в меньшей степени творить молитву Иисусову. Пусть сначала выучит устав, запомнит праздники и богослужебные особенности, а потом ему можно больше отдавать себя молитве Иисусовой».

216

«Церковь подобна кораблю: кто-то спит на палубе, кто-то, разинув рот, считает чаек. Корабль продолжает свой путь. Матросы поднимают паруса, борются с волнами. Все они вместе, находясь на корабле, плывут к одной цели. Достаточно быть в церкви. Поэтому будьте внимательны к тому, чтобы всегда быть на богослужениях, и никогда их не пропускайте».

217

«Монахини должны быть очень внимательны, чтобы не скатиться к идиоритмии. В женских монастырях идиоритмия – это „демоноритмия“. Я могу сказать, что женский идиоритмический монастырь в 100 процентах случаев – монастырь „демоноритмический!“».

218

«Что такое монашеское правило? Монашеское правило – это благоприятная возможность попросить у Бога прощения; может быть, последняя. Смотри не упусти, используй эту возможность максимально! В древнейшие времена правило совершалось всеми монахами в храме, но потом отцы решили совершать его по келиям, потому что в храме кто-то плакал, кто-то стенал».

219

«Честной Предтеча проповедовал покаяние и подготавливал людей к тому, чтобы они приняли Христа. Пришёл Христос – мы крестились, а потом перевернули всё с ног на голову. А сейчас Христос вновь приходит во втором крещении – в святой ангельской схиме, чтобы очистить нас, монахов, от грехов. Становясь монахами, мы облекаемся в схиму покаяния».

220

«Монахи, поскольку у них нет тех проблем, которые испытывают люди в миру, спокойны, дремлют и засыпают.

Но расслабляться не в наших интересах. Надо постепенно закручивать собственные гайки, потихоньку ограничивать себя в сне, ограничивать себя в пище; ведь сон и еда идут руку об руку. Многоспание влечёт за собой многоядение, а многоядение нагоняет сон. От еды тучнеет тело, тело хочет сна, а от сна заплывает жиром ум».

221

«Женщинам необходимо немного мужества. Без мужества женщина – самая настоящая размазня».

222

«Монахини по своей женской природе пытливы и сердечны. Однако часто они обращают своё сердце туда, куда не нужно. Им не хватает внимательности. У них словно есть кувшин, и они собираются заполнить его маслом. И вот они тщательно отмывают его, вытирают, сушат, выбирают самое лучшее масло и наполняют им кувшин. Но вместо того, чтобы закрыть горлышко этого кувшина хотя бы дощечкой, они очень красиво накрывают его салфеткой, на которой ещё и вышили цветочки, а потом на эту салфеточку прыгает пара мышей, они проваливаются в масло, и всё масло после этого можно выбросить. Какой смысл тогда был тщательно отмывать кувшин и выбирать самое лучшее масло? Всё: после того, как туда упали мыши, масло остаётся только вылить, и весь твой труд идёт насмарку. Вы не стараетесь обезопасить то доброе, которое имеете».

223

«Если ты переваливаешь ношу на другого, то тебе становится ещё тяжелей. А если берёшь чужую ношу на себя, то тебе становится легче».

224

«Есть люди, которые с ревностью уходят в монастырь, но потом сбиваются с верного направления движения. Это происходит потому, что изначально в этих людях живо их „я“. У них есть ревность, но эта ревность не совсем чистая, к ней подмешивается эгоизм. Предположим, что у такого человека 30 процентов ревности и 70 процентов эгоизма. С течением времени ревность ослабевает, и духовное преуспеяние прекращается. Хорошее топливо закончилось, а на топливе нечистом, с разными примесями, машина не может двигаться вперёд».

225

«Один Христа ради юродивый говорил мне: „Трудно вначале. Вначале, пока не расколется эгоизм, тебе тяжело. Зато потом начинаешь радоваться!“».

226

«Смиренного человека любят все. Смиренного человека забыть невозможно».

227

«Имея гордость, эгоизм, легко повредиться. Это можно понять, даже наблюдая за змеями. Эфу убить легко. Поскольку у неё сильный яд, она не прячется, а поднимает голову, начинает высовывать свой раздвоенный язык и вызывать тебя на бой. Эфа уверена в своей победе, и поэтому тебе легко её опередить. Ты нагибаешься за камнем и разбиваешь ей голову. А другие змеи, не столь ядовитые, уползают, как только видят человека».

228

«Когда друг о друга ударяются два жёстких камня, то высекаются искры. А если один из камней мягок, то насколько бы жёстким ни был другой, искры не будет. Так происходит и с людьми. Смиренный человек мягок и при столкновениях с другими уступает, благодаря чему предотвращается немалый вред».

229

«Представьте себе монаха, отчаявшегося в добром смысле этого слова. Он говорит: „Боже мой, я недостоин. Как я могу молиться о мире?“ – и, сказав это, он не молится о мире, потому что считает себя недостойным о нём молиться. Но если он забудется и у него вдруг непроизвольно вырвется молитва о мире, то такая молитва доходит до Бога во много раз быстрее, чем любая другая».

230

«В прежние времена, если человек допускал оплошность, совершал грех, то ему было стыдно. А сейчас стыд исчез. Людьми овладевает демон бесчувствия. Он усыпляет нас, а потом делает с нами всё, что ему вздумается. Поэтому сначала в человеке должна появиться добрая обеспокоенность».

231

«Если мы будем совершать всенощные бдения, земные поклоны, все?, что положено монаху, но в нас не будет монашеского духа, то все? пой де?т насмарку».

«Если человек любит самого себя, то он изолирует себя от Бога. Он строит между собой и Богом непроницаемую стену».