Новый Афонский патерик. Том III. Рассказы

158

«Когда человек имеет благодать Божию, он ничего не боится, поскольку Сам Христос дал нам власть. Даже если человек выпьет яд, наступит на змею или скорпиона, то они не причинят ему вреда[24 - См. Мк. 16:18.]».

159

«Мы не должны путать человеческое средство с Божиим вмешательством. Приведу вам пример. Жил на Провате[25 - Прова?та – особножительный скит южнее монастыря Каракал.]один старец, у которого была сильная плотская брань. Он удручал себя подвигами, но не мог её победить, а в какой-то момент, желая избавиться от этой страсти, схватил камень и сильно ударил себя по голове, чтобы его помиловал Бог. И действительно, Бог, видя его невероятный труд, смилостивился над ним. Но, к сожалению, этот старец сделал вывод, что удар камня по голове освобождает человека от лукавых помыслов. И когда его послушники исповедовались ему в греховных помыслах, старец брал камень и бил их по голове. А поскольку у молодых людей кости черепа не такие жёсткие, как у людей пожилых, то от ударов по голове его послушники становились идиотами. Поэтому мы не должны путать средства, которые используем сами, с милостью Божией».

160

«То, что сильно помогает другим, – это наш пример христианской жизни».

161

«В тот момент, когда человек начинает верить в свою безошибочность, он совершает великую ошибку».

162

«Каждый человек толкует происходящее в соответствии со своим духовным состоянием».

163

«Когда человек ставит себя на место другого, он начинает его действительно любить. А любя своего ближнего по-настоящему, человек очищает свою любовь от самолюбия, научается снисхождению и терпению во всём[26 - См. 1 Кор. 13:7.]».

164

«Когда мы говорим, что ставим себя на место другого человека, чтобы его понять, это не значит, что мы действительно занимаем его место. Разве для того, чтобы понять, как устаёт строитель, обязательно несколько лет проработать на стройке? Если ты сострадаешь человеку, которому больно, который прикован к постели недугом, то ты встаёшь на его место. Разве для того, чтобы понять младенца, надо самому стать младенцем? Нет, достаточно подумать о том, как он туго замотан в пелёнки, как он хочет почесаться, пошевелиться, как ему больно, как он плачет и не может ничего сказать. Старому человеку, чтобы понять несчастного младенца, не обязательно ложиться в люльку – да и люлек таких огромных никто не делает».

165

«В начале Бог даёт ревность, и мы приходим в монастырь. Затем Он немного умеряет ревность, чтобы мы подвизались смиренно».

166

«Одни говорят, потому что у них от природы есть дар слова. А у других есть дар молчания. Цель каждого в том, чтобы освятить своё собственное призвание».

167

«Монах берёт на себя такие подвиги, тратит столько сил, чтобы отлепить свою душу от мира, – а потом всё равно скучает по миру! Даже борясь с помыслами о выходе в мир, тем самым он думает о мире. Его ум тогда похож на самолёт, который дозаправляют в воздухе, и он не садится на землю. Так вот диавол обводит монахов вокруг пальца: монах проводит свою жизнь в монастыре, а его ум при этом находится в миру».

168

«Когда человек верит в то, что он никчёмный, видит свои немощи и падения, то он чувствует утешение, надежду и уверенность. Тогда человек преуспевает духовно. Если же он лишь болтает о своей никчёмности, то он терзается и отчаивается, его духовное движение неправильное. Чем больше очищаются очи души, тем худшим видит человек своё состояние. Если же духовное зрение расстроено, состояние видится прекрасным. Однако надев духовные очки, человек увидит, что у него всегда есть в чём над собой работать».

169

«Монаху полезно размышлять над своей никчёмностью, если он не склонен впадать в уныние. Духовное сокрушение несёт в себе утешение, а сокрушение диавольское приносит уныние и отчаяние».

170

«Монах никогда не должен оправдывать себя самого, а также не должен принимать помыслы. Сердце такого монаха будет очищаться, а ум – просветляться».

171

«Монахам, живым от природы, очень нужно послушание. Они не должны выходить из пределов послушания, иначе повредятся».

172

«Не оказывая послушания, монах вынуждает своего духовного отца дать ему подзатыльник. Отцу больно, но у него болит не рука, а сердце. То же самое происходит и во взаимоотношениях человека с Богом. Он уже столько претерпел за нас, и сейчас Ему больно так же, как отцу, который бьёт своего ребёнка. Но раз Бог привёл монаха в монастырь, то Он должен и спасти его – пусть и через испытания. Это не очень хороший способ, но Бог вынужден его применять».

173

«Для того чтобы исчезла теплохладность, должна прийти благодать Божия. Однако почему Бог не помогает, ведь я прошу Его о помощи? Он не помогает, потому что я не оказываю послушания, не открываю своего сердца, не очищаю свой внутренний сосуд, но при этом прошу, чтобы Бог налил в него вина. Если Он послушается и нальёт, то вино прокиснет, потому что сосуд грязный. Если Бог и даст мне, неочищенному, духовный дар, то я точно окажусь повреждённым».

174

«Мы должны иметь ревность и прилагать её не к работе, а к духовной жизни».

175

«В прежние времена в одном идиоритмическом монастыре эконом был очень строг и скуп. Его скупость была такой, что к нему прилипло прозвище „скряга“. И вот, когда „скряга!“ умер, монахи начали открывать сундуки в его келии, искали там золото, однако ничего не нашли. На его погребении погонщики мулов, которые возили монастырский лес, неутешно плакали: оказалось, что „скряга!“ им очень помогал. В соответствии с тем, насколько большая была семья у того или иного рабочего и сколько детей ему надо было кормить, „скряга!“ покупал им мулов – одного, двух или даже трёх».

176

«Католикам неведомо смирение, поэтому к ним не может приблизиться Божественная благодать».

177

«У монаха могут быть врождённые душевные страсти, унаследованные от родителей. Но если он не будет позволять диаволу расковыривать эти страсти, то они останутся мёртвыми, потому что благодать Божия всё побеждает».

178

«Если мы ропщем на наш дом – на монастырь, то потом мы начинаем роптать на Бога».

179

«Для того чтобы умер наш ветхий человек, его надо убить. Ветхий человек должен принять и удары палкой, и оскорбления. Он должен научиться смирению. Надо умертвить эгоизм, гордость, зависть, упрямство, своеволие. Когда ты отсекаешь свою волю, то срубаешь древо своего ветхого человека. Смирение приходит через отсечение своей воли».

180

«В одном строгом общежительном монастыре жил один нерадивый монах. С утра до вечера он только ел, и единственным его послушанием было звонить в колокола. Но некоторые из братии монастыря, сделав свою работу, говорили игумену и всем, что эту работу выполнил тот брат. В конце концов нерадивому брату стало стыдно. Братия были преуспевшими, они совершенно искренне стремились услужить брату и заботились о его покое. Для того чтобы научиться такой любви и при этом не подвергаться опасности повреждения, надо сначала отдать всю свою любовь Богу, чтобы она стала очищенной и обогащённой».

181

«Если ты любишь одного брата меньше, а другого больше, то твоя любовь не божественна».

182

«Монах должен принимать от всех замечания в простоте. Каждому брату монастыря монах должен позволять быть созидателем своего нового человека. Монах должен непрестанно иметь свой ум во Христе».